Острые ощущения

Рина Фиори, 2023

Угнать у парня мотоцикл? Легко!Подсыпать ему в еду хорошую порцию острого перца? Проще простого!Заключить пари на желание? Подумаешь!Всё это – только маленькая доля из списка моих подвигов, а всему виной мой взбалмошный характер. И Арсений Астров – настоящий глупец, если решил, что сможет со мной справиться. Что из этого выйдет? Посмотрим.

Глава 8

Не особо раздумывая, соглашаюсь на предложение парня. В самом деле, что плохого в том, чтобы использовать личного раба ещё и на кулинарном поприще?

Арсений уверенной походкой идёт к разделочному столу и лёгким движением распахивает навесные кухонные шкафчики. Скептически окидывает взглядом их содержимое и вытаскивает пачку макарон, которые я вчера купила.

Да ладно? Тоже мне, повар-самородок, макароны любой дурак сварить сможет.

— Серьёзно? — спрашиваю с издёвкой.

— А что? Я кроме макарон ещё яичницу могу приготовить, и на этом всё! — руками разводит. — Ты меня с Даном что ли перепутала?

— Да нет, просто ты с такой уверенностью предложил заняться кулинарией, что я подумала: а вдруг?

— Кастрюля где?

— Сейчас! — вспоминаю, что я тут хозяйка. Быстро вытаскиваю из шкафа необходимый инвентарь и отдаю парню.

Пока Арсений набирает воду и ставит кастрюлю на огонь, достаю из холодильника овощи и нарезаю салат.

— Слушай, а чего ты так из-за этого крокодила переживаешь? — спрашивает неожиданно, убирая баночку с солью обратно в шкаф.

— А тебе какое дело? — отзываюсь крайне невежливо, хрустя при этом ломтиком свежего огурца. Бросаю мимолётный взгляд на Арсения и замечаю интерес в наглых глазах.

— Так что, не расскажешь? — предпринимает вторую попытку.

— Не важно, — бросаю задумчиво, вспоминая те обстоятельства, при которых брелок попал ко мне.

— Это что-то личное? — Арсений откладывает в сторону ложку, которой перемешивал закипающие макароны, и подходит вплотную. Он пристально смотрит в мои глаза, и я с удивлением отмечаю, что в этом взгляде нет ни капли иронии. Парень кажется серьёзным, как никогда, и мне почему-то хочется рассказать ему всё.

— Знаешь, у меня в детстве была одна огромная мечта — увидеть море. Я очень любила сказку Андерсена «Русалочка», книжку до дыр зачитала. А диск с мультфильмом, ну, тоже до дыр — засмотрела. Но у нас с мамой не было возможности отправиться на море, поэтому моя мечта долгое время оставалась несбыточной.

Я делаю паузу и бросаю мимолётный взгляд на Астрова, который внимательно слушает меня. Надо же, не ожидала понимания с его стороны, хоть и рискнула открыться.

— Так, а в чём проблема? — говорит в следующую секунду. — От нас до моря рукой подать: три часа на машине, и ты на месте.

Так и знала. Ну конечно, ему не понять, что проблема может измеряться не только в километрах, но ещё и в рублях. Астровы довольно небедно живут, как мне показалось, когда была у Арсения в гостях. Вот ему и думается, что всем и всё легко даётся, и то, что некоторым людям приходится начинать работать ещё до совершеннолетия, парню не известно.

— Блин, Астров, денег у нас не было по морям разъезжать, ясно? — отвечаю грубо, потому что на вежливое объяснение терпения не остаётся. — Короче, если вкратце, крокодила этого купила, когда один единственный раз на море смогла выбраться. Вот и всё.

Отворачиваюсь от невоспитанного оболтуса, потому что очень не хочу видеть насмешку в его глазах. Я и сама прекрасно знаю, что иногда веду себя как ребёнок, но это касается исключительно меня одной.

— Понятно. Мечта — это хорошо, это здорово, — будто сам с собой разговаривает, — тарелки доставай.

Последняя фраза больше походит на приказ, но я уже не придаю значения. Беру с полки две плоские тарелки и протягиваю Арсению, а сама тем временем собираюсь заправить салат. Открываю дверцу шкафа, напрочь забыв, что масло убрала на верхнюю полку, до которой можно дотянуться только с помощью табуретки.

— Блин, стул нужен, — бурчу себе под нос, с тоской глядя на недосягаемую бутылку.

Хочу развернуться и пойти к столу за четвероногим другом для увеличения роста, но неожиданно горячие руки обхватывают меня за ноги и поднимают над землёй.

— Эй, придурок, а ну, быстро поставь меня туда, где взял, — пищу, но этот даже не шевелится.

— Доставай уже чего хотела, тогда опущу! — рычит голос снизу.

Не задерживаюсь, хватаю бутылку и стучу парня по плечу.

— Опускай, — отдаю команду, а когда чувствую под ногами твёрдую почву, добавляю язвительно, — хлюпик!

— Чего? — моментально вспыхивает, но тут же замолкает.

Принимается смотреть на меня внимательно, словно изучая.

А я только сейчас обращаю внимание на то, что его руки никуда не делись: они переместились на мою талию и пытаются хозяйничать там. И вместо того, чтобы оттолкнуть негодяя, вспоминаю тот поцелуй в подсобке, когда он набросился, не дав даже договорить. От нахлынувших воспоминаний щёки обдаёт жаром, а мысли начинают путаться от абсолютно противоречивых желаний.

С одной стороны, я хочу накричать на Арсения, оттолкнуть и отчитать, как следует за произвол. А с другой, понимаю, что не против повторить то, что произошло тогда между нами. И парень словно читает мои мысли, наклоняется медленно, обжигая моё лицо горячим дыханием. Я прикрываю глаза в предвкушении чего-то особенного, и подаюсь вперёд навстречу искушению. Но, увы, ничего не происходит, а вместо этого я слышу то, чего никак не ожидала.

— Доченька, я дома! — доносится из прихожей голос мамы вместе со скрипом двери.

Я отталкиваю Астрова и одновременно сама резко отпрыгиваю от парня, спиной упираясь в кухонный шкаф. Это происходит буквально за пару секунд до того, как на пороге кухни появляется моя мать. Она широко распахивает и без того большие глаза, видя стоящего к ней спиной парня. Арсений тоже не сразу приходит в себя, медленно разворачивается и смотрит в сторону дверного проёма.

Думаю сейчас только об одном: хоть бы мама не заметила моих пунцово-красных, горящих жаром щёк. А если и заметит, пусть не догадается, почему они стали такими.

Только в сорок лет люди видят и понимают гораздо больше, чем в двадцать. А потому родительница медленно сводит брови к переносице и прожигает нас двоих гневным взглядом.

— Что здесь происходит?! — говорит крайне недружелюбно, и я понимаю, что теперь мне несдобровать.

Если вдруг маме что-то не нравится, она обязательно это выскажет. Со всеми вытекающими примерами и двухчасовыми нотациями. Скорее всего, просто хочет мне добра, поэтому и старается своими наставлениями уберечь от ошибок.

— Добрый день, — густую тишину разрезает мягкий голос Арсения, — я сотрудник компании «Муж на час». Если это всё, то я могу быть свободен?

Последняя фраза вроде как мне адресована, поэтому активно киваю и плетусь следом за покидающим комнату Астровым, чтобы закрыть за ним входную дверь. Его пожелания удачи слышу словно сквозь пелену, и даже забываю поблагодарить за уборку и попрощаться. Мои мысли заняты сейчас совершенно другим вопросом: как быть с мамой?

Как объяснить родительнице, что я не собиралась ничего дурного делать? Сомневаюсь, что она поверила Арсению.

Когда возвращаюсь в кухню, обнаруживаю, что мамы там нет. Спустя только минут десять она появляется: в домашнем халате и тщательно спрятанными под полотенцем светлыми волосами. Ничего себе, уже душ с дороги успела принять.

— Ну? — Любавина старшая шумно отодвигает стул и падает на него своим довольно упитанным телом.

— Что? Чай или макароны с салатом? — пытаюсь изобразить радушный приём, но сердце до сих пор громко стучит в грудной клетке, не желая успокаиваться после перенесённого стресса.

— Милана, не заговаривай мне зубы! Кто это был?

От её строгого голоса непроизвольно вздрагиваю и проливаю небольшое количество чая на стол, хватаю рулон с бумажными полотенцами и судорожно пытаюсь убрать растекающуюся светло-коричневую лужу.

— Так он же представился, — мой голос почему-то звучит довольно жалко.

О, как же я не хочу врать.

— И думаешь, я поверю в тот бред, что сморозил этот юнец?

Я стою спиной, но всё равно чувствую на коже прожигающий, полный осуждения и разочарования, взгляд.

— Он действительно помогал мне с уборкой, — говорю более уверенно, потому что это чистая правда. Данный факт придаёт немного смелости, и я разворачиваюсь, чтобы посмотреть в светло-зелёные глаза.

— Допустим, — женщина закидывает ногу на ногу и поправляет халат, — а чем вы занимались здесь? — она делает взмах рукой в сторону шкафа, возле которого застала нас с Астровым. — Думаешь, я не заметила, какая ты была встревоженная и помятая?

Против последнего замечания мне нечего сказать, поэтому отворачиваюсь, потупив взгляд. Язык не поворачивается говорить ложь близкому человеку, даже ради собственного оправдания.

— Дочь, мы же уже обсуждали этот вопрос, — говорит мама более мягко, и я мысленно начинаю стонать. Потому что следующие полтора часа мне приходится в сотый раз выслушивать историю о том, как моя мать была глупой и наивной девчонкой, как влюбилась в прекрасного подонка. И как после этого осталась одна в девятнадцать лет с ребёнком на руках.

Я слушаю молча, периодически кивая на некоторые, более значимые замечания. Мне безумно стыдно, но в тоже время немного обидно. Мы же ведь не делали нечего плохого, тем более у нас нет никаких отношений. А то, что я неожиданно поддалась глупому порыву, так это вообще ничего не значит. Я думаю, что смогла бы вовремя остановиться и оттолкнуть Астрова. Или не смогла бы?

— Помни это, и не повторяй моих ошибок, — говорит мать в заключении. А мне неожиданно становится не по себе, и горькая обида туманит мозг, поэтому смело спрашиваю то, что волнует.

— Мам, ну неужели ты меня считаешь ошибкой, а? Зачем ты так постоянно говоришь? — чувствую, что на глаза наворачиваются слёзы, но я всеми силами пытаюсь их сдержать.

Мать резко меняется с лице, когда до неё доходит смысл сказанных мною слов. Она встаёт из-за стола и направляется к выходу из кухни.

— Не говори глупостей! — отмахивается прежде, чем исчезнуть в дверном проёме.