Осколки

Рина Тилова, 2022

Как быть, когда твоя душа разбилась на осколки? Когда ты была в шаге от "жили долго и счастливо"? Придется учиться жить заново. После самого "Тёмного дня" в жизни, Маша преодолевает трудный путь по восстановлению. У неё есть поддержка дружной, не совсем обычной семьи, вот-вот появится работа мечты. Только как стать нормальной, когда твоя душа, несмотря ни на что, стремится к давно утерянной частичке? А эта частичка каждую ночь приходит к тебе во снах. Или это не сны вовсе?

Глава 8.

Бродяга. Коридор

Теперь каждая картинка из моих воспоминаний стала на вес золота. Я не помнил свою жизнь до нашей встречи с Марусей, поэтому пытался найти хотя бы какие-то зацепки в том, что было после.

Часто в воспоминаниях всплывали два человека. Девушка со светло-русыми волосами и короткой стрижкой, чем-то отдаленно напоминающая Марусю, только повыше, а глаза зеленоватые. И парень высокий, довольно смазливый, вечно хитро улыбающийся с каштановой гривой, уложенной в стильную прическу. Парень вызывал во мне какие-то странные тёплые чувства, может, он мой брат? Эти двое проскальзывали из картинки в картинку. Я решил создать в голове для них две отдельные папки, чтобы исследовать более тщательно.

Очень ярким и назойливым воспоминанием о нас с Марусей было путешествие в Нью-Йорк. Знакомство с моими родителями. У меня ведь были родители. Тогда весь полет я жутко волновался. Хотя старался не подавать виду, подшучивая над Марусей, которая тряслась как осиновый лист. Родителей не видел с самого переезда в Москву. Целых два года. Папа не одобрил моё самоуправство, на прощание грозил лишить финансирования и лишил. Эта встреча была подстроена мамой в надежде на перемирие. Я так легко забыл о них. Мысленно заставил себя не отвлекаться, не тратить силы на печаль и сконцентрироваться на главном.

Нью-Йорк — самое первое в жизни путешествие Маруси за границу.

— Ты, наверное, шутишь! — она смотрела на визу и билеты на самолёт. — Ты прикалываешься, как всегда?

— Да какие тут шутки! — меня веселила её недоверчивость.

— Ты сказал: мы встретимся с твоими родителями, — она переводила взгляд то на меня, то на билеты.

— Да, всё правильно, с родителями! Ты же разговаривала с мамой по скайпу! Они ждут нас на новогодние каникулы.

— Но… но… я думала… мы поедем просто за город, — она замялась, — Саш, Нью-Йорк — это для меня слишком. Я морально не готова. Я сейчас даже билет в Сочи на самолёт не могу позволить… я…не могу…

— Марусь, билеты купила моя мама, она мечтает провести каникулы всей семьей, к тому же единственный сын хочет познакомить её со своей очаровательной девушкой. И просто поверь на слово, если мама что-то решила, её уже не переубедить! Никому и никогда! — я мягко улыбнулся и обнял растерянную девушку.

— Саш? — она уткнулась носом в мою грудь. — А как ты вообще в Москве оказался?

— Случайно, — улыбнулся я и погладил её большим пальцем по щеке. — С отцом разругался из-за того, что не пошел по его стопам. Отец в ответ перекрыл мне кислород в бизнесе. А в России остался мой университет, и преподаватели, и друзья.

— Значит, я должна быть благодарна твоему папе. Он помог нам найти друг друга!

Маруся нежно поцеловала меня. А потом принялась неугомонно скакать по комнате с воплями, периодически переходящими в ультразвук:

— Дашка сойдёт с ума, она жуть как боится самолетов! Наверное, пока мы долетим, сестрёнка поседеет! А-а-а! Это же Нью-Йорк! А-а-а! Саш, Нью-Йорк!

Я смеялся, моя девочка рисковала лопнуть от переполняющих эмоций. И действительно, у Даши был обостренный родительский инстинкт после того, как в автомобильной аварии погибли их с Марусей родители. Даше тогда было восемнадцать, а Марусе только исполнилось шесть. Моя девочка почти не помнит ничего из детства: хрупкий разум блокировал болезненные воспоминания. А вот Даше пришлось несладко: она в одночасье лишилась детства, защиты и заботы. Её мечты стать художником и вовсе ушли на второй план. Вместо этого ей приходилось выживать, бросить учебу, устроиться на две работы. Но она не оставила сестру, всю себя посвятив ей.

В голове чётко прорисовалась картинка: девушка с короткими светлыми волосами и зелёными глазами, ласковой улыбкой, тихим голосом, Даша это Даша! Есть первый якорь! Маруся любит сестру бесконечно, поэтому так много моих воспоминаний связано с ней! Нужно напомнить об этом, нужно напомнить о любви к сестре до того момента, как мы встретились!

“Солис! Приём! Ты здесь?”

“Да, Бродяга! Чувствую тебя!”

“Солис, я вспомнил кое-что, точнее, кое-кого! Это сестра Маруси! Её зовут Даша! Она единственный близкий человек! Маруся не сможет так поступить с Дашей, она не оставит её одну! Не причинит Даше боль!”

“Бродяга, это отличные новости, молодец! Ты как? Воспоминания требуют больших усилий!”

“Я? Кажется, в порядке…”

“Скоро буду!”

Новые воспоминания так захватили меня, что я не заметил, как оказался в центральном парке в Нью-Йорке. Парк замело снегом, как тогда в наши первые семейные каникулы. Пруд покрылся тоненькой ледяной коркой, я пошел по направлению к нашей любимой скамейке и погрузился в тщательное изучение всех деталей последних картинок.

— Сынок! — меня кто-то окликнул.

Я резко обернулся, напуганный неожиданным окликом.

В метрах пяти от меня стояла женщина, стройная и высокая, только седина выдавала возраст и грусть в усталых глазах.

— Мама… — я вдруг вспомнил эти глаза, только счастливые на той самой фотографии с Ялтинского побережья. — Мама!

Я бросился к ней навстречу. Приблизившись, заметил, что её образ прозрачен, как голограмма.

— Алекс, сыночек! Какой ты красивый! Я уже и забыла, какие у тебя широкие плечи, — женщина улыбнулась, но в уголках ее глаз появились слезы.

— Ма, почему ты такая грустная? — тихо спросил я.

— Всё хорошо, сынок! Всё хорошо! Просто соскучилась, у тебя всё в порядке? Тебе хорошо?

— Да, мам, я в порядке. Много путешествую, у меня появились новые друзья!

Она протянула руку, но коснуться не решилась.

— Мой мальчик, мой сыночек, не забывай меня. Приходи сюда почаще, мы скучаем…

— Мам, а что с Марусей? Ты её видела?

Она отвела глаза в сторону. И долго молчала, подбирая слова.

— Сынок, она… мы старались… прости…но это очень тяжело…

— Ма, пожалуйста, не оставляйте её! Мам, ты меня слышишь?! Пожалуйста, позаботься о Марусе! Она в опасности, Ма!

Мама растворилась в воздухе, словно дым на ветру.

Я увидел стоящую позади неё Солис.

— Солис, маму тоже выбросило? Что произошло? — меня охватила паника, и тело загорелось холодным синим пламенем.

Воин подошла ко мне, положила руку на плечо. Пламя стихло.

— Она пришла сюда во сне, так иногда бывает, когда кто-то очень скучает, она в порядке, просто проснулась.

— Я, кажется, вспомнил свое имя, — обессиленно прошептал я, — Александр.

— Хочешь, мы будем называть тебя прежним именем?

— Нет, не хочу! Теперь я Бродяга!

— Александр, Алекс, Лекс… — повторила воин с грустной улыбкой — Лекс — значит “Закон”.

Мы сидели с Солис на земле на берегу пруда центрального парка. Воспоминания действительно давались тяжело: они словно связывали меня, лишая прежней скорости. А еще от них появлялась тоска и заметная ноющая боль где-то в груди.

Когда мы приземлились в международном аэропорту имени Кеннеди, Маруся прыгала как веселый кенгуру, заставляя улыбаться случайных прохожих. Девушка, никогда не покидавшая своей страны, лепетала как безумная, силясь поверить в происходящее.

— Алекс! — я услышал в толпе родной голос мамы, которая протискивалась к нам на встречу словно крейсер, волоча за собой еле поспевающего хмурого папу. — Сыночек!

— Ма! Па! Привет!

Я крепко обнял их одновременно, за моей спиной, смущенно переминаясь с ноги на ногу, топталась Маруся. Мама заметила её и сразу ринулась обниматься.

— Дети! Неужели вы прилетели?! Как мы вас заждались! Боже, Маруся, какая ты крошечная, как куколка! Красавица просто! Я всегда мечтала, чтобы у меня была такая доченька! — мама болтала без остановки.

— Здравствуйте! Светлана Васильевна, Михаил Александрович, Саша так много о вас рассказывал, только забыл про Нью-Йорк упомянуть.

— Он постоянно забывает о мелочах, творческая натура, легкомысленная! — пробасил папа.

Знакомство моих родителей и Маруси прошло так легко и естественно, словно мы только этого и ждали всю жизнь, словно мы всегда были вместе одной семьей, лишь разлучились на долгое время, а затем нашли друг друга. Мама не могла отлипнуть от моей девочки, повсюду таскала её за собой, задавала миллионы вопросов и выдавала тонны информации.

Но больше всего меня удивил папа. Он — прежде всегда строгий, холодный, не принимавший всерьез мои увлечения, мечтавший самостоятельно и выгодно устроить брак сына, усадить в тёплое кресло в роли своего преемника, — вдруг проникся симпатией к простой девчонке-студентке. Отец примирился с моим выбором.

Только здесь, в коридоре, в промежуточном пространстве между Землей и “За горизонтом” мне стало наконец совершенно понятно, почему Маруся так быстро стала частью нашей семьи. Мы ведь с ней одна душа на двоих. А теперь маме больно видеть её и не видеть меня.

Вскоре к нашим молчаливым посиделкам с Солис присоединился и Фортис. Он положил ладони мне на виски, и я поделился теми разрозненными обрывками, что удалось собрать.

— Бродяга, это кое-что! Думаю, Даша точно якорь. И ей срочно нужна помощь: надолго её не хватит. Нужно попытаться найти девушку здесь, в коридоре, наверняка она тоже иногда путешествует здесь во сне.