Эксперимент

Ровена Бергман, 2023

Семейная пара Джека и Эстер переживает кризис. Именно в этот момент в их жизнь врывается взбалмошный Джонни – полная противоположность мужа Эстер, холодного и расчетливого. Случайность, обернувшаяся трагедией, ставит героиню перед выбором. Эстер придется решить, что ей ближе – спокойная и стабильная жизнь с мужем или яркая, но совершенно непредсказуемая с Джонни? Эстер кажется, что она делает выбор, но она ли его делает на самом деле? «К дебютным произведениям в читательской среде обычно относятся с доброй снисходительностью, однако роман Ровены Бергман стоит воспринимать трезво и строго. Не всякий молодой писатель возьмется за исследование романтических, супружеских отношений, тем более сквозь призму психологического эксперимента. Нужно иметь определенную смелость, чтобы написать об этом: не уйти в излишний мелодраматизм, не оказаться в ловушке дешевых манипуляций и при этом сохранить яркость и выпуклость характеров героев. Динамичное повествование, тонкий психологизм отсылает нас к “Портрету Дориана Грея” Оскара Уайльда, к традициям романов-притч. И кто знает, удастся ли героям “Эксперимент” выбраться из этой истории прежними?» – Мария Головей, литературный редактор

Глава 3

В клуб друзья приехали поздней ночью. Блестящая, освещенная неоновым светом страна чудес ждала своих героев. Здесь ночная жизнь бурлила и искрилась, как праздничный салют. Она утягивала людей в хоровод огней, разноцветных коктейлей и танцев, вела за собой до самого утра, пока не выкидывала изжеванных, но вполне удовлетворенных гостей отсыпаться.

Джонни припарковал машину где-то в подворотне, а потом повел Джека и Эстер за собой.

У входа их встретили два лысых амбала в черном. Они оценивающе осмотрели компанию, и один из них обратился к Эстер:

— На ваше удостоверение можно взглянуть? — спросил он деловито.

— Да-да, конечно, — ответила Эстер и потянулась к бархатной сумочке, но не обнаружила ее на плече. — Я забыла сумку в машине, — попыталась оправдаться она.

— Сегодня вы не проходите в клуб, — резонно заявил секьюрити и отступил от Эстер назад, давая ей понять, что разговор окончен.

— Пойдем, я открою тебе машину, — вмешался Джонни.

— Подожду вас здесь, — сказал Джек и облокотился о бортик металлического лабиринта, ведущего ко входу.

Пробираясь в полной темноте до «панамеры», Джонни взял Эстер за руку, чтобы она ненароком не споткнулась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, нарушая молчание.

— Хорошо. Очень бодро.

— Приятно видеть тебя настоящей.

— А до этого какой я была?

— Закрытой. Может быть, даже немного пресной, — поддел ее Джонни.

— Я? Я пресная?! — наигранно возмутилась Эстер. Их общение перерастало во флирт, и поэтому она замолчала. Ей стало неловко.

— Я узнаю тебя ближе и, может быть, тогда возьму свои слова обратно.

Эстер неопределенно покачала головой. Что ей сейчас нужно сказать? А главное, зачем — что она хочет получить в итоге?

Джонни открыл машину, и Эстер наклонилась, чтобы дотянуться до сумки. При включившемся в салоне свете Джонни увидел, как задралось красное платье. Оно собралось на талии, оголив стройные ноги Эстер. Лишь небольшой кусочек ткани прикрывал ее нижнее белье. Джонни поймал себя на предательской мысли, что Эстер делает это специально.

— Идем? — невинно спросила она, когда обернулась.

— Да, — задумчиво отозвался Джонни.

В клубе веселье перевалило за состояние, когда только алкоголь уже не веселит. Требовалось срочное повышение ставок. Некоторые женщины начали вести себя развязно. Их разум сдал позиции первобытным инстинктам. Мелькали оголенные груди, будоражили кровь короткие платья, в некоторых уже безнадежных случаях было заметно отсутствие нижнего белья. Расторопные официанты носили подносы с текилой к большим компаниям. Они взяли на себя обязанность на сегодня — сделать людей счастливыми. Некоторые за отдельную плату даже готовы были сотворить счастье из самих себя.

Битком набитое пространство было пропитано запахом духов. Люди двигались в ритм электронной музыки, многие из них толпились возле бара. На сцене, на самой середине, разместили большой диджейский пульт, за которым стоял малоизвестный диджей с большими наушниками. Он старался подбадривать толпу, то прыгая на месте, то качая рукой вниз-вверх.

Эстер поморщилась. Она стала резко приходить в себя: на смену бесшабашной легкости пришло ощущение реальности. Энергия и силы в теле замедлили свой непрекращающийся бег, а через пять минут и вовсе замерли на месте.

— Ты говорил, у нас есть еще, — шепнула Эстер Джонни на ухо.

Он с пониманием кивнул.

— Пойдем! — прокричал Джонни Эстер, беря ее за руку. — Мы с Джеком первые, ты подожди нас в коридоре.

Когда Джек вложил в ладонь жены уже изрядно опустевший пакетик, она поспешила в первую попавшуюся кабинку. Эстер высыпала остатки кокаина на тыльную сторону ладони и вдохнула. От живительного лекарства ей стало легче. Скоро ее организм оживет вновь.

Тем временем Джек отвоевал место за баром у компании молодых иностранцев. Он невозмутимо ожидал прихода Эстер. Бармен, не так давно принявший заказ, поставил перед Джеком три шота с текилой.

Эстер вернулась, когда Джек стал встревоженно озираться по сторонам — он не понимал, почему Джонни так задерживается, но еще больше его волновало отсутствие жены.

— Я здесь! — весело промурлыкала Эстер. Она подошла к мужу вплотную и, как кошка, потерлась головой о его шею.

— Я начал переживать, — честно признался Джек, отвечая взаимностью на ласку.

— Где Джонни?

— Я не знаю. Он до сих пор не вышел из туалета. Схожу проверю, все ли с ним нормально.

Джек поцеловал жену и удалился на поиски пропавшего друга. Стробоскопы, как вспышки фотокамер, выбеливали силуэты двигающихся в танце людей. Эстер закрыла глаза — она двигалась плавно и грациозно. Эстер отдала себя волнам энергии, бившей из центра зала. Эти волны несли ее куда-то далеко, за пределы клуба, за пределы времени и пространства. Она была сосудом, который наполнялся радостью окружающих, любовью и светом. Она сама излучала свет. Ее тело парило, оно было невесомо, как душа или как самое прекрасное чувство в мире.

Вскоре Джек и Джонни вернулись. Они весело над чем-то смеялись и переговаривались.

— Он полный кретин, — высмеивая друга, сказал Джек. — Рассыпал все на пол и не собрал. После Джонни в кабинку сразу же вошел коп.

— И что произошло? — удивленная их внезапным появлением, спросила Эстер.

— Да ничего. Он извинился, — ответил Джек, сдерживая смех.

— Кто извинился? — не поняла Эстер.

— Джонни извинился через дверь, что не убрал за собой, — уточнил Джек и покатился со смеху.

Эстер ошарашенно оглядела на вид адекватного Джонни:

— Он что, так и сказал: «Извините, я там кокс рассыпал, не приберете ли за мной?»

— Примерно так я и сказал. А потом у меня было несколько секунд, чтобы смотаться. И я успел, — похвастался Джонни и поправил локон, выбившийся из прически Эстер. Та от неожиданности отшатнулась.

— Хочешь, поспорим? — предложил Джонни.

— Со мной? — переспросила Эстер.

— Да, — ответил Джонни. На его лице засияла лукавая улыбка.

— На что? — вмешался Джек.

— На то, что твоя жена не сможет выпить три шота текилы за раз.

— Она действительно не сможет, — уверенно подтвердил Джек. — Да и зачем тебе это?

— Потому что мы пришли веселиться! — развязно крикнул Джонни. — Потом будет твоя очередь. Тебя ожидают шесть шотов — ты больше Эстер.

— И на что же мы спорим? — недоверчиво улыбаясь, спросил Джек. Он давно привык к манере Джонни развлекать публику и был готов подыграть ему.

— Кто первый сдастся, завтра прыгает с утеса в океан. Я покажу вам место, — простодушно сказал Джонни.

— Любопытно, — поддержала его идею Эстер. Может быть, из-за страха, а может, из опасений пойти на поводу у Джонни, но она хотела отказаться от этой затеи.

— Три шота ждут тебя на стойке, — безапелляционным тоном сказал Джонни.

Эстер, ничего не ответив, только помотала головой. Но Джонни разбирался в психологии немного лучше, чем Эстер, только он о своей способности окружающим не рассказывал.

— Хорошо, если не хочешь — не нужно, — подбодрил ее Джонни. Он сделал вид, что потерял к Эстер всякий интерес, и демонстративно повернулся к Джеку. — Тогда ты. Вперед!

Эстер нахмурила брови. «Он не постарается уговорить меня?» — пронеслось у нее в голове. Взбудораженный разум требовал действия.

— Хорошо, я выпью, — категорично заявила она. Эстер очень захотелось посмотреть на лицо Джонни, когда она все-таки одержит победу.

Эстер подошла к бару и дрожащими пальцами вцепилась в рюмку с пахучей жидкостью. На секунду Эстер представила, какой пьяной станет, если второй круг все же доберется до нее. Резким движением она осушила содержимое сначала первого, потом второго и, наконец, третьего шота.

— Это отвратительно, — скорчив лицо, пробурчала она. — Ваша очередь.

— Отлично, умница! Джек, ты следующий! — весело объявил Джонни и подозвал бармена.

Спустя два тяжело пройденных круга Эстер не выдержала. Она осела на пол, прислонившись головой к стенке бара, и закрыла глаза. Музыка больше не веселила. Она била по барабанным перепонкам и лишь усугубляла и без того дурное самочувствие. К горлу подступила тошнота, перед глазами мелькали блики.

Джек еще держался, но и его тренированное годами выпивки тело начинало сдаваться. Он опустил голову на холодную поверхность стойки и из этой позиции с холодным безразличием наблюдал за происходящим на танцполе.

Только Джонни, которому не пришлось допивать второй круг после выхода Эстер из игры, оставался более-менее бодрым. Он думал о том, что скоро к ним подойдет охрана и попросит его вывести друзей из заведения. Это означало, что пора ехать домой.

Джонни нашел почти разряженный телефон в кармане и заказал такси.

— Ты завтра прыгаешь, боец, — насмешливо сказал Джонни, помогая Эстер подняться с пола. Она так и норовила «стечь» из его рук на пол.

Джонни аккуратно подхватил Эстер так, чтобы ей не было больно.

— Джек, такси приехало. Надо идти, — постарался вразумить друга Джонни, но понял, что и на том конце глухо. Он взял Джека под руку и буквально стянул со стула. Тот, потеряв равновесие, чуть не навернулся.

— Да-да, я в порядке, иду, — бесцветным голосом, еле слышно, отозвался Джек и действительно побрел за Джонни на улицу.

— Не оставляй меня, — жалобно пробормотала Эстер Джонни, когда тот, усадив друзей назад, хотел пересесть на переднее сиденье. — Меня сейчас вырвет.

Водитель такси при упоминании о рвоте резко обернулся. Он испытующе посмотрел сначала на девушку, а потом на менее пьяного Джонни.

— Слушай, парень, если ей плохо, найди пакетик сразу. Иначе вам придется вызвать кого-нибудь другого. Я не собираюсь после вас чистить салон. Мне это не нужно, за это не доплачивают, — быстрой нервной чередой выпалил водитель и шумно задышал. Его ноздри расширялись, оголяя темные проходы широкого носа. Влажные пухлые губы таксиста, чуть вывернутые, прыскали в воздух мелкую россыпь слюней, оседающих на обивку машины и вещи клиентов.

Джонни неуверенно улыбнулся и, заверив, что все обойдется, сел на заднее сиденье. Мысленно он уже отстегивал таксисту деньги за химчистку.

Тесно прижавшись друг к другу, компания, преодолевая расстояние и перекрестки, понеслась в гостиницу на Голливудском бульваре.

Джонни ощущал тепло тела Эстер. Девушка так плотно прижималась к нему, что невозможно было игнорировать эту близость.

Джонни мельком глянул на сидящего рядом друга. Джек сидел с закрытыми глазами, прислонившись головой к стеклу. Он спал.

Запретное желание, желание дотронуться до Эстер внезапно обожгло Джонни. Он хотел гладить ее кожу, дышать запахом ее волос — они волнами распались по ее мерно вздымающейся груди. Чувственные приоткрытые губы волновали воображение. Эстер сидела рядом с Джонни, беззащитная и хрупкая, рядом с мужчиной, который страстно желал обладать ею с первых секунд знакомства, и даже не осознавала этого. Джонни с волнением и осторожностью дотронулся до тонких ключиц Эстер и провел по ним ладонью. Девушка не шевельнулась. Тогда Джонни приблизился к горячей румяной щеке и легко коснулся ее губами. К несчастью, после этого машина остановилась.

Джек добрался до третьего этажа самостоятельно. Стоило ему войти в номер, как он рухнул на кровать, не снимая ботинок. Джонни заботливо накрыл друга легким одеялом и вернулся к оставленной на пороге Эстер.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Джонни, присев на корточки рядом с девушкой. При этом с лица его не сходила кривая ухмылка.

Эстер причмокнула губами и слабым голосом пробормотала себе под нос:

— Отвратительно. Просто отвратительно. Это ты виноват.

Джонни не смог сдержать усмешки.

— Тебе нужно в теплый душ, — сказал он и, помогая девушке подняться, повел ее в ванную комнату. — Справишься сама? — недоверчиво уточнил Джонни у мотающейся из стороны в сторону Эстер. Та глухо согласилась и при попытке перелезть через бортик ванны чуть не нырнула в нее головой.

Джонни, уставший смеяться, теперь просто озадаченно вздохнул.

— На тебе есть нижнее белье? — спросил он.

Эстер молча кивнула. Она закрыла лицо руками, не от стыда, его Эстер сейчас не чувствовала из-за отвратительного состояния. Яркий свет резал ей глаза.

Джонни принялся стягивать с Эстер платье через голову. Оно тяжело снималось, так как было призвано плотно облегать фигуру. Когда Эстер осталась в одном черном кружевном белье, Джонни на секунду даже растерялся. Размазанная по лицу помада добавляла девушке пикантности.

Теплая вода нежно окутала усталое тело — Эстер с облегчением вздохнула:

— Оставь меня. Я не выйду отсюда, — сказала она, с трудом поднимая взгляд на Джонни, сидящего рядом на коврике.

— Я бы рад, честно, — шутливо отозвался художник. — Но когда ты решишь вылезти из воды, есть вероятность, что большая часть твоих зубов останется на полу. Поэтому, с твоего позволения, я все же побуду тут.

Эстер устало вздохнула и, не в силах больше держать голову на весу, полностью ушла под воду. Стройная, загорелая девушка с похожими на водоросли волосами под толщей голубоватой воды мерно колыхалась из стороны в сторону.

Время остановилось вместе с Джонни, завороженно смотрящим в кристальное зеркало своих потаенных желаний. Там были и похоть, и страсть, и желание обладать. Так восторженно мог реагировать только ценитель, видевший многих и разных женщин. Джонни знал цену женской красоте и знал, чем за нее платить. Обожающим взглядом, любованием и восхищением. Красота есть страсть — яркая, безапелляционная, требовательная. Она должна быть написана, о ней должны слагать оды. Поэтому Джонни хотел запечатлеть образ Эстер, донести его до шероховатого холста и воссоздать объективное, оптическое, предельно точное изображение пленительной женщины. Полупрозрачная ткань на ее груди намокла и обнажила ореолы аккуратных небольших сосков. Джонни мог прижать ее мягкое тело к себе. Ему стоило лишь протянуть руку.

Эстер, у которой закончился воздух, резко вынырнула из воды и испугалась. Джонни смотрел на нее без тени стеснения. Каштановые растрепанные пряди Джонни, доходившие ему почти до подбородка, свисали с наклоненной головы. Они создавали тень на его лице, и из-за этого глаза его стали почти черными.

— Ты чего? — спросила она, придя в себя.

Джонни обаятельно улыбнулся.

— Извини, в воде ты стала выглядеть еще лучше, — сказал он довольно нагло. — Издержки работы художника — видеть прекрасное вокруг.

Эстер беспомощно огляделась по сторонам, не зная, как реагировать.

— Расслабься, — невозмутимо бросил Джонни. Взгляд его смягчился и приобрел былую игривость.

— Пожалуй, пора выходить. Где Джек? — все еще настороженно спросила Эстер.

Момент был испорчен, а призрачная дымка вседозволенности испарилась. Эстер приходила в себя и не была готова к подобной близости.

— Он спит, — ничем не выдав досады, сказал Джонни.

Было в нем что-то норовистое, несмотря на показную легкость характера. Глаза. Глаза выдавали его. Джонни имел твердый, скептический взгляд. Как будто каждую секунду оценивал, насколько честен с ним собеседник.

— Мне тоже надо выспаться. Я справлюсь, честно. Ты можешь лечь на диване.

— Благодарю за предложение, но мне нужно ехать домой, — отказался Джонни, затем направился к двери. Голос Эстер остановил его на полпути. До слуха долетело запоздалое «спасибо».

Эстер услышала, как захлопнулась входная дверь. Теперь она принадлежала самой себе. Не без трудностей добравшись до постели, Эстер улеглась рядом с Джеком и попробовала закрыть глаза. В темноте до сих пор продолжали мелькать разноцветные огни, но уже не такие скорые. Она перевернулась на бок и провалилась в сон.

Наутро, когда телефоны разрывались от звонков будильника, а голова — от клокочущей в висках боли, пара оторвалась от мягких подушек и медленно перекочевала на кухню.

Эстер сидела за столом с сосредоточенным видом и мелкими глотками пила кофе со сливками из большой кружки.

Сказать, что она ничего не помнила, Эстер не могла. Поочередно всплывали, как сцены из далекого прошлого, отрывки рваных, местами едких воспоминаний — то, как она впервые попробовала кокаин; худое, насмехающееся лицо Дайрона; последние шоты текилы, с трудом протекшие в глотку. Все эти как будто незначительные события перечеркнули собой одно великолепное воспоминание, от которого у Эстер побежали мурашки по коже, — прикосновение Джонни. Эстер прислушалась к себе. Что она тогда испытала? Ядерную смесь чувств, поочередно вспыхивающих и гаснущих, как звезды, утопающие в облаках неясной, магической ночи. Нечто подобное знакомо всем новоявленным влюбленным, еще не ступившим на тонкий лед под названием «отношения». Ходя по тонкой, ненадежной корочке, можно и оступиться, уйти в леденящую глубь. И Эстер, кажется, провалилась. Совесть жалила и неумолимо грызла ее. Второму чувству не было еще и названия, но каким волнительным было оно.

«Замужняя женщина! Какое унижение — скрывать правду! Ты сама твердила, что выросла из невротичных отношений, что тебе не нужны качели! Праздник должен начинаться и заканчиваться, а ты опять сидишь во главе банкета! Убеждала себя, внушала, и что выходит на деле — врала?» — корила себя Эстер.

Джек вышел на балкон, чтобы выкурить сигарету. Он обнаружил ее в кармане пиджака. Откуда она там взялась — оставалось загадкой, ведь Джек несколько лет назад дал себе твердое обещание, что бросит курить. И вот он снова, впервые за два года, вдыхает густой зловонный дым и закашливается. Джек стряхнул пепел в стеклянный граненый стакан и посмотрел на проходящих внизу людей. С седьмого этажа головы туристов казались ему маленькими точками, беспечно движущимися из ниоткуда в никуда. Джек угрюмо вздохнул. Он чувствовал моральную усталость и физическое истощение. В конце концов, если что-то неотвратимое и должно произойти — оно обязательно случится. Видно, Джонни понравилась Эстер. Шестым чувством, которого Джек не был напрочь лишен, он угадал это.

К общему болезненному состоянию Джека приплеталось еще и чувство вины перед женой: вчера он не смог ей ничем помочь. Снова. Джек отмахнулся от неприятной мысли как от назойливой мошки и облокотился о бортик балкона. Он столько раз слышал от Эстер, что делает что-то не так, старался исправиться, но новые обстоятельства создавали новые проблемы. Гуманитарии так решают задачи по математике: шаблон работает, пока не введут новую переменную. А потом все, ступор. У Джека то же самое происходило с женщинами. Наверное, Эстер была права. Такой он и есть — малочувствительный и флегматичный.

«Это не означает, что я не люблю Эстер. Я люблю ее. Но некоторые вещи остаются далекими от моего понимания, не из-за равнодушия, а из-за склада характера. Она не может это понять. Или не хочет примириться с этим», — размышлял Джек про себя. Ему всегда хватало смелости посмотреть правде в глаза, не пытаясь ее приукрасить. Второй день отпуска только начинался, а Джек уже был готов собрать вещи и отправиться домой. В очередной раз он убедился в том, что большие города и его жители ни к чему хорошему не приводят, наоборот, калечат нервы и разрушают спокойствие.

Телефон Джека зазвонил, и он не смог игнорировать имя, высветившееся на экране.

— Привет, Джонни, — голосом, ничем не выдающим недовольства, сказал Джек в трубку. — Так скоро? Ты серьезно? Да брось, я не позволю ей сделать этого.

Лицо Джека серьезнело с каждой паузой.

— Ладно, посмотрим. Я ничего не обещаю, но мы попробуем. Хорошо, — напоследок сказал Джек. Он пренебрежительно, почти брезгливо нажал на кнопку завершения вызова.

Джек вернулся с балкона и поцеловал Эстер в макушку, а она слабо улыбнулась ему в ответ.

— Минут через двадцать приедет Джонни. Он не пошутил насчет вчерашнего спора. Тебе, дорогая, все-таки придется прыгать с утеса, — насмешливо сказал Джек, присаживаясь напротив Эстер. Он принялся раскачиваться на задних ножках стула.

— Через двадцать минут? — растерялась Эстер. Волосы ее были растрепаны. От великолепных, рассыпавшихся за ночь кудрей остались слипшиеся от лака колтуны, под глазами чернели круги от не смытой вчера туши. Словосочетание «свежесть молодости» лишь отдаленно было связано с ней этим утром.

Конец ознакомительного фрагмента.