Под синим солнцем

Рома Декабрев (2025)

Новый роман автора Ромы Декабрева, вошедший в список финалистов премии «Лицей». Это многослойное произведение, раскрывающее внутренние миры мучимых самоанализом личностей, ищущих истинный смысл своего существования. Автор рисует мельчайшие оттенки человеческих эмоций и переживаний, соединяя лиричность с экзистенциальной реальностью. Жизни героев тесно переплетаются, формируя замысловатую мозаику из реальных событий и символических, граничащих с сюрреализмом эпизодов. Красота и страдание, мечты и реальность всегда идут рука об руку, создавая сложную, но увлекательную ткань человеческого существования. Беккетовские диалоги, ускользающая реальность, мерцающее повествование — фирменный коктейль прозы Декабрева, и в новой книге он остался верен себе. На одном лишь опыте своих творческо-терапевтических экспериментов Надя усвоила: безусловная безопасность — это блажь, пыль в глаза, чтобы сбить жертву с толку, внушить ей утопическую мечту, вместо того чтобы эволюционным путём — пропитанная страхом — она обрела шипы, обострила интуицию, ускорила реакцию. Опасность, риск — это факты жизни, спокойствие же достижимо разве что в могиле или в плену под ежечасным надзором. Для кого Для любителей интеллектуальной модернистской прозы, поклонников текстов-иллюзий, наполненных неочевидными метафорами. Желания — потому что нет желаний. Самое точное движение — которое вовсе не совершается. Больше всех от жизни берёт тот, кто не берёт ничего. Есть ведь люди, не приспособленные ни к существованию в обществе, ни к суете, ни к действию в принципе. Они-то, может быть, суть самые честные, ибо стоят в тени жизни и не относят себя к большему, скромно довольствуясь меньшим, таким образом скорее приближают себя к ночной статике, чем те, что прут к единению напролом.

3

bīnāh

И ежесекундно

стенания комкают сердце, как будто

оно из бумаги, а вены, что тело

моё пронизают, — картонные трубки.

Сергей Сирин. Меланхолия

Ещё одно доброе дело вырисовывается! Четыреста тридцать четыре тысячи четыреста рублей: шестьдесят по пять, восемьдесят четыре по тысяче, семьдесят две пятисотки и сто сорок четыре сотки. Выйдя из кафе, он посвистывал себе в воротник и в целом пребывал в необычнейшем расположении духа, на краешек его шляпы незаметно приземлился ясеневый вертолётик. В лихом прыжке молодой человек хлопнул пятками.

Предопределённость. Как хочется, чтобы на проспект из-за угла лениво подтянулись поливалки одна за другой, рассекли лезвиями фар молочную пелену, живым примером продемонстрировав изобилие пресной воды, — и плевать, что часом ранее прошёл дождь. Но что-то тянут, вязнут. Ну, давайте же!

Тишина.

Куда идти? Он огляделся; глухой туман; от необходимости предпочесть что-то чему-то заурчало в животе. Побыстрее проснуться, а там уже можно будет кормить своих рыбок. Красный свет (он лишь предполагается), стоп, с улыбкой задумался снова: как же жалок его вид!.. Зелёный: семенит неуклюжим шагом по протёртой зебре. Ах, сколько простора открывалось на заре человечества и каким хрупким всё оказалось на деле! Музейные воспоминания нахлынули: взглянуть бы сейчас хоть секундочку на унылые лица водителей, скучающих в утренней пробке, чтобы кто-то матернулся и посигналил — да уж, напрашивается липучий, как битум на подошве, вывод.

Какой? Мямлило, тянулось невнятно, отовсюду шипело мёртвым голосом — дальше просыпаться некуда, дружище; и тем не менее проснуться хочется больше всего на свете.

Он спустился в подземный переход и зачем-то ускорился. Скользкая лестница, низкий потолок, сухожёлтый холодный мигающий свет его преследовал, под ногами хлюпала приятная сжиженная грязь, совсем чуть-чуть оледеневшая, на потолке слой инея, достаточно прохладно шее и ушам. Внимание привлекли волнообразные следы от пальцев на потолке: кто-то до него здесь шёл и, подняв руку, касался потолка всей пятернёй, оставляя след. Вот и он теперь шагает прямо под, но его руки в карманах, только взгляд продолжает двигаться, перебирая мягкие изгибы. Может быть, когда он придёт, Тамара будет ещё в постели, и тогда он что-нибудь приготовит. Матовое тело Тамары угадывалось в контурах под чёрным атласным одеялом. Официантка Надя невольно напомнила о ней, это отчасти объясняет и поступок, и нынешнее настроение.

Да, нужно приготовить ей завтрак: омлет из двух не слишком взбитых яиц, свежевыжатый сок цитрона сорта «пальцы будды», едва схваченный на гриле хлеб, и всё это накрыть полированной полусферой крышки, чтобы в нужный момент эффектно вскинуть руку и засмеяться, чтобы и ты засмеялась.

Отличная приманка. Хотя, честно говоря, странно требовать от тебя этого, ведь Тамара никогда не бывала у меня дома, да и не побывает уже никогда, потому что окна выбиты, а стены — те, что уцелели, — раскрашены кровью и копотью, к тому же лето, даже ночью тепло и сухо, какой иней?.. какие переходы — подземных тут отродясь не было! И тем не менее — свитер, пальто драповое по колено, лестница вниз, лестница вверх… не я убил её, не я превратил в руины полгорода.

Купить спелый авокадо, купить спелый авокадо, купить спелый авокадо, купить спелый авокадо.

Да, в этом будет польза, затем он ляжет рядом, вытаращив глаза в потолок, а пока идёт, а вокруг невероятный оттенок утреннего асфальта, кажется, что не темнело и не светало никогда, у входа в круглосуточный, не слышавший никогда о пандусах, стоит детская коляска в такую-то обесцвеченную рань.

Человек в сером пальто со шляпой в руке остановился перед входом и улыбнулся крохе, укрытой салатово-оливковой простынкой, а над коляской нимбом освещённый плакат с огурцами короткоплодными по *** девять девяносто. Ребёнок подозрительно рассматривает, будто думает: «За что?!!»

888

— А всё же презабавная несуразица! — девушка, расположившись на барной стойке, задорно болтала ногами, отбрасывая одну страницу за другой.

В данный момент она, опуская бессмыслицу текста, сосредоточилась на картинках будто из алхимических трактатов: пылающая башня, тонущий корабль, ракеты в небе, пони, кометы и мороженое, упавшее на пол. Мороженое? Даже состав приведён: «ртуть и сера в равных пропорциях». И тут же вспомнилось: клянусь, мам, градусник сам взял и лопнул, я ничего с ним не делала, мне уже гораздо лучше, я и не думала пропускать школу, тем более погода отличная! Будто мама не разрешила бы прогулять занятия без какой-либо веской причины: хочешь иди, хочешь не иди… так нет же, Наде кровь из носу требовалось легализовать прогул в своих собственных глазах.

Конец ознакомительного фрагмента.