Океания

Роман Воронов, 2021

Хотели бы вы спасти Христа, отговорить Дантеса от дуэли или посидеть на облаке с ангелом, рассматривая сверху взятие Ля-Рошель?

Остров сокровищ

1

После долгих месяцев пребывания в неустойчивости — моральной (а вдруг не найдем?) и физической (корабельная палуба тому причина) — вы наконец ступаете на горячий песок одинокого острова в компании, нет, не головорезов, а хоть и покачивающихся от усталости, но твердо верящих в успех, в сокровища, спрятанные где-то здесь, единомышленников. Вдоволь напившись чистой воды — тошно вспоминать, какой смрад источало то, что осталось на дне питьевых бочек, — из ближайшего ручья, вы достаете каждый из своего кармана кусочки общей карты, складываете вместе и… готовы бежать выкапывать свои пиастры. Все в радостном возбуждении бросаются к тому месту, что обозначено крестом, и пока продираются через девственные заросли и карабкаются на скалы, мы, дорогой читатель, зададимся вопросом: ведь это не их пиастры, и даже не того, кто отобрал, привез и спрятал их на острове. Так чьи они?

Спрашивает ли себя Ищущий, что ищет? Ему кажется, что знает. Он точно ответит, как и его товарищи, сбивающие сейчас друг друга с ног в лихорадочном возбуждении: пиастры. Но чьи они, эти пиастры? То, к чему стремишься, будет ли принадлежать тебе, станет ли твоим или протечет сквозь пальцы горячим песком Острова сокровищ, оставив на ладони только ожог, черную метку напоминания о Мире Бога, Едином и Неделимом?

2

Я сидел в кафе, приютившееся на узкой улочке, ведущей к морю. Столик на двоих, зарезервированный редакцией на шесть вечера, стоял прямо у окна. Было уже четверть седьмого. Человек, позвонивший вчера в газету и представившийся Спасителем, опаздывал. Я, вчерашний выпускник журфака, ждал его с волнением. Это было мое первое редакционное задание. Кафе называлось «Остров сокровищ». Внутри было безлюдно. Жара поделила город на две части. Пока одна половина жителей сидела в воде, другая возлежала на песке, затем они практически синхронно менялись местами так, что можно было сказать — весь город был у моря. На столик я положил свежий номер нашей газеты в качестве опознавательного знака для встречи, хотя сейчас это не имело смысла. В «Острове сокровищ» я был один. Умиравший от жары и духоты бармен поглядывал на меня с удивлением, но ничего не предлагал, ожидая, видимо, сигнала от меня. Минутная стрелка на часах, стилизованных под морской компас, приближалась к шестерке. Спаситель явно не торопился на встречу.

В ожидании я обдумывал вопросы, впрочем, думать над ними я начал еще вчера, когда получил задание на интервью, и не прекращал делать это всю ночь и утро, с перерывом на завтрак, и день, без перерыва на обед.

Ничего умного, значительного или искрометного не выходило, сплошные штампы. Я не представлял, что за личность мне предстоит разговорить, а следовательно, домашние заготовки получались сухими и пресными.

Вот войдет он, представлял я, и кстати: а как он может выглядеть? Высокий, худощавый, в хитоне, почему в хитоне, в рубашке от кутюр или в тенниске, в рыцарских латах, нет, в латах запарится, и почему худощавый, полный и невысокий, улыбающийся, добродушный или строгий и… лысый.

Я достал записную книжку и начал создавать портрет Спасителя, наподобие фоторобота в полиции. Густые брови менялись на густые усы, пухлые губы — на пухлые щеки, волосы то отрастали до плеч, то исчезали вовсе. Некоторые варианты выходили уморительными, и я начал похохатывать, соединяя всевозможные мимические комбинации.

— Мне нравится больше вот этот, — услышал я голос над собой, и указательный палец подошедшего уперся в портрет примата, весьма отдаленно напоминающего homo sapiens. Я поднял глаза и взглянул в… зеркало. Конечно, никакого зеркала здесь не было, просто на меня смотрел я. Точная копия. Утром, бреясь и обдумывая каверзные ловушки для интервью, я порезался. Сейчас я смотрел на этот самый порез. Порез растянулся вслед за улыбкой моего гостя. Он протянул мне руку для рукопожатия и представился:

— Спаситель.

Две идентичные ладони слились в приветствии. Я, как «опытный» журналист, не смог вымолвить ни слова.

— Могу я присесть? — продолжил он. Я утвердительно замотал головой, пока еще не в состоянии перейти к общению с помощью языка. Спаситель сел напротив, и любой, кто сейчас посмотрел бы на нашу пару, сказал бы: вот сидят два близнеца, и одного от другого отличить можно только по очаровательной улыбке и глуповато распахнутому рту. Ему снова пришлось начинать:

— Если вас смущает мой внешний вид, могу сменить.

Наконец я очнулся:

— Вы серьезно?

— Вполне, можете выбрать из своей коллекции, — и он кивнул в сторону моих издевательств над бумагой.

— Нет, оставайтесь так, — почти справившись с дыханием, ответил я.

— Будете задавать вопросы?

— Да, — я взял себя в руки. — Вы называете себя Спасителем. Что собираетесь спасать?

Он наклонился к столику и заговорщически произнес:

— Сокровище.

Я молчал, недоуменно глядя на него. Спаситель, не меняя позы, продолжил:

— Мы с вами где находимся сейчас?

— На острове сокровищ, — скаламбурил я.

— Правильно, — кивнул мой собеседник, — и оно на нем имеется, и его-то и надо спасать.

Примерно представляя, какого рода персонаж находится передо мной, я подыграл ему:

— И где оно?

— Здесь. — Он торжествующе поднял палец и ткнул мне в грудь. Я вздрогнул, то ли от испуга, то ли от пронизывающего насквозь его безумного взгляда. Псих, натуральный псих. Подобное развитие событий было предусмотрено. С барменом я договорился на условный знак — сброшенную на пол газету — для вызова полиции. Обычная редакционная практика, можно сказать, профессиональная техника безопасности.

— И что там за сокровище, — спросил я, почесывая грудь, нужно было потянуть время, — которое нужно спасать?

— Ты, спасать нужно тебя. — Глаза Спасителя уставились на меня, как на кролика. Я толкнул свободной рукой газету, но она прилипла к столу. Мне стало нехорошо, я схватил… нет, ничего я не схватил — газета прилипла, примерзла, приклеилась, приросла к столешнице.

— Ни к чему это. Вся полиция на пляже, а если кто-то и приедет сюда, как ты думаешь, кого он увидит? — Спаситель показал глазами в сторону барной стойки. Там, усердно протирая салфеткой бокал, в форме бармена стоял я.

— Остров сокровищ, как известно, необитаем, — продекламировал мой визави, используя при этом мои же интонации. Он начинал по-настоящему пугать меня. «Нужно отвлечь его, пока ищу выход», — подумал я и сказал:

— Хорошо, я понял, что спасать надо меня, но от кого?

— От самого себя, — блеснув глазами, ответил он и откинулся на спинку стула. — Ты репортер и посвятишь свою жизнь погоне за новостями, как пират гоняется за добычей. Твоей страстью станет сенсация, ты будешь поджидать ее, как флибустьер поджидает свой приз на торговых путях, ты будешь писать о людях и событиях, о чужих судьбах и складывать свои статьи в память, как пиастры в сундуки, и ты, вольно или невольно, станешь судить их, пересчитывать свое богатство, и это погубит тебя, ибо, став судьей многим, судим будешь Им одним.

Еще не выработав план отступления, я продолжил разговор:

— И ты поможешь мне?

— Да, я же Спаситель, — радостно возбудился мой «зеркальный» братец. — Я помогу, я спасу.

— Что мы будем делать? — осторожно поинтересовался я, поглядывая в сторону двери и оценивая свои шансы на рывок в ее направлении.

— Тебе нужно срочно уходить отсюда, — выдал Спаситель. Я опешил:

— Уходить?

— Да, не теряя ни минуты, бегом, спасайся, не глядя по сторонам, не останавливайся до самого дома, это спасет тебя.

Я, не веря своим ушам, медленно поднялся со стула и услышал крик:

— Бегом!

Заставлять его повторять я не стал. Развернувшись на каблуках, я рванулся к выходу, пролетая мимо изумленного лица бармена, успел покрутить пальцем у виска, толкнув створку стеклянной двери так, что она едва не слетела с петель, вылетел на мостовую и успел заметить краем глаза тень от мотоцикла справа от себя… все.

3

Полисмен отдал копию формуляра докторам, свой экземпляр сунул в карман и направился в сторону «Острова сокровищ». Бедолага, сбитый мотоциклистом, со слов очевидцев, выскочил именно оттуда. Бармен все еще протирал бокалы, когда в дверь вошел представитель власти и, сняв фуражку, мокрую от пота, спросил:

— Воды не найдется?

— Содовая, — коротко ответил бармен.

— Знаете, что произошло? — сказал полисмен, сделав большой глоток и зажмурившись от удовольствия.

— Да, парня сбили прямо перед входом. Как он?

— Сбили насмерть. Говорят, он вылетел как ошпаренный от вас. Можете прокомментировать?

— Странный он был. Я заметил это сразу, как он вошел.

— Во сколько, помните?

— Около шести. Парень был возбужден, спросил, какой столик забронирован редакцией, хотя никто на сегодня ничего не резервировал. В это время года у нас полный штиль. Посетителей не бывает. Я показал ему на тот, у окна, думал, сделает заказ, а он, оглядываясь по сторонам, начал шептать о какой-то встрече, о незнакомце, о том, что боится чего-то, и на всякий случай просил вызвать полицию, если сбросит со стола газету, указывая при этом на меню.

— Что за газета? — прервал полисмен.

— Да не было никакой газеты, говорю вам, он тыкал пальцем в меню.

— Где это меню?

— На столе. Мы не меняем меню много лет, и поэтому хозяин сделал принты прямо на столешницах.

Полисмен подошел к столику и на всякий случай погладил напечатанный на нем шрифт.

— Что было потом?

— С четверть часа он глазел на дверь, затем водил руками по столу, ну, будто бы рисовал что-то, смеялся при этом, а потом начал разговаривать сам с собой, вернее, с пальмой.

Полицейский удивленно посмотрел на бармена.

— Вон с той. — Бармен показал рукой. У окна рядом со столиком в кадке была высажена пальма.

— О чем он разговаривал с пальмой, черт, сам с собой?

— Я не прислушивался, сэр. Такая жара, голова кипит с утра, парень явно не в себе, и что он там лепетал, мне было не интересно.

— Хорошо, дальше. — Полисмен сделал запись в блокноте и допил свою содовую.

— Дальше он подскочил, словно ему гвоздь сунули в задницу, покрутил пальцем у виска и помчался под свой мотоцикл, упокой, Господи, душу его.

Бармен перекрестился и продолжил протирать очередной бокал. Полисмен захлопнул книжку и, показав на пустой стакан, спросил:

— Сколько с меня?

— За счет заведения, сэр, — буркнул бармен. — «Остров сокровищ» платит.