Магиер Лебиус

Руслан Мельников, 2007

Прагсбургский магиер, некромант, алхимик и механикус Лебиус Марагалиус скрывается от кайзера и инквизиции во владениях маркграфа Альфреда Чернокнижника. На Нидербургском турнире, созванном неспроста и принявшем не всех, против остландских рыцарей выступает несокрушимый стальной голем. В магилабор-залах Оберландского замка, где смерть хуже просто смерти, вершатся темные опыты запретных искусств. Узники темниц, в которых царят звериные законы выживания, от страха и ненависти теряют человеческий облик. А на замковом дворе палаческую работу выполняют механические руки. Гордому гейнскому пфальцграфу Дипольду Славному предстоит уцелеть там, где уцелеть нельзя, и выбраться оттуда, откуда живыми не выбираются. Но, возможно, ему в этом помогут. Только кто? И, главное, зачем?

Глава 13

Залитое кровью ристалище являло собой границу. На той стороне турнирного поля — Рудольф Нидербургский видел торжествующих оберландцев во главе с Чернокнижником. И уже не важно было, что воинов у маркграфа так мало. Важно только одно: под знаменем с серебряной змеей выступил неуязвимый, непобедимый, несокрушимый голем. Великан не из плоти и крови, а из металла и черных колдовских токов сейчас вершил кровавое дело на кровавой ристалищной границе. Довершал. Доделывал…

С другой стороны ристалища, у зрительских трибун, теснились обескураженные, растерянные и напуганные хозяева турнира. Не участвовавшие в турнире бездоспешные нидербургские рыцари. Бледные как снег стражники. Пешие ландскнехты. Конные рейтары, которые больше не пытались отрезать оберландцам путь к отступлению, а напротив, сами отступили за турнирное поле. Первая и единственная сотня! Больше из-за городских стен никто на подмогу бургграфу не спешил. Город трусливо закрывал ворота.

Правда, к нидербургским воинам уже присоединились оруженосцы и слуги изрубленных остландских рыцарей. Да еще вон в сторонке — десяток оцепеневших от страха стрелков-арбалетчиков.

Арбалетчиков?

Арбалетчиков!

Рудольф встрепенулся. Как он мог забыть о своих бравых стрелках?! Самострелы в их руках взведены. И притом, не абы какие самострелы. Большие, массивные армбрусты со стальной дугой лука и крепкой тетивой, натянуть которую возможно лишь при помощи тугого реечного ворота или мощного рычага «козьей ноги». Такие арбалеты способны пробить любой доспех. Любой обычный доспех. И быть может… И может быть…

Это была последняя надежда.

Бургграф Рудольф Нидербургский встретился взглядом с начальником стрелков. Глаза десятника-цейнерманна выражали страх и готовность. Страх, потому что глаза эти видели то же, что видели глаза бургграфа. Готовность — потому что страх…

Во взглядах прочих арбалетчиков тоже читался ужас на грани паники. И — тоже готовность. Готовность обреченных. Готовность сделать хоть что-нибудь, хотя бы попытаться сделать… Лишь бы избавиться от этого липкого, сковывающего члены страха.

Бургграф молча и почти незаметно кивнул.

Краткий приказ цейнерманна был слышен едва-едва. Десятник отдавал команду хриплым шепотом… Однако те, кому следовало, расслышали. Почувствовали. Прочли по пересохшим губам.

Арбалеты поднялись.

Звонкие щелчки армбрустов прозвучали громче произнесенного приказа. Тяжелые стрелы срывались с массивных лож.

Одна,

вторая,

третья…

Единого залпа все же не получилось. Арбалетчики не смогли разом стряхнуть оцепенение и одновременно прижать спусковые скобы.

… четвертая,

пятая,

шестая…

Руки стрелков дрожали, но сейчас это не имело значения: мишень была близко, мишень была большой. Захочешь — не промахнешься.

Мишенью являлся голем, уже закончивший свою кровавую работу. Голем стоял неподвижно, спиной к стрелкам, видимо, ожидая от своего создателя и господина дальнейших распоряжений. А бить врага в спину всегда проще и безопаснее. Это известно любому стрелку.

Увы, зловещая фигура стального человека… нечеловека… сзади оказалась столь же неуязвимой для арбалетных стрел, как и спереди — для таранных копейных ударов. Короткие, толстые и массивные болты «армбрустов» даже не опрокинули гиганта.

Металл звенел о металл. Болты били вразнобой

в торс,

в шею,

в голову,

в поясницу,

в плечо,

в руку стального голема.

Звяк, звяк, звяк, звяк, звяк, звяк…

Тяжелые бронебойные болты отскакивали, лишь слегка оцарапав броню, скользили, отлетали, отклоненные… Вверх. Вниз. В сторону — далеко за ристалище.

— Не туда! — бургграф повернул искаженное лицо к арбалетчикам. Чувства смешались, и Рудольф Нидербургский кричал сейчас в гневе и в страхе. — Не в того! Маркграф! Магиер!

Раз уж нельзя остановить голема, следовало хотя бы избавиться от тех, кто отдает ему приказы! Пока эта машина смерти не получила новой команды.

Стрелки поняли. Стрелки успели, повернуть четыре неразряженных еще арбалета. Надавить на спусковые скобы самострелов.

Щелк, щелк, щелк, щелк… Стрелы полетели к новым целям. Две — в змеиного графа. Две — в беглого прагсбургского колдуна, состоявшего у него на службе.

Одна пара… Первая стрела сбила Альфреда Чернокнижника с коня. Вторая просвистела над опустевшим седлом и по самое оперение вонзилась в грудь сидевшего позади знаменосца.

Другая пара… Первая стрела бросила Лебиуса Марагалиуса наземь. Вторая сухо стукнула о борт шестиколесной повозки над поверженным магиером.

Дружина маркграфа ответила. И, надо признать, ответила достойно.

В свите Альфреда Оберландского тоже имелись стрелки. Вдвое больше, чем у нидербуржцев. Два десятка конных арбалетчиков со взведенными самострелами. Кавалерийскими, правда, не такими мощными и дальнобойными. Однако в меткости оберландцы стрелкам Рудольфа не уступали. А на малой дистанции и легкий, заряжаемый со стремени, арбалет будет смертельным оружием.

Самострелы ударили дружным залпом. Стрелы перелетели через ристалище и бургграф в одно мгновение лишился десятка своих арбалетчиков. Заодно досталось трем ландскнехтам, двум оруженосцам и одному герольду, случайно оказавшимся на пути оберландских стрел. Впрочем, эти потери не шли ни в какое сравнение с утраченной властью врага над големом.

Если власть, действительно, утрачена… хоть ненадолго. Если самонадеянный Альфред и проклятый Лебиус мертвы. Если некому больше управлять стальным монстром.

Тогда — можно атаковать. Опрокидывать, сминать и преследовать оберландцев. Отгонять врага подальше от голема. А уж там разберемся.

Рудольф Нидербургский открыл рот. Но приказ вдруг застрял в горле. Бургграф в ужасе воззрился на…

Оберландского маркграфа поднимали с земли двое оруженосцев. Альфред Чернокнижник покачивался и что-то рычал из-под опущенного забрала. На нагруднике, в который угодила тяжелая стрела, виднелась лишь небольшая вмятина. Ни раненым, ни, тем более, убитым властитель Верхней Марки не выглядел.

Рудольф перевел взгляд на…

Прагсбургского магиера вырвало. Распростертое под трехосной повозкой маленькое скрюченное тело Лебиуса Марагалиуса содрогалась от болезненных приступов. Под скошенным набок и едва не свалившимся с головы капюшоном слышались тихие стоны и всхлипы. Сухая костлявая рука цеплялась за толстые спицы огромного колеса. Колдун тоже пытался подняться. Сам, правда, без посторонней помощи. В мешковатом балахоне на уровне живота зияла прореха. Извергнутое содержимое желудка неаппетитной лужицей растекалось под повозкой, но сами потроха чародея, судя по всему, уцелели. Крови, по крайней мере, не было. И в брюхе магиера не торчало оперение. Стрела, сбившая Лебиуса с ног, валялась в стороне.

Нидербургский бургграф судорожно хватал воздух ртом, будто ему самому только что досталось болтом армбруста под дых. Проклятье! Колдовство! Опять! Снова!

В голове Рудольфа царил полнейший разброд. А сердце наполнял ужас.

Альфред же, как ни в чем не бывало, вновь садился в седло. Поднявшийся Лебиус стоял на ногах, опираясь о повозку.

— Господи Милостивый, сколько же здесь големов?! — в отчаянии простонал бургграф.

И не услышал собственного голоса.

Откашлявшись, отхаркавшись и отплевавшись, Лебиус что-то выкрикнул… Невнятное что-то. Впрочем возвышавшаяся среди ристалища груда ходячего металла поняла.

Перепачканный кровью голем вновь ожил. Повернулся к ристалищным трибунам лицом. Тем, что было у него вместо лица. Темной смотровой прорезью глухого шлема.

— Бургграф, сложите оружие! — сухо и властно приказал Альфред Чернокнижник. — Этот бой вы уже проиграли.

Голем сделал шаг по направлению к трибунам.

Оружие нидербуржцев посыпалось на землю.