Лицо лжи

Ростислав Кот, 2016

Главный герой Ачет по прозвищу Космонавт – агент секретной службы малонаселённой звёздной колонии, которая переживает нелёгкие времена. Надвигается межпланетная война, вторжение более «цивилизованных» миров. Машина лжи и провокаций раскручивается всё быстрее. Однажды родной мир героя оказывается на грани невероятной катастрофы. И тогда надежда остаётся только на знания, которые Ачет приобрёл в юности, сутками пропадая на борту звёздного корабля, упавшего на окраине столицы… Это второй эпизод проекта «Чёрная игла», продолжение романа «Ты избран».

Небо на обочине

Вера в себя, в родных, в друзей, в свой народ — это последнее, что приходится ломать в твоём противнике. Можно отнять оружие, измотать силы, но пока остаётся вера — остаётся риск, что поверженный возродится!

Нельзя этого допускать! Это нужно выжигать во всём, в любых мелочах — вспомните хрестоматийный принцип одновременного давления по всем жизненным сферам…

Кстати, если поддерживать такой нажим достаточно долго, то большинство населения начинает воспринимать это как привычный порядок вещей. Верить, что так было всегда… И тогда в их сознании наконец появляется новая реальность — вера в свою ущербность, дающая нам новые шансы на победу…

Ку́та Ш, Улл. «Руководство по активной политике», св. 1, стр. 35

На следующий день у меня был выходной. И решил я съездить к своему давнему другу, развеяться.

Если из Кодда поехать по левому берегу вниз по Уарате, попадёшь в одно интересное место… Для этого с нашей стрелки Шоссе нужно повернуть на северо-запад, под прямым углом к Шоссе, что уходит почти точно на северо-восток. Дорога эта условно именуется северо-западным шоссе, но чаще всего её никак не называют — название почему-то не прижилось. Километров через десять это почти безымянное шоссе разделяется на два других. Одно из них — то, что уходит направо, к берегу Уараты, вполне справедливо именуется Надречным шоссе. То, что уходит налево — это Океанское шоссе. Взбираясь на Меловые горы, оно какое-то время тянется вдоль побережья океана да так в этих горах и растворяется…

Мне нужно было Надречное шоссе. Оно кажется почти прямым, и, если бы не ямы, ехать по нему — одно удовольствие. Первый месяц лета, который у нас называется месяцем Света, на юго-западном побережье традиционно не слишком-то жаркий, хотя уже вторую неделю стоит ясная погода. Солнышко, голубое небо, белые облачка, зелёная травка… Дорожное покрытие, сделанное с применением щебня и ископаемых нефтепродуктов, ещё не плавится под колёсами, как это порой бывает в самую жару, и потому единственная забота — объезжать выбоины. Что поделаешь, древний палеобетон, из которого сделано Шоссе, мы так у себя и не освоили — он ведь какой-то там гиперполимерный да самовосстанавливающийся! Прежде науку нужно возродить, чем на что-то такое замахиваться…

Вокруг перелески, красивые поля да луга… Потом слева начинается лес. Идеальное место для автопрогулки, да ещё с ветерком, на открытом джипе — эх!

На втором десятке километров после развилки, справа от дороги, мелькает металлическая стела с патетической надписью: «Путь к звёздам лежит через науку». Это поворот на посёлок Выселки, где расположен недостроенный университетский городок. Собрались как-то ведущие общины побережья и решили построить недалеко от Кодда университет не хуже, чем в столице… Да, видать, только грядущая война может наших твердолобых сторонников традиционного общества по-настоящему объединить. Так и стоят у речного обрыва, на краю Выселок, несколько недостроенных учебных корпусов и общежитие для несуществующих студентов. А ведь даже кое-какое лабораторное оборудование начали было завозить… Да ну их!

Километра через два у Надречного шоссе видна ещё одна придорожная стела, но уже слева. На ней нет патетической надписи, хотя заметно, что тут когда-то был полноценный, как на Шоссе, самосветящийся дорожный указатель. Кроме того, по следам на слегка погнутом металле можно угадать, что указатель некоторое время назад с немалым трудом отодрали. Асфальтированная дорога, уходящая влево, прямо в лес, прекрасно сохранилась — наверное, потому, что по ней давно никто не ездит. Это был поворот к главному въезду на бывшую Надречную авиационную базу. Много лет назад из-за недостатка финансирования и сокращения боевых единиц исправной летающей техники она была переформирована в авиаремонтный центр. А затем, ещё через несколько лет, — в хранилище авиационно-космической техники. Потом её статус был понижен до площадки открытого хранения. Если по-простому, то сейчас это всего лишь кладбище неспособных подняться в небо летательных аппаратов.

Там работает, да, считай, и живёт мой друг по имени Батт. Его карьера авиационного инженера, когда-то не вызывавшая сомнений, с годами скатилась под гору вместе с закатом Надречной авиабазы и наших ВВС вообще. Сначала молодой офицер, потом главный инженер военного ремонтного центра, потом — командир специальной воинской части по хранению техники… Потом увольнение со службы при расформировании части — перевода никуда не предлагали, лётный и технический состав повсюду только сокращался… И вот он уже сторож на кладбище авиатехники. Тишина, тоска… Округлый летающий металл, то тут, то там выглядывающий из высокой травы… Молодые деревца, проросшие в открытые люки брошенных машин, раскуроченных на детали для продолжения жизни более счастливых крылатых собратьев… Дочка выросла, окончила столичный университет и осталась работать в Инаркт. И теперь у Батта с женой, выходившей когда-то за перспективного офицера, осталось одно оказавшееся на обочине небо на двоих… Алкоголь…

Ехать по этой уходящей в лес дороге бессмысленно. Никуда она теперь не ведёт. Через несколько километров дорога повернёт направо, обходя бывшее лётное поле, сейчас заросшее травой, пробившейся между бетонных плит, и заставленное несколькими десятками исполинских скелетов боевых десантных ботов, в просторечии именуемых БДБ. Дорога кончится на широкой площадке у больших железных ворот, которые не только закрыты на замок, но и наглухо заварены. За ними угадывается засыпанный многолетним слоем опавшей листвы плац, зияющие пустыми окнами здания казарм и административных корпусов. Тянущиеся дальше ряды полуразобранных ангаров успели частично зарасти молодым лесом. Каменные клумбы с цветами, земля в которых когда-то подкармливалась удобрениями, почти без боя завоевал пустоцвет — его высоченные стебли с пушистыми шапками соцветий повсюду торчат из этих неуклюжих, но трогательных армейских украшений. Они похожи на застывшие взрывы того боя, который Надречной авиабазе дать так и не довелось. Слабая экономика погубила воздушную мощь колонии Имллт куда эффективнее наших нерасторопных врагов.

Мощные тёмные кили БДБ, торчащие из-за трепещущих на ветру крон молодых деревьев, создают впечатление, что орбитальную технику и время не берёт. Но это только иллюзия — корпуса этих огромных короткокрылых металлических головастиков уже давно пусты внутри. И они разобраны не на металлолом — у нас и металлургической промышленности-то толком нет. Это всё попытки чинить полтора десятка оставшихся в строю машин этого же класса в условиях, когда многие десятилетия нет средств на запасные части…

Так что топтаться на этой площадке перед заваренными воротами без толку. Время не повернуть вспять… Никто тебе не откроет, вне зависимости от степени допуска. Некому уже открывать… Я очень не люблю это место. Пару раз приезжал сюда зимой тренироваться вводить машину в управляемый занос… А так я стараюсь тут не появляться. Да и Батт, который обитает ближе к противоположному краю обнесённой высоченным забором территории, здесь, у бывшего главного входа на умершую авиабазу, по его собственному признанию, редко ходит. Появляется он тут, как призрак в поношенном камуфляже, только если его собаки во время ежедневного обхода территории сюда забегут…

Подлинный въезд во владения Батта находится несколько дальше по Надречному шоссе. Нужно проехать ещё километров пять вниз по реке, и слева будет поворот на едва заметную грунтовую дорожку. Отросшая за лето трава отлично его маскирует. Да, впрочем, и в другие времена года, чтобы отыскать этот поворот, нужно про него заранее знать…

Грунтовка почти не езжена — а кому туда ездить? Насколько я знаю, последний заказ на створку сопла для атмосферной ступени БДБ поступил Батту года два назад. Тогда с Западной площадки, военной базы, расположенной неподалёку от устья Уараты, прикатил большой грузовик с двумя техниками и двумя офицерами. А вечером он уехал обратно по Надречному шоссе на Западную площадку, нагруженный огромной титановой деталью, оставив только горячую благодарность командования уцелевшей воинской части, несколько лётных пайков в подарок, чек на премию по линии технической службы ВВС, несколько бутылок горького горячительного и горечь в душе, которую и словами-то не выразишь…

Немного попетляв среди кустов и зарослей высокой жёлто-зелёной травы, грунтовка уходит в лес. Просека выглядит аккуратно — я знаю, что Батт её периодически чистит, спиливая дисковой пилой постоянно растущий на ней самосев. Всё надеется, что про него не забыли. Вдруг да приедут ещё за чем-нибудь…

Километра через три просека упрётся в поросший мхом забор с кустарными воротами. Забор всё тот же — официальная граница базы, а ворота Батт сделал сам. Здесь, с другого конца территории, на основе каких-то технических сооружений мой друг отстроил себе собственную базу — домик, мастерскую, гараж… Даже водопровод сделал, отопление… Водоснабжение базы уже десятки лет как не работало. И энергоснабжение тоже. Но Батт где-то у «своего» края территории отыскал скважину, поставил насос. А энергию подвёл откуда-то из-за Надречного шоссе, разобравшись в старинной секретной схеме подземных коммуникаций и понаставив самодельных шунтов на неведомо откуда и куда идущие волноводы… Правда, энергии ему вечно не хватает: зимой в его мастерской холодина, а домик приходится топить дровами.

Больше всего поражает моё воображение построенный Баттом летний душ — дискообразный чёрный композитный бак для сжиженных газов от БДБ, смонтированный посреди лужайки на извлечённых из грузового отсека другого БДБ ажурных фермах держателей для орбитальных спутников. Только вот мыться приходится голышом посреди открытой полянки. Меня это несколько смущает, а вот Батта вовсе нет — им с женой тут стесняться некого…

Собственно, это Батт научил меня решать сложные задачи с использованием простых вещей. Например, чинить машины примитивным ручным инструментом и без шлема механика, где всегда голографическая инструкция перед глазами. Другой мой учитель, космический охотник Чакт, который вот уже полтора десятка лет вынужден жить на Имллт, с тех пор как его корабль упал на окраине столицы, называет это «планетянским мышлением». А Батт, знакомый с ним только заочно, услышав в свой адрес такие слова, отвечает на это: «Здесь по-другому нельзя». Повторив это несколько раз, он хмыкает своим широким курносым носом, чешет крепкую башку с коротким ёжиком светлых волос, смеётся, грозит мне пальцем и, зажав в руке мочалку, разлаписто шагает в чем мать родила через всю зелёную лужайку под свой космического вида душ с вечным подогревом от ближайшей к нам звезды… А его молчаливая востроносая жена с неизменным ведром в руках только качает головой…

Именно потому, что грунтовка была не езжена, я и заметил след. Травинки были примяты, причём только в одной колее. Подумаешь, казалось бы… Но ведь я агент! Следопыт, можно сказать…

Я остановил джип, выбрался из него и какое-то время прислушивался, даже принюхивался, осматривал траву дальше по колее… Сомнений быть не могло: кто-то тут проехал, причём только что. Проехал на чём-то типа маленького мокика. Неужто Батт в посёлок за чем-то мотался?

Я знал, что он обустроился с особым расчётом, отстроил собственную семейную базу на огромной территории заброшенного военного объекта. До крайних домов Выселок тут было всего-то чуть больше пяти километров — это если пересечь Надречное шоссе и рвануть по тропинкам, напрямую… А в Выселках у него был дом, получил он его ещё в бытность свою офицером. Правда, насколько я знал, они с женой там почти не появлялись — только если что-нибудь захватить после того, как заезжали в посёлок за продуктами. Если этим путём ехать на мокике, тропинками, то почти по пути получается…

И тут же я соображаю, что в посёлок Батт, наверное, поехал бы с утра, а сейчас время уже ближе к обеду… Пока я проспался после смены, пока собрался с мыслями…

«Это точно не Батт», — решил я, забравшись обратно в джип. У него несколько мокиков, некоторые из них самодельные. Штуки три на базе, всегда под рукой. А часть стоит дома, в сенях… Но на Выселки за продуктами он в последнее время чаще ездил на своём наполовину самодельном пикапчике, достопримечательности местных дорог — его следы я хорошо знаю. А супруга Батта по имени Лиол на мокик ни за что не сядет… Ну, и кто же это тогда? Рука моя сама тянется к боевому шлему, что лежит на пассажирском сиденье.

Стаки, мой напарник, подначивая меня, часто говорит, что я в шпионов никак не наиграюсь. Может, он и прав. Конечно, уж он-то, со своим лейтенантским прошлым, может претендовать на глубокое понимание того, что ничего в мире нет загадочного, всё банально, просто, скучно и является либо службой, либо личной жизнью… Но я беру с сиденья шлем и сую в него голову. Да, я не наигрался в шпионов. Поиграю ещё немножко…

Летний день уступает место сформированной боевым шлемом виртуальной реальности. В мягких пастельных тонах лес выглядит полупрозрачным, и, хотя у меня нет с собой дополнительных датчиков для шлема, я сразу вижу впереди, сквозь чуть отдающую фиолетовым листву, фигурку с мокиком. Лица не разобрать: тепловизору на солнце сложно пробиваться сквозь кусты и листву и он поначалу только обозначает интересующий меня объект мозаикой оранжевых и зелёных пятнён. Но постепенно шлем накапливает данные и поднимает разрешение. И вот я уже могу разобрать, что это девушка… Шлем идентифицирует цель, определяет дальность и сообщает, что для пистолетного выстрела дистанция слишком велика…

От боевой техники не спрячешь фигуру под одеждой… И не только длинные волосы позволяют мне угадать пол. Девушка поворачивается, прислушиваясь — и я вижу контур её груди под ветровкой… В руке она держит лёгкий мотоциклетный шлем, из-под коротких бриджей торчат наколенники…

Увидев наколенники, я сразу догадался — это Битти, дочка Батта. Ни одну девчонку с Выселок не заставишь их напялить. А Битти недавно устроилась работать в столичное отделение секретариата Парламентской Миссии Малого Кольца. У них там строгий дресс-код: тёмная блузка и юбка определённой длины. Не слишком короткая, но всё же… Вот Битти и боится поцарапать коленки.

Видимо, она услышала мотор моего джипа и насторожилась — всё-таки выросла в этих местах, кое-что понимает. И время для её появления вполне подходит. Если Битти приехала навестить родителей тем автобусом, что катит по Шоссе всю ночь и прибывает в Кодд утром… Потом ждала на главной площади Верхнего Кодда автобуса до Выселок… Потом топала через все Выселки к полузаброшенному домику Батта, где можно взять отцовский мокик, чтобы не тащиться пешком ещё шесть километров… То как раз к обеду она и должна быть здесь, на этой заброшенной дороге.

За спиной у Битти рюкзачок, совсем небольшой. В нём мой всевидящий шлем разглядел смену белья, какую-то мелочь, баллон с дезодорантом. Если она и в гости, то очень ненадолго.

Я решил не скрываться. Снял шлем и потихоньку поехал дальше. Без шлема я её теперь не видел, потому и не торопился — ещё выскочит мне под колёса…

Битти поджидала меня на придорожной лужайке, примерно за километр до отцовских ворот. Подъезжая, я всё думал — почему я ею никогда не интересовался? В личном смысле, я имею в виду… Только ли потому, что она дочка Батта? Хотя, как это препятствует, хм? Возможно, дело было в другом… Она мне почему-то всегда казалась маленькой девочкой. А ведь, если задуматься, ей уже двадцать два, если не ошибаюсь… А мне ещё только двадцать семь. И то, что я подсмотрел, используя шлем… Нет. Несмотря на все мои знания, полученные с использованием служебного положения, — нет… Почему-то нет…

В детстве Битти больше походила на мать, чем на отца. А сейчас — наоборот. Тот же высокий лоб, курносый носик. Волосы у Батта светлые, у Лиол — тёмные. У Битти я сейчас вижу тёмные, у корней светлые. То ли красится, то ли вопрос между материнскими и отцовскими генами ещё не решён. Но глаза точно отцовские — голубые.

— Привет! — сняв руку с руля и сделав вежливый жест, я первым поприветствовал девушку, которая стояла, придерживая мокик, в нескольких метрах от дороги. Та молчала, как-то очень напряжённо глядя на меня.

Первым делом я подумал, будто Битти недовольна тем, что наши визиты совпали по времени. Ну, это можно понять — приехать в такую даль, чтобы побыть недолго с родителями, а тут ещё какой-то тип в гости… Но, с другой стороны, а что тут такого? Я ведь не собирался сегодня у Батта засиживаться до утра, не собирался пользоваться его знаменитым душем или подсматривать, как это делает кто-то ещё…

— Я могу заехать в другой раз, — добродушно предложил я, решив проверить эту версию, первой пришедшую в голову.

— Я так и знала, что это вы! — резко сказала девушка.

Ой, а вот это уже интересно…

— Ты о чём, милая? — я повернулся к ней, положив локоть на спинку пассажирского сиденья.

Помолчав секунду, Битти выдала:

— Мне рассказали, что вы даёте им деньги и они спиваются! И всё уговариваете папу с мамой не уезжать! И сами тут с ними… Закладываете…

Да… Вот это был удар! Интересно, и кто же это рассказал ей?

И ведь не скажешь, что это целиком неправда…

Пил ли я тут с Баттом и его супругой Лиол? Пил! И не однажды это было… Пару раз даже назюзюкались мы в общей компании капитально… Но это всё же были единичные случаи — и за сколько лет! Разве так спиваются?

Впрочем, от своих знакомых на Выселках я знал, что они попивали тут и без меня… Но, насколько мне было известно, всё это держалось в неких рамках…

Отговаривал ли я когда-нибудь Батта уезжать? Да не было у нас такого разговора вообще! Слыхал я разок, как в подпитии, празднуя удачный демонтаж очередного узла с умершей машины, парочка инженеров с Западной площадки провозглашала что-то типа: «Не жить нам без тебя, старик! Пока ты здесь — наши воздушные силы могут летать!» Но это же было не всерьёз. Правительство Басуты даже на содержание свалки денег практически не выделяло, так что всё это были восторженные слова — и только. Они даже обещать ему на трезвую голову ничего не могли… И последний раз грузовик с Западной площадки приезжал сюда, как я уже говорил, два года назад…

Носил ли я Батту деньги? И это было… Я несколько раз заказывал ему всякие технические штуковины, нужные мне по работе — вроде универсальных отмычек и открывающих всё на свете электронных ключей. Батт был талантливым инженером и мастером на все руки — и он делал такие вещи, которые даже у контрабандистов, что таскали к нам товар из более высокоразвитых миров, достать было нельзя. Но сколько их было, тех заказов? И, опять же, за сколько лет!

Даже если предположить, что я был не единственным поклонником его таланта, на таких мелочах особо не заработаешь. Оружие же Батт делать категорически отказывался — отказал мне, значит, отказал и другим. Мне он всё повторял, что мой пистолет, как простейший механизм без электронных компонентов, — лучшее вооружение для агента в нашу эпоху автоматизированных боевых систем: они просто не принимают такие железки в расчёт… Первое время я думал, что он издевается…

Кстати, о деньгах — как раз сегодня я действительно вёз Батту некую заметную сумму. Я решил пожертвовать свою прибавку к жалованию за несколько месяцев и сделать первый взнос… Батт давно обещал мне сварганить что-то посерьёзней отмычки. Например, моей тайной мечтой был личный летательный аппарат — чтобы можно было, если что, мигом добраться до Космодрома своим ходом. Ну уж об этом-то точно никто не мог знать… Я попросту никому не говорил!

А Битти, похоже, расценила моё ошарашенное молчание как признание вины… У неё потекли слёзы по щекам… И тут я вспомнил про то, что она теперь сотрудница Парламентской Миссии Малого Кольца!

— Это тебе на новой работе таких страстей нарассказывали? — догадался я.

Ну конечно, где же ещё могут так тонко сформулировать, как не в этом змеином гнезде! Уж не сама ли госпожа референт по региону юго-западного побережья постаралась? Ну да, почему бы девушке не зайти ненадолго с дороги в местное отделение своей же конторы…

— Какая вам разница! — злобно махнула на меня рукой Битти, чуть не уронив мокик, — Ведь правда же!

— Нет, Битти, всё это неправда! — спокойно ответил я.

Как можно спокойнее — как только смог…

Бедная девочка… Мне и самому это давление было не просто выдержать… Но как же ей объяснить… Откуда я знаю как! Кто научит меня состязаться с этими холёными профессионалами с утончёнными ходами мышления и тонкими навыками манипулирования перекрёстными смысловыми оттенками… И я решил начать с простого — как сам Батт меня учил…

— Послушай, Битти, ты ведь меня с детства знаешь… — глубоко вздохнув, сказал я.

— Знаю! — закричала Битти, заливаясь слезами. — В том-то и беда!

Но сейчас я не должен был обращать на это внимания. Я должен был говорить дальше. Хорошо, что вокруг шумели кусты и наш разговор уже с двадцати шагов никто бы не услышал…

— Не обсуждая того, что ты тут наговорила… — я жестом сумел остановить новый взрыв её возмущения. — Просто подумай вот о чём… Если очень далёкие от нашего круга, от дел твоего отца люди в таких подробностях знают про всё плохое в его жизни… И очень вовремя рассказывают об этом тебе… Так может, твой отец — пока он здесь, на своём месте — может, он им просто мешает? Последний здесь инженер, который знает, что можно открутить от брошенного катера, чтобы починить ещё летающий.

— А вам того и надо! — снова закричала Битти. — А он… Здесь… А мог бы…

Ах, вот оно даже как…

— Милая, ты слышала про Послание? Мы все, как ты говоришь, — здесь. Вся колония скопом. За исключением инопланетных господ, пожалуй…

— Да что вы про них знаете! — Битти оттолкнула свой мокик и топнула ногой. — Как вам не стыдно!

Мокик завалился в высокую траву, жалобно звякнув зеркалами и выставив оттуда вывернутое переднее колесо. Похоже, Битти сама не сразу поняла, что сделала… Я с интересом посмотрел на неё. Но даже в таком запале она почувствовала: мне есть, что добавить к сказанному…

— Ну, что ещё! — вытерев слёзы рукавом ветровки, девушка в отчаянии взмахнула руками…

— Почему только сейчас сказали? Почему именно это сказали? — задал я пару наводящих вопросов для размышления. — Это же надёргано за все годы твоей учёбы, пока ты дома не была…

Секунду Битти постояла, открыв рот, но потом снова переключилась на прежнюю волну.

— Анкету мою проверяли в местном отделении… — сердито пояснила она, уже раздумывая, как поднять мокик.

— Я могу помочь! — миролюбиво улыбнулся я.

Но едва я приподнялся, чтобы выбраться из джипа, Битти встрепенулась.

— Нет! — она выставила руку.

— Ты что, меня боишься? — удивился я, снова откинувшись на сидение.

Ну конечно, агенты адвослужбы, все до единого, непрерывно ведут двойную игру и непременно должны быть подкуплены контрабандистами — её просто обязаны были предупредить. Неофициально, на дружеской ноте…

— Нет! Не знаю! — Битти замешкалась на секунду, но быстро нашлась:

— У меня нет сейчас сил в этом разбираться! Просто не подходите ко мне!

— Хорошо, Битти, — вздохнув, сказал я, наблюдая, как она, пыхтя, возится в траве, пытаясь поднять мокик, не такой уж лёгкий для девушки. — Можно дать тебе один совет?

— Нет! — сразу отреагировала она, замерев на мгновение, но потом передумала. — Хотя — давайте. Я послушаю…

— Как бы ты ни относилась ко мне, что бы тебе ни говорили люди из Парламентской Миссии, что бы ты ни думала о них, что бы ты ни решила сделать, — никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывай им про своих отца с матерью. — я волновался, понимая, что у меня был только один шанс, дальше она просто перестанет слушать. — Можешь говорить, что ты гордишься ими… Можешь признаться, что стыдишься их… Но никогда не раскрывай никаких фактов! Любых — важных или нет. Никаких! Этим ты можешь им очень сильно навредить… И ещё помни, что твой отец всегда был там, где хотел быть, и никто его к этому не принуждал…

— Вы закончили? Это и был совет? — Битти снова держала свой мокик и яростно вытирала слёзы с раскрасневшихся щёк.

— Да, — повернувшись на сидении в её сторону, я примирительно развёл руками.

— Ещё раз говорю — я могу заехать позже, — напомнил я о своём предложении.

Битти колебалась пару секунд. Решение её было неожиданным…

— Нет уж! — решительно заявила она. — Это я приеду позже! Через два часа! Вам хватит двух часов, я надеюсь?

Вообще-то я собирался посидеть у Батта до вечера. Может, до темноты… Ну и да, собирался с ним выпить… Но ситуация поменялась: и сюда уже эти поганцы добрались со своей концепцией одновременного давления по всем жизненным сферам… У них всё точно как по учебнику специальной тактики, раздел «Предвоенный период»…

— Вот я приеду и посмотрю, как вы тут не пьёте! — сказала дочка моего друга, напялила свой светло-зелёный шлем в розовый цветочек, завела мокик и, лопоча мотором, скрылась за кустами, направившись по лесной дороге обратно к Выселкам.

Конечно, вечер был испорчен. Да ладно вечер… Теперь уже было не до того. Я не сразу поехал дальше. Минут пять думал, что сказать Батту. И давать ли ему деньги, которые привёз? А вдруг он и вправду пьёт в последнее время, просто я об этом не знаю? Я ведь не был здесь уже пару месяцев… И ещё я понимал, что так просто Битти мне не поверит. Сейчас вернётся через пару часов — и понеслась…

Я сидел, слушая шорох ветра в кронах деревьев, и думал. И даже барабанил пальцами по рулю, в точности как делал это на стоянке для тяжёлых грузовиков у Космодрома, когда в памяти профессиональной карточки ждало моего решения Послание, в тот момент ещё с маленькой буквы…

Вдоль забора Надречной авиабазы, а ныне свалки бывшей боевой техники, кто-то когда-то додумался посадить сосенки. И теперь они вымахали, как сторожа, словно стараясь уберечь то, что не смогли сохранить сами люди…

Я глядел в высокое голубое небо над вершинами сосен вдоль забора заброшенной авиабазы. Что значит для человека возможность творить? Да, именно возможность творить, чтобы хоть на шаг приблизиться к нему, к этому небу, к этой потерянной мечте? И к своей мечте, и к чужой… Самому сделать этот шаг, своими руками вновь проложить этот путь… Ради такого, возможно, стоит жить на помойке! Хотя, если разобраться, — есть всё-таки разница между городской свалкой и кладбищем лётной и космической техники. Но многим этого, конечно, не понять…

— Нет, — решил я, трогая джип с места. — Нет, Батт, я не оставлю тебя без твоего кусочка неба. Даже если ты и вправду пропьёшь все мои деньги… Но я в тебя верю! Я знаю, я готов поручиться, что ты этого не сделаешь…