Стальная петля

Роман Глушков, 2009

В кошмарном мире Пятизонья, в котором знаменитый Чернобыль далеко не самое опасное место, может произойти все что угодно. Даже чудо! Именно оно спасло вертолетчика Геннадия Хомякова, оказавшегося в момент Катастрофы в самом неподходящем месте. В мире сталкеров, механоидных монстров и аномальных ловушек Хомяков быстро становится дичью, но дичью особенной, за которую охотники сначала друг другу глотку перегрызут. Этим обстоятельством и решил воспользоваться бывший летчик, ведь у него собственная цель. Он ищет дорогу к полумифической Чаше, о которой ему поведал рыцарь Ордена Священного Узла, преданный своими собратьями. Мог ли Хомяков догадываться, что сам он ценнее любого артефакта?

Глава 3

Путь, который я с таким трудом преодолел, вывел меня почти на самый верх возвышающейся над рекой «подковы». Под ее сводом еще сохранилась смотровая площадка-ресторан. Она напоминала по форме лежащий горизонтально овальный медальон примерно тридцатиметровой длины. Или, с учетом его габаритов, — залетевший под арку НЛО. Ширина и высота у него были соответственно порядка двадцати и десяти метров.

Войти в бывший ресторан можно было по неширокому крытому мосту. Точно такие же мост и лестница имелись на второй половине пилона, легкий крен которого к западу отразился и на смотровой площадке. Лишенная половины стекол, она тем не менее все еще уверенно висела на четырех массивных креплениях и, судя по всему, должна была рухнуть только вместе с аркой, не раньше.

Я глянул с высоты на противников и вновь устремил взор к небу. Нет, узловики определенно взберутся на пилон раньше, чем я увижу солнце. Досадно. Но, с другой стороны, здесь, в поднебесье, палить по мне напропалую из «карташей» и «штормов» они не станут. Все очень просто: арка Живописного — это решетчатая конструкция, собранная из мощных металлических узлов. Прострелить такое толстое железо насквозь выпущенная из «ИПП» пуля может, лишь угодив в препятствие по перпендикулярной траектории. Отсюда следует, что каждый сделанный внутри «подковного» каркаса выстрел будет чреват каскадом рикошетов. Но кто из моих врагов станет сейчас заниматься дотошными расчетами траекторий своих выстрелов? Ясен пень, никто, даже присутствуй среди них лауреаты Нобелевской премии по математике. Впрочем, у Ипата и компании имелось при себе не только импульсное оружие, так что радоваться пока было рано.

Что ж, братья-рыцари, посмотрим, чем вы теперь меня удивите.

Преодолев оставшиеся до перехода на смотровую площадку лестничные пролеты, я затем пересек и его. Бежал, не скрываясь: пусть враги видят, куда я намылился. Да и где еще здесь скроешься, не будучи невидимкой?

Внутри НЛО-образного ресторана царили привычные разруха и запустение. Я был отнюдь не первым его посетителем после Катастрофы, а предыдущие визитеры, как было заметно, покуражились тут на славу. Хотя, может быть, я напрасно ставлю им в вину этот разгром. Не исключено, что им тоже пришлось держать на арке оборону от врагов. Но не от биомехов, это точно. Монстры подвергли бы ресторан куда большим разрушениям, если вообще не разнесли бы его вдребезги.

Мне позарез нужно было солнце, и потому я не стал задерживаться на смотровой площадке, которую закрывала тень арочного свода. Выбравшись — на сей раз незаметно, поскольку внутри «капсулы» я перестал быть виден снизу, — через один из проломов сначала на крышу ресторана, а с нее — снова на «подкову», я очутился на самой ее вершине. Все, баста, выше мне уже не подняться. Ну и ладно — и так вскарабкался черт знает куда. Самое время начинать задумываться, как отсюда слезать.

Дабы не попасться на глаза узловикам, я улегся животом на одну из толстых каркасных перемычек и стал аккуратно наблюдать за маневрами противника. А рыцари, зная о моей излюбленной тактике, решили не дожидаться, когда над Живописным засверкает солнце, и тотчас приступили к штурму арки. Настолько стремительному, что поначалу я даже оторопел. Думая, что у меня есть еще две-три минуты на передышку, я жестоко просчитался: на то, чтобы подготовиться ко второму раунду схватки, мне отводилось не более тридцати секунд…

Первостепенной угрозой опять стали прыгуны. Не отважившись гнаться за мной по вантам, они тем не менее нашли свой способ быстрого восхождения на пилон. Не по лестницам, нет. По ним — тесным, извилистым и крутым — легкие на подъем рыцари взбирались бы ненамного быстрее своих нелетающих собратьев. Перво-наперво носители «Джамперов» соскочили с моста к арочным основаниям: один — к южному, другой — к северному. А затем, снова взявшись за свои сплит-артефакты, оба узловика ринулись вверх прямо по крутым опорам, ловко перепрыгивая с перемычки на перемычку.

Лихость, с какой мои противники начали штурм, была не чета той, с которой карабкался на «подкову» я. Прыгуны не лезли на нее — они буквально бежали к вершине, словно соревнуясь между собой, кто быстрее преодолеет крутой подъем. Их усиленного «Джампером» шага хватало, чтобы легко перемахивать с распорки на распорку. Потом — короткая пауза для подзарядки артефакта, а дальше все по-новому.

Неудивительно, что в первые секунды вражеской атаки я оторопел. Но растерянность всегда была мне отвратительным советчиком, поэтому пришлось отринуть ее и спешно призвать на подмогу смекалку. В компании этой подруги мне обычно сопутствовало везение. Жаль только, она не всегда откликалась на мои призывы о помощи.

Пока я отчаянно размышлял, как противостоять прыгунам, их менее проворные приятели также не сидели сложа руки. Двое рыцарей двинули вслед за авангардом по обычным лестницам, а один остался внизу — на случай, если мне таки повезет просочиться или прорваться с пилона обратно на мост. Прикрывающий соратников узловик расположился точно под аркой, готовясь перехватить меня, независимо от того, с какой стороны я буду спускаться. В руках у него был лазерный армган — вполне подходящая винтовка для такого огневого прикрытия.

А проклятое облако, заслонившее мое вожделенное солнце, как будто застыло на месте и ни туда ни сюда! Пока я устраивал ловушку на Жорика, погода мне всячески благоволила, хотя изловить того идиота можно было и не прибегая к маскировке. Теперь же, когда невидимость была мне жизненно необходима, я торчал на вершине арки, обложенный со всех сторон охотниками, а солнце даже на полминуты не желало явить мне свою милость. Ирония судьбы? Какое там — наглая, вероломная подстава, иначе не скажешь!

— Вот, значит, как ты со мной, да?! Ну хорошо! — процедил я сквозь зубы, пеняя на светило. — Ладно, без тебя справлюсь! Подумаешь, пять рыцарей! Тоже мне проблема! Смотри и учись!

И, сдернув с плеча трос, юркнул в хитросплетение решетчатого каркаса. То, что прыгуны еще меня не засекли, оставалось моим единственным преимуществом.

Чтобы его сохранить, мне следовало как можно дольше скрываться, а стало быть, палить из револьвера сейчас нельзя. Чем выше подбирались прыгуны к вершине дугообразного пилона, тем положе становился их путь. Теперь, чтобы удержаться на нем во время пауз, они были вынуждены приседать и хвататься за перемычки, в то время как поначалу могли просто опираться о них.

Перемещаясь от распорки к распорке, я крался навстречу тому узловику, что поднимался по южной опоре, и должен был столкнуться с ним на крыше идущего к ресторану моста. Я знал, что враг не пропустит столь удобный плацдарм для очередного прыжка. Тут-то мы с ним и выясним, кто настоящий царь этой горы. И сделать это надо так, чтобы никто из нас не упал вниз. Я — по вполне очевидной причине, а узловик — чтобы не растревожить преждевременно соратников.

Краска с пилона давно облупилась. Покрытый пылью и ржавчиной, теперь он был почти под цвет моему потертому, замызганному комбезу. Припав к толстой перемычке, что пролегала аккурат над ресторанным мостом, я дождался, когда ботинки рыцаря коснутся крыши, и набросился на него, пока он не обрел равновесие. Враг и опомниться не успел, как сверху ему на шею была наброшена стальная петля. Другой конец троса я пропустил через распорку и, намотав его на руку, тоже спрыгнул на крышу.

Качнувшись на тросе подобно летящему на лиане Тарзану — только без его знаменитого вопля, — я с раскачки саданул пойманному за шею узловику ногами в грудь. Сорвавшись с крыши, он повис в затянувшейся петле и, будучи гораздо тяжелее, чем я, потащил меня на тросе вверх, обратно к распорке. Так, как я, в принципе, и рассчитывал.

По-быстрому зацепив за нее трос, я, однако, не собирался ждать, когда висельник умрет от удушья. Он еще мог запросто спастись, поймав ногами одну из распорок и встав на нее. Дабы мои старания не пропали зазря, я не мешкая перескочил на натянутый под весом вражеского тела трос и стремительно скатился по нему до самого конца. Вернее, до дрыгающего ногами, хрипящего от удушья противника. После чего без лишних церемоний двинул ему сначала каблуком по шлему, а затем повис на ошарашенном узловике всей своей массой, помогая тем самым удавке поскорее доделать ее грязную работу.

Дернувшись в последний раз, рыцарь обмяк и мешком повис всего в шаге от спасительной для него перемычки. Перепрыгнув на нее, я поскорее затянул туда же свою жертву, чтобы она не привлекла к себе внимание прочих врагов. Вынув мертвеца из петли, я оставил его лежать поперек распорки, а сам добрался до лестницы и побежал обратно отцеплять трос. Бросать его было для меня все равно что лишиться одной из конечностей. Снимать с прыгуна его драгоценный сплит-артефакт тоже не стал. Будучи надетым на меня, он гарантированно выйдет из строя в течение считаных минут. И когда я донесу свой трофей до ближайшего барыги, это будет уже не «Джампер», а самый обычный пояс, годный лишь для ношения подсумков и поддержания штанов.

Завывание ветра и дребезжание под его порывами арки заглушили звуки нашей схватки с узловиком. Вернув себе трос, я задрал голову, дабы разглядеть сквозь просветы в каркасе второго прыгуна. По всем расчетам, сейчас он должен был достичь вершины пилона.

Так и оказалось — охотник уже был там. Не обнаружив наверху никого, он торчал точно над рестораном и высматривал меня через дыры в его стеклянной крыше. Опоздание напарника пока не тревожило верхолаза — короткая заминка при таком восхождении вполне простительна, — но это наверняка вот-вот произойдет. И мне кровь из носу нужно воспользоваться моментом, пока враг не всполошится и не станет искать меня в другом месте.

Ага, значит, прежде чем соваться на площадку, прыгун хочет дождаться своего напарника! Прекрасно! Им-то я и стану. Ненадолго — ровно до того мгновения, как следящий за рестораном узловик повернет голову и убедится, что спешащий к нему человек — вовсе не тот, которого он надеется лицезреть.

Что ж, самое время доставать «кольт». Я и не рассчитывал, что мне удастся приблизиться к противнику вплотную и прикончить его исподтишка ножом или удавкой. Это ведь не глупый разиня Жорик, а матерый убийца с отменным чутьем и реакцией. Моя задача-минимум: успеть сократить с ним дистанцию настолько, чтобы уложить его наповал первым же выстрелом. Я и стоя на ровной земле погано стреляю, а на бегу, да еще балансируя над пропастью, палить по цели для меня — серьезное испытание. Но ценой меньшего риска с этим гадом не разобраться. На подходе к площадке находятся еще двое узловиков, и, если все они объединят усилия, мне с ними подавно не совладать.

Бежать вприпрыжку по толстым перемычкам несложно. При моей сноровке я могу делать это, даже не глядя под ноги. Схватив «анаконду» на изготовку обеими руками, я выскочил из переплетений каркаса и помчался к торчащему на вершине «подковы» рыцарю. Присев на корточки, чтобы случайный порыв ветра не сбил его с ног, он держал «шторм» нацеленным на ресторан и наверняка засек меня боковым зрением, едва я прекратил маскироваться. Засек и…

И в следующий же миг обернулся!

Весь мой блеф моментально пошел коту под хвост. А я до последней секунды надеялся, что успею сократить дистанцию между нами хотя бы наполовину! Хотя бы на треть, Атомный Демон его побери! Но чтобы это случилось вот так сразу… Проклятая интуиция, а ведь я ей сегодня так доверял!

Отступать и прятаться было поздно, и я открыл огонь, не успел узловик еще как следует ко мне приглядеться. Даже несмотря на то, что моя мишень стояла практически неподвижно, поймать ее на мушку оказалось той еще морокой. Я спускал курок методично, но не слишком часто. Мне требовалось приберечь в барабане пару патронов на тот случай, если удастся подбежать к противнику на расстояние, с которого я гарантированно не промахнусь. Конечно, при наличии везения я мог попасть в цель и сейчас, вот только где оно, это долбаное везение? В Зоне схватить его за жабры было еще труднее, чем подстрелить заметившего меня прыгуна.

И все же небольшая удача мне в тот момент благоволила, а иначе кто бы рассказывал вам сейчас эту историю? Из четырех выпущенных мной на скаку пуль ни одна не угодила в рыцаря, но истрачены они были не напрасно. Сталкера, предпочитающего воевать импульсным оружием и редко связывающегося с огнестрельным, всегда с непривычки шокирует грохот пороховых патронов. И особенно таких патронов, как «магнум.44». А учитывая, что ствол моего «кольта» смотрел сейчас в сторону врага, тот и вовсе не мог остаться равнодушным к выстрелам и свисту проносящихся мимо него пуль.

Узловик вздрогнул и, наверняка удивившись, что еще жив, решил не искушать фортуну, стоя на пути у летящего свинца. Прежде чем выпустить ответную очередь, враг стукнул «Фричем» по поясной пряжке и взмыл вверх — первый пришедший ему на ум способ, как быстро уйти с линии огня. Я же, наоборот, не мешкая метнулся вниз, на ресторанную крышу, поскольку лишь арочный свод мог защитить меня от пуль «карташа».

Противник огрызнулся лишь короткой очередью, поскольку был вынужден поспешно сконцентрироваться на посадке, дабы не промахнуться ногами мимо перемычки. Так как он палил навскидку и в прыжке, а я вовремя улизнул из-под обстрела, все выпущенные по мне пули пронеслись выше и хаотично заметались по каркасу, как песчинки внутри погремушки. Две пули разбили в ресторане рикошетом несколько уцелевших стекол, остальные продырявили крышу ведущего к нему моста. Отстреливаясь, прыгун рисковал, ведь сейчас по лестницам подымались его товарищи, а внизу дежурил прикрывающий. Но, поскольку я находился совсем близко, попытка разделаться со мной стоила этого риска.

Когда же «Джампер» опустил рыцаря на пилон, расстояние между нами составляло считаные метры. Я лежал на крыше площадки, а враг находился надо мной, видел меня сквозь просветы в арке и готовился снова открыть по мне огонь. Но сначала узловику нужно было твердо встать после прыжка на ноги, что, естественно, требовало некоторого времени. Секунду-другую, но тем не менее.

А вот передо мной такой проблемы не стояло. Спрыгнув на крышу, я тут же перекатился на спину и, вскинув револьвер, занял удобное положение для стрельбы. В барабане «кольта» оставалось всего два патрона, и, дабы опять не оплошать, я загодя взвел курок, на что прежде в суматохе у меня не хватало времени. Ну а взять на мушку балансирующего на перемычке человека было всего-навсего делом техники.

Получай!

Не успев обрести равновесие, рыцарь схлопотал пулю в бедро, что отнюдь не улучшило его устойчивость. Взмахнув руками, подкошенный противник упал на распорку, но не удержался на ней и сорвался вниз. А потом грохнулся рядом со мной на крышу, стукнувшись обо все подвернувшиеся ему в падении перемычки. Черт его знает, как он не выронил «карташ», но, когда ослепленный болью прыгун упал, его рука продолжала крепко сжимать оружие.

Впрочем, узловика это уже не спасло. Я приставил револьвер к голове врага раньше, чем тот пришел в себя. И без колебаний нажал на спусковой крючок, истратив последний оставшийся в барабане патрон. С каким успехом, думаю, можно не уточнять. С такого расстояния я не промахнулся бы, даже будучи тяжело контуженным или вусмерть пьяным…

Перезаряжать оружие некогда — пора возвращаться на вершину арки. Я торопился, как наскипидаренный, но лез обратно в приподнятом настроении. И не только потому, что вывел из игры двух самых опасных противников. Вторым поводом для моей радости было солнце. Оно уверенно подползало к краю скрывающей его тучи, обещая вот-вот явить себя мне во всем своем великолепии. И пускай вслед за уходящим облаком на Курчатник надвигалось новое, такое же большое, промежуток между ними даровал мне примерно четверть часа до того, как я опять стану видимым.

Четверть часа! Да за это время я при необходимости добегу аж до «тамбура» — входа в гиперпространственный тоннель; он располагался тремя километрами северо-восточнее Живописного моста, в институте имени Курчатова. Надо лишь не зевать и, как только вокруг меня образуется маскировочное поле, проваливать отсюда к чертовой матери.

Ну, наконец-то! Вот и он, мой долгожданный небесный покровитель! Успел-таки вступиться за меня до того, как я сцепился бы с бегущими по лестнице рыцарями. А они, как и их павшие товарищи, также решили скоординировать атаку и проникнуть в ресторан одновременно по двум ведущим к нему мостам.

Штурмовик, который поднимался по южной опоре, не мог не заметить лежащее на перемычке тело задушенного собрата. Равно как и умолкший «шторм» второго прыгуна красноречиво свидетельствовал, чем закончилась наша с ним «встреча в верхах». Лишенным «Джамперов» узловикам следовало вести себя на порядок осмотрительнее.

Теперь их целью был не только я, но и сплит-артефакты, бросать которые здесь бойцы Ипата явно не намеревались. В отличие от прыгунов, они уповали не на стремительный наскок, а на осторожность. Но, даже ворвись они на площадку как ошалелые, с матом и криками, результат их штурма все равно был бы нулевым.

И все потому, что меня на арке уже не было. Перекинув трос через самую длинную из восточных вант, я, озаренный солнцем, скользил по ней вниз, на другую половину моста.

Все могло бы сложиться просто идеально, не издавай трос при скольжении громкий, противный скрежет. Его и расслышал стерегущий меня внизу узловик — как выяснилось, это был сам Ипат. По звуку он также легко определил, куда и каким способом я решил удрать с арки. Единственное, что мнемотехник не сумел вычислить, это по какой именно ванте я качусь. И потому, не мудрствуя лукаво, он принялся палить из армгана широким веером, стараясь накрыть смертоносными лучами мост по всей его ширине.

Ловко придумал, сучий потрох! Пережечь таким образом толстые тросы он не мог. Мечущийся туда-сюда ритмичными всполохами луч попросту не задерживался на вантах, а лишь оставлял у них на кожухах неглубокие ожоги. Но это металл! Пройдись же лазер по мне, и он или мгновенно разрежет меня пополам, или оставит в спине такую рану, что я издохну спустя минуту в муках с прожаренными внутренностями.

Скатываться до самого низа было крайне опасно. Ипат быстро сообразил, что вероятность поразить невидимую жертву при ее соскоке с троса куда выше, чем при беспорядочном обстреле. После чего поспешно перенес огонь на вантовые крепления, решив прикончить меня, так сказать, влет.

Я понял, что мне грозит, когда съехал до половины спуска. Как чуял, что надо выбирать самый пологий путь, хотя поначалу хотел удрать с пилона по более крутому и скоростному. Разгонись я сильнее, и мне ни за что не удалось бы затормозить и выгадать момент для преждевременного соскока. Стянув изо всех сил, словно удавку, перекинутый через ванту трос, я затруднил его скольжение, а вдобавок поджал ноги и обхватил кожух бедрами. Прочный комбез не разорвался, но трение обожгло мне ляжки так, что я едва не заорал от боли. Такое впечатление, будто сейчас я катился не по ванте, а по горячему паропроводу!

Скрежет металла о металл усилился, однако Ипат этого уже не расслышал. Он был поглощен стрельбой и надеялся, что я вот-вот попаду под его луч. Этого ублюдка, поди, прямо распирало от нетерпения узнать, станет ли Алмазный Мангуст видимым после того, как его распластает боевой лазер. Я, разумеется, не намеревался потакать любопытству Ипата и участвовать в его антигуманном эксперименте. И пусть экстренная остановка прошла весьма болезненно, я сумел-таки прекратить скольжение до того, как угодил в простреливаемое армганом пространство.

До земли примерно пятнадцать метров, а внизу рассекает воздух убийственный луч. Вот ведь нескладуха: не успел заручиться поддержкой солнца, как опять угодил между молотом и наковальней! Ну тут уже деваться некуда. Не услыхав мой предсмертный вопль, узловик смекнет, что мне удалось затормозить, и примется бить лазером выше, пока не срежет меня с кожуха, как садовник — яблоко с ветки. И «кольт» так некстати полностью разряжен! А то вынул бы его и, повиснув на одних ногах, снес бы рыцарю башку до того, как он меня поджарит. Но увы…

Ладно, хватит сокрушаться о том, что не сделано. Нужно срочно отринуть сомнения и — вниз! Не мешкая!..

Я отцепился от ванты, когда луч сверкал аккурат подо мной. Расчет был прост: пока лазер дойдет до границы сектора обстрела и опять вернется на середину, я успею спрыгнуть и распластаться на мосту. А затем откачусь к ограждению, по-быстрому заряжу в револьвер пару патронов и всажу Ипату пулю с расстояния в полста шагов. Или даже с меньшего. Враг не стоял столбом, а стрелял на ходу, уверенно приближаясь к месту моего приземления.

Оно оказалось весьма чувствительным, пускай прежде мне и доводилось прыгать с подобной высоты. Асфальт был растрескавшимся, но, слава богу, все еще ровным. Находись внизу обломки или, того хуже, — арматура, я так легко не отделался бы.

Очутившись на ногах, я, как и планировал, моментально плюхнулся ничком. Лазер прошел в опасной близости надо мной, и, стой я сейчас в полный рост, луч угодил бы мне точно в промежность. Но едва я собрался перекатиться к северному ограждению моста, как Ипат изменил свою тактику. Очевидно, что-то почуяв, он взялся стрелять именно туда, где я рассчитывал затаиться. Плавя дорожное покрытие, пульсирующий луч резанул точно по намеченному маршруту моего отступления.

Пришлось и мне поспешно менять стратегию и катиться боком прямо навстречу размахивающему армганом мнемотехнику. Опасаясь, как бы он не взялся методично прожаривать каждый метр асфальта, я нарочно переместился ближе к стрелку. Шагай он и дальше в таком темпе, спустя четверть минуты ему придется на меня наткнуться. Впрочем, дожидаться этого я не хотел. Убедившись, что лазер не следует за мной, а снова мечется по вантам, я выхватил револьвер из кобуры и полез в поясной патронташ за боеприпасами.

Пара патронов, больше мне не нужно. Если я не уложу Ипата с двух выстрелов, он определит, откуда они грохочут, и мгновенно вплавит меня в асфальт.

Зарядить револьвер… То, что в спокойной обстановке я проделываю не задумываясь, даже с закрытыми глазами, сейчас отнимает у меня столько усилий, сколько я трачу на извлечение из пальца неподатливой занозы. Вынуть патроны, открыть револьверный барабан, извлечь гильзы, вставить патроны, вернуть барабан на место, взвести курок и прицелиться… Элементарные действия. Но каждое из них, как назло, начинают сопровождать непредвиденные трудности.

Патроны, что доселе вставлялись в патронташ без проблем, вдруг застревают в ячейках, и мне приходится повозиться, чтобы извлечь их оттуда. Стреляные гильзы будто с ними сговорились, тоже заклинивают в барабане. Благо хоть не до конца. После повторного, более сильного толчка эжектор все же срабатывает и выбрасывает гильзы из барабана, но эта заминка опять отнимает у меня бесценные мгновения.

Зарядить — уже плевое дело, но после возни с патронташем и эжектором пальцы мои дрожат и вставляют патроны в каморы лишь с третьего раза. У меня остаются считаные секунды на то, чтобы закрыть барабан и прицелиться. А стрелять опять придется без предварительного взвода курка. Хотя сейчас это неважно — Ипат находится всего в десяти шагах от меня и продолжает неумолимо приближаться…

Не тратя времени на то, чтобы уползти с дороги мнемотехника, я начинаю наводить на него револьвер, и в этот момент позади врага, на фоне уходящей на запад тучи стремительно вырастает огромная тень. А затем до меня доносится раскатистый, с подсвистом рев. Слишком характерный и механический, чтобы не определить, чья железная глотка его издала. И слишком грозный, чтобы его не испугаться, даже находясь под обстрелом.

Этот рев расслышал и Ипат. Я еще не взял его на прицел, когда он, прекратив стрельбу, резко обернулся и, отшатнувшись, бросился к ограждению. Стрелять в него я уже не стал. Но не потому, что пощадил мерзавца, нет. Когда стало очевидно, что за тварь нарисовалась на западном краю моста — а вернее, над ним, — я решил, что будет слишком глупо убивать единственного человека, который способен задержать несущегося прямо на нас дракона. Биомеха, который когда-то представлял собой боевой вертолет, а ныне мутировал в одну из самых жутких здешних тварей.

О том, что, обуздав монстра, Ипат как пить дать попытается его на меня натравить, я сейчас не беспокоился. Даже такому сильному мнемотехнику потребуется не одна минута, чтобы полностью подчинить себе дракона. И пока между ними будет идти этот, скажем так, ментальный поединок, я удеру отсюда и спрячусь. Забьюсь в такую щель, что меня в ней не то что дракон — и стая пронырливых мозгоклюев не отыщет.

А это еще что за чудеса?!

Само по себе появление летающего биомеха не стало для меня сюрпризом. Я ведь потому и прибыл в Московскую локацию, чтобы понаблюдать за находящимся в Серебряном Бору «драконьим базаром». Замеченное мной сейчас «чудо» представляло собой бегущего во весь опор по мосту человека, за которым, судя по всему, и гналась разъяренная «вертушка»-мутант.

Время разлеживаться кончилось, и я вскочил на ноги, по-прежнему оставаясь невидимым для узловиков. Бегущий к нам человек — неуклюжий увалень в орденских доспехах — орал без умолку. Что именно — не удавалось пока разобрать из-за рева и свиста вертолетных лопастей. Кто был этим потенциальным драконьим обедом, думаю, вы уже догадались. Но вот какого рожна Дюймовому не сиделось в своем укрытии — решительно непонятно.

Жорик, не обнаруженный Ипатом, дракону был бы и вовсе не заметен с высоты. И тем не менее он каким-то образом очутился здесь да еще привел за собой нешуточных размеров «хвост». А хотя что тут удивительного? Нечаянно обратив на себя внимание биомеха, безоружный недотепа не придумал ничего лучше, как броситься за подмогой к мнемотехнику. И впрямь, разве можно отказать в помощи беглецу, когда несущаяся за ним тварь грозит растерзать не только его, но и вас?

— Вот идиот проклятый! — воскликнул мнемотехник, имея в виду, разумеется, коварного неофита, а не дракона. Я невольно отметил, что наши с Ипатом мнения касательно умственных способностей Жорика практически совпадают. — И навязали же тебя на мою голову! Ну ничего, теперь-то ты наверняка издохнешь!

И, вскинув армган, навел его на вбежавшего под арку Дюймового.

— Но-но, полегче! — возмутился я, подскочив к Ипату, а затем сбил его подножкой на асфальт, наступил ботинком на притороченный к руке рыцаря излучатель и, отстегнув батарею, швырнул ее в реку. После чего в назидание добавил: — Не смей обижать юродивого! Лучше я сам с ним разделаюсь, а ты пока поиграй с драконом!

— Мангуст! — гневно прорычал Ипат, косясь, однако, не на меня, а на приближающийся «вертолет». Хотя куда еще мог таращиться враг, если я все равно был ему не виден. — Ладно, беги — повезло тебе сегодня! Но учти: скоро мы опять встретимся! Очень скоро!

— Спасибо за предупреждение. Обязательно учту, — не стал спорить я, отпуская мнемотехника, которому было самое время браться за дрессировку монстра.

Боясь опоздать, дрессировщик тут же забыл обо мне, поднялся на ноги и, не оглядываясь, побежал навстречу Жорику. Тот шарахнулся от Ипата, как тореадор от быка, но, сообразив, что мнемотехнику сейчас не до него, проводил «брата» злобным взглядом, а потом снова закричал.

На сей раз я его расслышал. А расслышав, удивился, потому что Дюймовый не просто голосил от страха, а взывал ко мне.

— Бегите, Геннадий Валерьич! — надрывал глотку брат Георгий, размахивая на бегу руками и озираясь по сторонам. — Бегите отсюда! Это я — Жорик! Я пришел, чтобы спасти вас, Геннадий Валерьич!..

— Хорош орать, дурень! — Я выскочил сталкеру наперерез и остановил его, ухватив за плечо. — Я здесь! Да не дергайся ты!

— Генна-а-а-а-а… а-а-а, это вы! — перепугался, но в следующее мгновение обрадовался недотепа, глядя сквозь невидимого меня. — А я это… как раз к вам спешил! Выглянул из ямы, гляжу: вас над рекой крепко прессуют! Вот и подумал, что надо срочно бежать к вам на подмогу.

— Ладно, заткнись и чеши что есть духу на тот край моста! — прервал я его сбивчивые оправдания. Нет, вы это слышали: он ко мне на подмогу! А ведь не врет простофиля. Стал бы он иначе вообще разыскивать меня на мосту? — Я впереди побегу, так что зазря не оглядывайся. Если отстанешь, буду ждать тебя у памятника, на бывшем трамвайном кольце! Готов?.. Тогда пошел!

Вмиг приободрившийся Жорик — кажется, он и не чаял встретить меня живым — припустил в указанном направлении. Я бросил прощальный взгляд на арку и рванул за своим «спасителем». Торчащих на смотровой площадке узловиков теперь можно не опасаться. Все их внимание наверняка приковано к приближающемуся дракону, который уже маячил рядом с аркой, едва не задевая ее винтами. Я не видел верхолазов, но полагал, что они попрятались в ужасе кто куда и просидят в укрытиях до той минуты, пока Ипат окончательно не разберется с нагрянувшей к нам тварью.

А он стоял сейчас посреди Живописного моста и, вытянув перед собой ладони с растопыренными пальцами, был всецело поглощен своей мнемотехнической «магией», направленной на обуздание монстра. Периодически тело Ипата сводила кратковременная, но сильная судорога. Он то резко прогибался в пояснице, то его мотало из стороны в сторону, то начинало корежить, словно больного артритом. Лицо рыцаря было перекошено от боли, глаза закатились, а вены на шее вздулись. Происходи это с ним не трехсекундными приступами, а беспрерывно, можно было подумать, что он исполняет какой-то безумный шаманский танец.

В действительности все объяснялось гораздо проще. Мучения, терзавшие сталкеров-мнемотехников во время «дрессировки» техноса, вызывались имплантами, вживленными им в мозг и обожженными затем во время многочисленных гиперпространственных переходов. Дикие боли и судороги — такова плата укротителя биомехов за обладание этой уникальной способностью. И чем могущественнее он был, тем сильнее страдал, когда вступал в противостояние со здешними тварями. Вот почему энергиков вроде Жорика в Зоне было пруд пруди, а мнемотехников — особенно таких, как Ипат, — насчитывались единицы. И немудрено. Далеко не каждому сталкеру хотелось одерживать победы над монстрами путем столь жутких самоистязаний.

То, что дело у Ипата мало-помалу продвигалось, было понятно по поведению дракона. Подлетев к арке, он угодил под воздействие мнемотехника и теперь завис над мостом, ведя напряженный ментальный поединок с выступившим против него человеком. В противном случае биомех разделался бы сначала с Ипатом, потом нашел и перебил бы его попрятавшихся соратников, а напоследок настиг бы нас с Дюймовым. И если я еще имел возможность остаться для дракона незамеченным, Георгию при таком раскладе не светило ничего хорошего. Удивительно, как при своей неуклюжести он вообще успел допрыгать до арки!

Впрочем, об этом я расспрошу его позже. А сейчас все, что мне требуется, это бежать. Стремительно и без оглядки. Ведь только так можно спастись от драконов ценой минимальных потерь либо вовсе избежать их.

Именно так всегда и поступает Алмазный Мангуст, когда ему выпадает малейший повод улизнуть от врагов незамеченным. Разве что прежде мне не доводилось делать это в компании идиота, но, надеюсь, скоро я от него все-таки отвяжусь. Потому что иначе мне придется его прикончить. Чем я ему, кажется, уже пригрозил. А он меня не послушался. М-да…

Плохо кончит этот увалень, попомните мое слово! Если человек — идиот, это уже пожизненный приговор, а храбрый идиот — все равно что обезьяна с гранатой. Или того хуже — бешеная обезьяна с канистрой нитроглицерина. Такие долго не живут ни за внешней стороной Барьера, ни тем паче здесь. И то, что сегодня я проявил к Жорику милосердие, ни о чем не говорит. Я лишь отсрочил ему смерть, и только. И еще преподал урок, который он не усвоил. А я, в свою очередь, не усвоил урок, который Дюймовый, сам того не ведая, преподал мне.

«Не связывайся с идиотами!» — таким было пропущенное мной мимо ушей назидание. И раз уж сам я пренебрег им, так, может быть, вы сделаете на моем примере правильные выводы и когда-нибудь скажете мне спасибо.

Дай только бог, чтоб не посмертное…