Тысячу раз «да»

Рони Лорен, 2021

Рони Лорен – автор бестселлеров New York Times и USA Today. «Тысячу раз "да"» – трогательная история любви двух необычных людей. Холлин страдает синдромом Туретта. Социальная жизнь дается ей нелегко. Девушка ведет блог о ночной жизни Нового Орлеана, скрываясь за псевдонимом. У нее много поклонников, но все они обожают вымышленную Миз Поппи, а не настоящую Холлин. В офисе она знакомится с очень симпатичным парнем по имени Джаспер. Он работает бариста, в свободное время занимается импровизацией в театральной группе. А еще у Джаспера СДВГ. Кажется, им стоило бы держаться подальше друг от друга. Но это знакомство меняет жизни обоих. «Умно, мило и весело. Этот роман прекрасен по всем пунктам». – Publishers Weekly «Эту книгу нельзя пропустить!» – Молли О’киф, автор бестселлеров USA Today «Феноменально». – Лорелей Джеймс, автор бестселлеров New York Times и USA Today

Глава шестая

Ноги Холлин болели от быстрой ходьбы. Тук, тук, тук. Шаги по тротуару совпадали с учащенным сердцебиением. Она не знала, то ли заплакать, то ли закричать, то ли кого-нибудь ударить. Хотелось врезать ему. Как он смеет? Как смеет Джаспер высмеивать ее и ее коллег, использовать их как предлог, чтобы посмеяться?

Болезненное чувство, охватившее ее, когда она поняла, что он говорит о ней, заставило похолодеть, вернув ее в то место во времени, в которое она никогда не хотела возвращаться. Потом блондинка начала передразнивать лицевые тики Холлин, и гнев нахлынул на нее, заменив болезненное чувство яростью. Она провела весь день, улыбаясь переписке с Джаспером, и теперь поняла, что все это — чушь собачья. Он с ней не флиртовал. Он собирал материал.

Ей захотелось врезать по его красивому лицу. Или лучше, дать на его глупое шоу самый язвительный отзыв, который когда-либо писала Миз Поппи.

Мудак.

Где-то позади что-то крикнул мужчина. Она не обернулась. Она рано научилась игнорировать выкрики на городской улице, особенно ночью. Взгляд вперед, в руках — сотовый телефон и сумочка. Она припарковала свою машину довольно далеко, потому что планировала этим же вечером зайти в еще один клуб дальше по улице, но теперь она не могла это сделать. Она не смогла бы сосредоточиться настолько, чтобы смотреть что-нибудь еще. Ей нужно домой, иначе она закончит тем, что вернется в тот бар и выплеснет выпивку Джасперу в лицо прямо посреди выступления. Ее дыхание участилось, и она поняла, что перешла на бег. Не лучший выбор для ботинок на каблуках, которые она носила.

— Эй, подожди! — Голос стал ближе. — Холлин!

При звуке своего имени Холлин резко обернулась. Вместо какого-то случайного пьяного чувака, как она ожидала, к ней трусцой бежал Джаспер, его кожа блестела от пота. Когда он понял, что она остановилась, на его лице отразилось облегчение. Он поправил очки, которые, казалось, вот-вот соскользнут с его носа.

— Слава богу. Пожалуйста. Остановись. Просто. Дай… мне… секунду.

Раскрасневшийся Джаспер остановился перед ней и, тяжело дыша, уперся руками в колени. Холлин крепче сжала сумочку и стиснула зубы. Парень выглядел слишком подтянутым, чтобы быть таким запыхавшимся, но, возможно, он был просто одним из тех раздражающих людей, которые выглядели спортивно и без необходимости тренироваться.

— Мне нечего тебе сказать, — холодно сказала она и повернулась, чтобы продолжить путь к своей машине.

— Нет, пожалуйста, — сказал Джаспер. Его рука легко легла ей на плечо. — Пожалуйста. Мне жаль. Я…

Она развернулась, отмахиваясь от его прикосновения.

— Тебе жаль? — переспросила она. Ее голос был громче, чем она ожидала, незнакомая громкость в горле казалась чем-то чужеродным. — Как ты мог? Что, черт возьми, с тобой не так?

Джаспер побледнел и поднял к ней ладони.

— Мне так жаль, Холлин. Я просто пошутил. Я ничего не имел в виду…

— Пошутил? Как? — спросила она. — Высмеивая мое лицо? Да пошел ты…

Он нахмурился и прижал руку к боку, как будто ему было больно.

— Твое лицо? Я не смеялся над твоим лицом. Мне нравится твое лицо. — Он вздрогнул и слегка охнул. — Я смеялся над собой. Как сильно я, очевидно, раздражал тебя в тот первый день, или как от меня, должно быть, пахло. Ты все время морщила нос. Я не имел в виду…

Холлин указала на свое лицо.

— У меня синдром Туретта, придурок. В тот день у меня был приступ.

Приступ из-за тебя.

Его губы приоткрылись, и он побледнел до зеленоватого оттенка.

— О черт. Я не имел в виду…

— Не важно. — Она снова повернулась, ей нужно было покончить с этим.

С ним.

Он поспешил обойти ее, все еще сгибаясь пополам, но преграждая ей путь. Снова поднял руку с извиняющимся выражением на лице.

— Пожалуйста. Мне правда очень жаль. Я бы никогда…

— Не стал бы высмеивать неврологическое расстройство? А высмеивать людей, с которыми ты работаешь, — честно? — Она скрестила руки на груди. — Энди — замечательный человек. Она не любит серийных убийц. Она ведет подкаст, который может помочь людям защититься от преступности.

Он съежился.

— Я знаю. Знаю. Это был идиотский ход. Иногда я говорю раньше, чем думаю. Часто говорю, прежде чем подумать. Я не имел в виду ничего плохого.

— Твое шоу — дерьмо. — Она обогнула его и пошла дальше. — Не разговаривай со мной на работе.

— Эй, пожалуйста… — Он досадливо фыркнул. — Черт возьми, Холлин.

Она не собиралась снова оборачиваться. Увернулась от парочки, идущей рука об руку.

— Черт. Ой. — Джаспер резко зашипел и разразился чередой ругательств.

Не поворачивайся. Иди дальше.

Еще один звук боли, а затем глухой удар. Черт.

Холлин ничего не могла с собой поделать. Она обернулась.

Джаспер стоял на коленях, одной рукой упираясь в тротуар, а другую прижимая к правому боку. Исказившееся от боли лицо стало свекольно-красным.

Люди шли мимо него по тротуару: кто-то пьяный упал на улице — нередкое зрелище в этой части города.

— Что случилось? — спросила она, осторожно делая к нему шаг. — Ты что, пил? Тебя сейчас вырвет мне на ботинки?

Он поднял глаза, его лицо блестело от пота.

— Не пил. Может вырвать. Бок. Болит. — Он перевел дыхание. — Я знаю… что ты меня… ненавидишь. Но прежде чем ты уйдешь… может, позвонишь в скорую?

Ее глаза расширились.

— Что?

Он скрючился в позе эмбриона.

— Больно. Бок, колющая боль. Что-то не так. Что-то очень не так.

— Да ты надо мной издеваешься, — пробормотала она и оглянулась, задаваясь вопросом, может ли она вернуться и позвать на помощь одного из его друзей-импровизаторов. Но идти было слишком далеко, а Джаспер действительно выглядел неважно. — Черт. Ты вообще идти можешь?

Он издал страдальческий звук, но кивнул.

— Наверно. Только выпрямиться не смогу.

Она посмотрела вправо-влево по улице, втайне надеясь, что появится какой-нибудь другой волшебный вариант, но ничего не появилось. Она не собиралась бросать его на милость подвыпивших прохожих.

— Слушай, моя машина всего в нескольких шагах отсюда. Я могу отвезти тебя в больницу. Это быстрее, чем ждать скорую помощь. Университетский медицинский центр отсюда недалеко.

Он покачал головой.

— Ты не должна…

Она подошла и положила руку ему на локоть.

— Давай. Встань, насколько сможешь, и я помогу тебе добраться до машины.

Он подчинился и медленно поднялся на ноги, но не выпрямился. Она схватила его за руку и сделала все возможное, чтобы он не упал. Когда она вела его к пассажирской стороне машины, он тихо постанывал, как будто пытался скрыть, насколько сильно ему на самом деле было больно, и ее, несмотря на раздражение, кольнуло сочувствие. Ей удалось помочь ему сесть в машину, затем она схватила с заднего сиденья пустую сумку из-под продуктов и бросила ее ему на колени.

— Прошу только, если тебе понадобится вырвать, используй это.

Он откинулся на подголовник и закрыл глаза.

— Обещаю.

Окинув взглядом дорогу, она поспешила к водительскому месту и села в машину. Движение сегодня было не слишком интенсивным, но она набрала Университетский медицинский центр в телефоне, чтобы определить лучший маршрут. Они находились в районе Байуотер^[34], всего в нескольких милях от больницы, но узкие городские улочки запросто могли оказаться забиты транспортом. Последнее, что ей было нужно, — это попасть где-нибудь в неожиданную пробку.

Она выехала на дорогу и направилась к I-10. Джаспер по-прежнему сидел на пассажирском сиденье, скрючившись и наполовину отвернувшись. Теперь она тоже вспотела, ее пальцы по счету «четыре» постукивали по рулю. Вероятно, ей нужно что-то говорить, чтобы отвлечь его. Так ведь поступают в таких ситуациях? Она видела подобные сцены в фильмах.

— Это не займет много времени, — сказала она, не глядя в его сторону. — Максимум пятнадцать минут. Может быть, у тебя просто пищевое отравление или что-то в этом роде.

— Да.

— Или, может быть, твои органы взорвутся.

Он издал сдавленный звук, но потом она поняла, что он смеется — или, по крайней мере, пытается смеяться в промежутках между одолевавшими его приступами боли.

— Ну и ну, док, а вы знаете, как деликатно описать мое состояние.

— Мой индикатор симпатии к тебе сейчас очень низок.

Он снял очки и протер глаза.

— Я знаю. Мне очень жаль. Я правда сожалею, прямо-таки эпически.

— Не важно.

После нескольких секунд молчания он посмотрел на нее.

— Ты не могла бы продолжать говорить? Даже просто для того, чтобы сказать мне, какой я засранец. Все что угодно, лишь бы отвлечь меня от этой пронзительной боли.

Продолжать говорить. Мольба заставила ее горло сжаться, внимание Джаспера к ней было слишком пристальным. Она чувствовала, как усиливаются нервные тики.

— Я не знаю, что еще сказать. Спроси меня о чем-нибудь.

— Любимый цвет.

Она облизнула губы.

— Синий.

— Как твоя фамилия?

— Тейт. А твоя?

— Дирс.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Дорогуша^[35]? Типа твоя мама — Дорогуша мамочка?

Он насмешливо фыркнул.

— Дирс без буквы «Т». И это старая шутка, Холлин Тейт.

— Не для меня. — Она почувствовала, как уголки ее рта немного приподнялись. — Джаспер, дорогуша. Я говорю как твоя жена 1950-х годов, зовущая тебя подойти к обеденному столу и съесть тушеное мясо.

О боже, я сказала это вслух? Я только что назвалась его женой.

Он фыркнул.

— Жаль, что тебя зовут не Холлин Дарлинг^[36]. Мы могли бы устроить собственное ретротелешоу.

Стеснение в груди немного ослабло.

— Мне пришлось бы научиться готовить жаркое в горшочке.

— Значит, ты не фуд-блогер, да? — Он откинулся на подголовник и закрыл глаза. — Чем ты занимаешься? Ставлю на оперативницу ЦРУ.

На мгновение она сосредоточилась на его профиле, который был странно притягательным, небольшая горбинка на его носу каким-то образом делала его намного интереснее — несовершенно красивым. Она снова сконцентрировалась на дороге. Ей не нужно думать о его носе или о том, насколько он красив. Он мудак, помнишь?

— Я много пишу внештатно, но не о еде. В основном о фильмах и развлечениях.

— Я люблю фильмы. А тебе нравится твоя работа?

— В основном, но это очень напрягает. Я надеюсь скоро найти работу на полный рабочий день. Знаешь это волшебное ощущение, которое приходит со страховкой и стабильной зарплатой?

— А такие рабочие места существуют? — Он поерзал на своем сиденье и тихо застонал от боли.

— До меня доходили слухи.

— Очаровательно. — Он протянул руку и повернул к себе вентиляционное отверстие кондиционера.

Она вздохнула, пытаясь войти в ритм разговора.

— Итак, ты готовишь кофе и импровизируешь.

— Да. И я собираюсь провести несколько занятий в «Обходном решении».

— О том, как оскорблять своих коллег?

Голова Джаспера снова повернулась в ее сторону.

— Ох.

Она не смотрела на него. Она ни в коем случае не собиралась извиняться. Ей нужно было помнить, что она злится на то, что он — придурок. Не отвлекаться на его горячность или его состояние борющегося актера.

— Послушай, Холлин, — тихо произнес Джаспер. — Я искренне сожалею. То, что ты увидела сегодня вечером… не соответствует духу нашего шоу. — Он замолчал и сделал прерывистый вдох, как будто слова давались ему с трудом. — Я совершил ошибку. История с серийным убийцей, естественно, навела меня на мысль об Энди, и я уверен, если бы ты спросила ее, она не восприняла бы мои слова всерьез. Когда я разговаривал с ней, она посмеивалась над собственной одержимостью. Она принимает свою странность.

— Верно, — сказал Холлин, сжав челюсти. — Так что я должна просто спокойно относиться к тому, что надо мной смеются. Это я слишком чувствительна. Ясно.

— Боже, нет, — разочарованно запротестовал он. — Я говорю, что я был придурком, использовав тебя в монологе, и мне жаль. Я не знал о твоих тиках. Я просто думал, что ты злишься на меня.

Она крепче сжала руль, выезжая на Канал-стрит, и глубоко вздохнула.

— Я переросла худшие приступы, но они все равно возникают, когда я… нервничаю.

Она чувствовала, что он наблюдает за ней, и ее пальцы забарабанили быстрее.

— Значит, я заставил тебя нервничать? — спросил Джаспер.

— Да.

Он нахмурился, глядя на нее краем глаза.

— Почему?

Она потерла губы. Ей совсем не нравились эти вопросы. Потому что ты веселый, красивый парень, и у тебя самая сексуальная улыбка.

— Я не очень хорошо лажу с новыми людьми.

Он снова поерзал на сиденье.

— Хорошо, что я больше не новый человек для тебя. Теперь ты можешь расслабиться.

Она оглянулась. Парень выглядел ужасно. Раскрасневшийся и вспотевший. Но в его глазах тлела крошечная искорка приглашения.

— Ты все еще исключительно новый человек, — сказала она. — Упакованный в целлофан, еще с этикеткой.

— Нет. Упаковка разорвана. Мы переписывались. Ты помогла мне доковылять по городской улице до машины. Эй, у нас даже была наша первая ссора, и мы планировали наше телешоу, Дорогая Холлин. Я для тебя уже не новый человек. — Он поморщился и схватился за бок. — Теперь мы старые друзья.

Мгновение она пристально смотрела на него, отчасти желая, чтобы это было правдой. Но кого она обманывала? Во-первых, как она могла быть уверена, что любое их общение не превратится для него в материал? И во-вторых, она обманывала себя, когда думала, что они флиртовали. Джаспер был комиком. Забавные шутки были его делом. Обаяние было его валютой. Она неправильно считала ситуацию.

— Мы не друзья, Джаспер.

Он вздрогнул, и на этот раз она знала, что это не имело никакого отношения к боли в боку.

— Похоже, ты не из тех, кто легко прощает.

Она снова смотрела на дорогу. В поле зрения появилась вывеска Университетского медицинского центра, и она покачала головой, чувствуя смертельную усталость.

— Послушай, я нагрубила тебе в первый день. Ты оказался придурком на сцене. Мы квиты. Давай просто заключим перемирие и на работе будем друг с другом вежливы.

— Но…

Она подъехала ко входу в отделение неотложной помощи.

— Ступай к врачу, Джаспер. Твои органы могут взорваться.

Один из сотрудников больницы подошел к машине, и Холлин открыла дверь.

Джаспер бросил на нее последний обиженный взгляд, а затем вздохнул.

— Спасибо, что подвезла, Холлин.

— Надеюсь, тебе станет лучше.

Коренастый парень в медицинской форме помог Джасперу выйти из машины и подвел его к ожидающей инвалидной коляске. Перед тем как парень вкатил его в открытые двери, Джаспер еще раз оглянулся. Холлин посидела с минуту, пытаясь привести в норму дыхание. Она уставилась на закрытые двери, чувствуя себя немного виноватой за то, что просто бросила его у больницы, не зашла внутрь. Но что ей оставалось делать? Они не были друзьями. Если бы это было что-то серьезное, они бы позвонили его семье или близким, чтобы те приехали и были с ним. Она забарабанила пальцами по рулю. Она не собиралась идти за ним.

Нет. Она не собиралась этого делать. Этот странный вечер закончен. Она включила передачу. Ей нужно было вернуться домой, лечь в постель и вообще забыть этот вечер. Но как только она двинулась с места, что-то упало на пол у пассажирского сиденья. Она подогнала машину ближе к обочине, остановилась и включила внутреннее освещение. На полу лежал серебристый прямоугольник — мобильник Джаспера.

Она закрыла глаза. Ну же, вселенная, дай мне чертову передышку. Она со стоном повернула руль и направилась на парковку.

Ей никогда не избавиться от Джаспера Дирса.

Примечания

34

Байуотер — богемный район Нового Орлеана с красочными настенными росписями, множеством уличных кафе, шумных баров, модных ресторанов и необычных бутиков, где можно купить товары ручной работы.

35

Игра слов. Deares — Dearest («дорогуша», англ.).

36

Darling (англ.) — дорогая.