Обнаженное и Сокровенное

Роман Романович Углев (2021)

Он искренний и честный православный семинарист. Она прекрасная танцовщица стриптиза. Он женится на ней, несмотря на все каноны, будучи уверен, что это для него воля Божья. К чему приведет такой союз? Что говорит древнее пророчество? Как изменится его и ее жизнь? С чем придется столкнуться им обоим? Какая цена у человеческой души, и сколько стоит любовь? Как в конечном итоге сложится их судьба, после тех вызовов, которые бросит им жизнь? Может ли вообще такой брак быть волей Божьей? Эти, да и на многие другие вопросы поднимает эта книга.

Глава

1

Была ночь.

В окно светила почти полная луна. На улице ни ветерка.

Стоя на коленях, молодой семинарист пытался унять волнение в своем сердце.

Ему было тридцать два.

Невысокий, коренастый, со светлыми чуть вьющимися волосами и с выразительными серо-голубыми глазами. Звали его Эдик, хотя день, когда он будет посвящен на служение Богу, был не за горами, и тогда его уже точно будут называть не мирским именем, а именем того святого, которое было дано ему при крещении.

На дворе было удивительно тихо. Ни лая собак, ни стрекота сверчков, ни шума моторов автомобилей. Все, казалось, погрузилось в глубокий спокойный сон. Все, кроме него. Он слушал. Он недоумевал. Он боялся. Но Он все равно верил.

— Господи, я не понял. Скажи, ведь Ты, наверное, не это имел в виду? Или, может быть, я неправильно услышал Тебя. Повтори, пожалуйста. Ты говоришь, я должен жениться?

«Ты не ослышался, Эдуард», — это был тихий голос, ясно звучащий в его сердце. Семинарист знал, что не многие даже из среды служителей Бога сегодня могут слышать и различать этот тихий, но такой отчетливый голос Святого Духа. Прошло несколько лет, прежде чем он сам научился слышать его и обращать на него внимание. Иногда этот голос можно было спутать со своими мыслями, но на этот раз он безошибочно знал — с ним говорит Господь.

— Но, скажи, зачем Ты хочешь, чтобы я женился? В этом есть какая-то необходимость, или… я ведь все-таки хотел принять монашество?

«Но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе, — прозвучал в его голове отрывок из Священного Писания, после чего тихий голос Господа продолжил: — Ты ведь сетовал Мне на свое одиночество, и ты просил Меня, чтобы Я научил тебя понимать Мое сердце?»

Где-то не очень далеко одинокий удар церковного колокола возвестил о начале ночной молитвы.

«Как поздно! — подумал он. — И как странно то, что предлагает мне Господь».

— Боже, я помню, говорил Тебе, что не уверен, что мне дано быть всегда одному, как апостолу Павлу, потому что мне… не хорошо быть одному. Но… я уже готов был принять целибат, а тут… Господи, а я знаю, кто она?

«Ты видел ее, и поймешь, что это она, когда вы встретитесь. Она три раза присутствовала на твоей проповеди».

Немного подумав, Эдик сказал:

— Хорошо, Господи. Если Ты так хочешь… Скажи мне, где ее найти?

«Улица Шарлотты Тэмми, дом шесть. Ее зовут Глория», — прозвучал короткий ответ.

— Дом шесть? А какой номер квартиры?

Ответа не последовало, и он почувствовал, что разговор окончен.

Распрямив спину и расправив плечи, он поднялся с колен. Даже священническая ряса не могла скрыть его спортивного телосложения и прекрасной осанки.

«Улица Шарлотты Теми, дом шесть», — повторил он про себя, выходя из молитвенной комнаты.

***

Вечер выдался пасмурным и серым.

Небо хмурилось. Дул резкий ветер, несколько необычный для этого времени года.

Эдуард поежился, накинул на голову капюшон осенней куртки, одетой поверх его учебной рясы, и посмотрел на название улицы на углу дома, мимо которого проходил.

«Еще три дома», — подумал он, и поднял воротник.

Этот район был для него малознакомым. Глядя на высокие девятиэтажные дома, семинарист подумал:

«Интересно, как я смогу ее найти, если Господь не назвал мне номера квартиры?»

В этот момент он зашел за дом с номером «4» и в изумлении замер. Перед ним красовалось яркой неоновой вывеской и разноцветными витражами окон здание бара с противным названием «Фраерок».

Хлоп! Двери бара резко распахнулись, и за его порог вывалилась группа разнузданных подвыпивших молодых людей, шумно разговаривающих и с сигаретами в зубах. Представительницы женского пола были очень ярко накрашены. Все они были одеты в вызывающе короткие мини-юбки и капроновые колготки. Как выглядели парни, Эдик не успел обратить внимания, поскольку один из них в ярко-красной рубашке с золотой каемкой вдоль рукавов вдруг очень дерзко притянул к себе одну из молодых женщин, испуганно, но кокетливо взвизгнувшую. Он без стеснения схватил ее за грудь и в тот же миг заметил семинариста, ошеломленно наблюдающего эту сцену.

— Ну, чё уставился, поп? — нагло спросил он, насмешливо меряя семинариста своими маленькими колючими глазками. Может, хочешь попробовать на ощупь грудинку-то?

Теперь все глаза были направлены на растерянного молодого парня в семинаристской рясе и осенней куртке поверх нее, а его самого охватил страх.

— А, ну да, я же забыл. Вам же, попам, нельзя, — с сарказмом произнес парень, и все громко рассмеялись.

Эдик не нашелся, что ответить, и тогда парень насмешливо сказал:

— Вали-ка ты лучше отсюда, папаша. Иди, замаливай наши грехи. Мне кажется, здесь тебе не место.

Семинарист молча, отвел глаза, опустил голову и побрел прочь, слыша вслед взрывы хохота и злые шуточки в свой адрес.

***

Солнце уже взошло и вовсю горело отражением огненных всполохов на золотых куполах семинарского храма, когда Эдуард, зайдя в молитвенную комнату, устало преклонил колени и попробовал возобновить свой диалог с Господом. Иногда ему хватало нескольких минут, чтобы сосредоточиться и начать слышать голос Духа, а иногда пролетали часы, а Господь, казалось, просто молчит и не хочет говорить.

Семинарист какое-то время постоял, размышляя, с чего бы начать. Прочитал «Отче наш», а затем просто сказал:

— Господи, я в смятении. Этот дом, о котором Ты сказал мне… это бар. Я слышал про это место. Оно… одно из самых… развратных в нашем городе. Я не могу понять, как та, о которой Ты мне сказал, может находиться в таком месте? Может быть, Ты откроешь мне, кто эта девушка?

Ответ его очень сильно удивил.

«Она подрабатывает в этом баре, сын Мой».

— Подрабатывает… в баре?! Но… для чего мне связываться с мирской женщиной, которая еще и работает в баре?

«Ты просил Меня о жене, и Я услышал твою молитву. Познакомься с Глорией и возьми ее в жены».

Осию бросило в жар.

— Барменшу?! В жены?! Господи, Ты забыл, что я без пяти минут священник?

«Что я говорю? — тут же подумал он, осаживая себя. — Бог ведь никогда и ничего не забывает».

Спокойный ясный голос Духа Святого зазвучал в его сердце как никогда отчетливо.

«Ты просил помощницу, соответственную тебе. Когда ты увидишь ее, ты поймешь, что это она. Ты полюбишь ее. Она родит тебе прекрасных детей, и… затем у тебя будет счастливая семья».

— Но, Боже, почему барменшу? Разве вокруг мало порядочных девушек? Ты ведь знаешь, что нам положено жениться только на благочестивых и приличных девушках! Они ведь в очередь выстраиваются, чтобы стать женами священников! Почему я просто не могу жениться на какой-нибудь из них? Да, и, мой духовный наставник ни за что и никогда не благословит такой мой брак!

«Глория ничуть не хуже тех девушек, которые выстраиваются в очередь, чтобы стать вашими женами. Я вижу их сердца, и знаю их намерения! — Последовал, как показалось Осии, строгий и даже несколько печальный ответ Господа. — Поэтому, кем бы не казалась Глория сейчас, Я вижу ее сердце. Она достойна».

— Но… даже если… это и так, неужели среди всех прихожанок нет ни одной… другой?

— Сын Мой, не ты ли просил меня, чтобы в жизни твоей исполнилась Моя воля? Не ты ли говорил, не моя воля, но Твоя да будет? Я открываю тебе Мою волю, как ты и просил. Если хочешь, прими ее. Если нет, ты можешь отказаться. Но Я действительно хочу, чтоб ты понял состояние того народа, среди которого живешь, и церкви, от лица которой ты служишь, ибо Я освящу церковь Мою, и тогда этот блудный народ обратится ко Мне всем своим сердцем. Глория — это твоя судьба от Меня, но, принять ее или нет, решать тебе».

И Господь замолчал.

***

Резкий детский плач вывел Осию из воспоминаний. Это имя Эдуарду дали, при крещении, и он с радостью принял его, как свою новую суть в Господе. Эдиком теперь его упрямо называла только жена, и каждый раз, хотя он к этому уже и привык, это все равно немного резало слух.

«Как не вовремя!» — с раздражением подумал он, но постарался подавить в себе этот негативный всплеск, быстро поднялся с колен и подошел к детской. В комнате горел небольшой ночник. Осия увидел, что его младший сын, Павлик, сидит на кровати и плачет, растирая кулачками заспанные глаза. Он подошел к нему и нежно обнял, садясь рядом с ним на кровати.

— Что случилось, мой хороший? Страшный сон? Ну, ничего. Я с тобой, папа рядом. Все хорошо.

Он посадил мальчика на колени и, поглаживая его по голове, прижал к себе, стараясь успокоить. Обняв отца, Павлик еще какое-то время хныкал, а потом, наконец, затих и успокоился, но, когда Осия попробовал уложить его в постель, снова заплакал.

— Ну, что ты опять? — Проговорил отец, чувствуя, как в нем закипает раздражение. Однако сын тут же уловил эти резкие нотки в его голосе и заплакал еще громче. Испуганно оглянувшись на других детей, Осия тут же взял себя в руки и постарался заговорить с сыном как можно мягче. — Павлик, я здесь, я никуда не ухожу.

Пришлось снова брать мальчика на руки и ждать, пока он окончательно заснет. Только, когда малыш мирно засопел, уткнувшись ему в плечо, священник смог осторожно уложить его в постель. Глядя, как сынишка мирно спит, Он незаметно снова погрузился в воспоминания.

***

Солнце уже зашло, когда он подошел к небольшой группе молодежи, стоящей у входа в бар с яркой неоновой вывеской: «Фраерок». Ребята пили пиво, курили, и время от времени смеялись над чьей-нибудь удачной шуткой.

Преодолевая страх и чувство робости, семинарист обратился к молодежи, слегка запинаясь и чувствуя себя крайне глупо.

— Прошу п-прощения, молодые люди. Мне нужна девушка п-по имени Г-глория.

Разговор моментально прекратился, и все с удивлением уставились на Эдика. Высокий широкоплечий парень с мощным квадратным подбородком смерил его презрительным взглядом и нагло спросил:

— А ты кто такой? И зачем тебе понадобилась наша Лорка?

Эдик окинул всех быстрым взглядом, с трудом подавляя в себе желание убежать. Ребята смотрели на него с явной угрозой, а девчонки с любопытством и интересом.

«Какая из них Глория?» — мелькнула у него мысль, но ее прервал еще более грубый вопрос широкоплечего парня.

— Ты что, язык проглотил? Чё молчишь?

— Я… я из Духовной Семинарии. Проповедник храма в Лауре. А Лора мне нужна по одному очень важному делу.

Он пожалел, что на этот раз он не надел семинаристскую рясу, не желая выделяться из общей массы толпы, гуляющей по украшенному неоновыми огнями бульвару, но вероятно, его борода довольно красноречиво свидетельствовала о роде его деятельности, поскольку высокий парень, говорящий с ним, моментально сменил тон и уважительно сказал:

— А-а, вы священник. Тогда ясно.

В это время из бара вышли парень и девушка, при этом парень явно пытался ее игриво обнять, а она решительно отстранялась. Один из ребят взглянул на них и насмешливо воскликнул:

— Эй, Толик! Хватит приставать к Лорке, а то глядишь, влетит от толстого. Причем, её здесь какой-то поп разыскивает.

Все дружно рассмеялись, а девушка решительно отстранилась от парня, пристающего к ней, и окинула взглядом толпу молодежи, собравшуюся у бара.

Как по заказу, как раз в этот момент над входом в бар зажегся фонарь и ярко осветил всех собравшихся.

«Знакомое лицо, — подумал семинарист, — похоже, она действительно пару раз приходила в храм во время праздников».

У Глории была идеальная фигура, длинные темные, до плеч, волосы, но что привлекало больше всего, так это ее глаза — огромные светло-карие, очень красивые глаза. Когда она посмотрела на Эдика, ему показалось, что она заглянула в самое его сердце.

«Пленила ты сердце мое одним взглядом очей своих», — пришли вдруг ему на память строки из Священного Писания. У него внезапно перехватило дыхание, а сердце взволнованно забилось.

Неожиданно Глория покраснела и опустила глаза, а по молодежи, молчаливо наблюдавшей эту сцену, прошел удивленный гул. Преодолевая смущение, семинарист сказал:

— Здравствуй, Лора. Меня зовут Эдик. Я из Лауровской семинарии.

— Я узнала вас, батюшка, — не поднимая головы, ответила девушка.

«Ну, меня еще рановато так называть, но, ладно. Об этом не сейчас», — подумал он, и с чуть дрогнувшим голосом проговорил:

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты не возражаешь, если мы пройдемся с тобой по… бульвару?

Она молча кивнула и, окончательно высвободив ладонь из руки оторопевшего Толика, с которым вышла из бара, подошла к Эдику. Они пошли по улице, провожаемые широко раскрытыми от удивления глазами молодежи.