Осколки

Рина Тилова, 2022

Как быть, когда твоя душа разбилась на осколки? Когда ты была в шаге от "жили долго и счастливо"? Придется учиться жить заново. После самого "Тёмного дня" в жизни, Маша преодолевает трудный путь по восстановлению. У неё есть поддержка дружной, не совсем обычной семьи, вот-вот появится работа мечты. Только как стать нормальной, когда твоя душа, несмотря ни на что, стремится к давно утерянной частичке? А эта частичка каждую ночь приходит к тебе во снах. Или это не сны вовсе?

Глава 4.

Бродяга. Коридор

Я сижу на старом, покрытом мхом бревенчатом мостике, соединяющем берега мелкой речушки. Свесил ступни в воду. Быстрое течение щекочет ноги, играет, зовёт за собой, манит в далёкое путешествие. Но я не шевелюсь, застыл в ожидании. Точно знаю, совсем скоро Она будет здесь, ощущаю это каждым своим фотоном, каждой частичкой души. Золотая нить, что тянется от моего запястья, приятно гудит. По ней словно бежит электрический ток, наполняя меня предвкушением счастья. Так оно и есть, только природа этого явления несколько иная.

Улыбаюсь. Она близко, замечает меня и теперь бежит со всех ног, совсем как ребёнок. Озорной ветер растрепал длинные золотые локоны, отчего Она выглядит ещё прекрасней. Чувствую, как разгораюсь ярче, как бурлит во мне каждая частичка, каждый фотон. Она, едва успев затормозить перед самой кромкой воды, чуть задев кончиками пальцев, теперь уже очень осторожно и робко садится рядом со мной. Золотая нить, что соединяет наши руки, звенит от натяжения.

Мы снова рядом. Она со мной. Она нашла меня. Моя Маленькая.

Ей нельзя быть рядом. Но Она находит меня в своих снах.

Я знаю, что моя девочка спит, ведь её образ, словно объемная проекция, как голограмма, почти прозрачная. Стоит лишь коснуться, и она развеется, будто дым.

Мы долго сидим рядом. Молча наблюдаем за тем, как вдали догорает закат. Люблю показывать ей свои секретные места, каждое из которых содержит частичку моей души, мой фотон. Знаю: Она будет искать эти послания в своём мире. Моя непоседливая девочка. Тайком смотрю на неё и тихо говорю, зная, что она не услышит:

— Я буду там. Я буду защищать тебя всегда. Я помогу залечить твою рану, чего бы мне это ни стоило, я спасу тебя.

— Я люблю тебя, — тихонько, с оттенком тоски в голосе нежно шепчет Она.

— Маленькая… — я осторожно накручиваю золотую ниточку на кулак, чтобы быть к ней ещё ближе, — просыпайся…

Легко касаюсь её ладони, и она пеплом разлетается по ветру.

Вы когда-нибудь задумывались, что ждёт нас там, за горизонтом, за стеной, что отделяет два мира? Я никогда не верил в жизнь после смерти. Я думал: с ней приходит забвение, пустота, полная аннигиляция. Я пытался бороться со смертью, отчаянно, с вызовом. Я пытался примириться с ней, молил дать мне ещё минутку. Но я никогда не верил в жизнь после смерти. Не верил, пока не умер.

Я запомнил момент, когда моё агрегатное состояние изменилось. Вот я ещё лёд, потом вздох, я уже вода, ещё вздох, и теперь я прозрачный, едва ощутимый пар. Вырвался на свободу, взлетел вверх и заполнил собой новое незнакомое пространство. Сначала показалось, что я снял тесные ботинки после долгого дня, причем снял их со всего тела. Боль, что прожигала моё слабое измождённое тело, резко прекратилась, как по щелчку. Наконец смог вдохнуть полной грудью впервые за долгое время. Хотя, строго говоря, кислород мне совсем не нужен, но процесс дыхания словно стал новым видом осязания. Он помогает лучше чувствовать мир, окружающий меня. Новый мир.

Я огляделся по сторонам. Моя квартира. Только ощущение, что всю прежнюю жизнь у меня было зрение минус сто, потому что я не замечал раньше и десятой части того, что окружало меня. Пространство было пронизано миллионами тонких нитей, похожих не то на паутину, не то на рыболовную леску. Я смог разглядеть молекулы кислорода и углекислого газа, что смешивались и заполняли помещение.

Новые, неизвестные инстинкты направляли меня вслед за блеском тонких нитей. Я двигался в переливающийся всеми цветами радуги световой поток, который окутывал всё вокруг, как бесконечные линии электропередач. Всё пронизано его лучами. Я знал: мне нужно именно туда. Теперь я словно чувствовал каждый атом во Вселенной и был его отголоском.

Я не исчез, не растворился бесследно, был собой, пусть и не в совсем привычном виде. От моего запястья так же тянулись десятки тонких золотых ниточек. Они были моим якорем, пуповиной, тем, что связывало моё прошлое и настоящее. Одни из них были ярче, некоторые ослепляли своим светом, некоторые лишь слабо поблескивали, но только одна наполняла меня теплом.

Я шёл и чувствовал при этом, как упругие нити рвутся. Некоторые болезненно, некоторые совсем легко и неощутимо. Поток завораживал, звал, радовался моему появлению. Я радовался в ответ.

Воспоминания прервал знакомый голос:

«Бродяга!» — раздалось прямо в голове, словно часть моего сознания.

— Да, босс! Агент “Бродяжка” на связи!

«Ты снова со своими шуточками?!» — я ещё не вижу её, но знаю: она улыбается.

— Просто люблю, когда мы играем в супергероев, босс! — улыбаюсь в ответ.

«Как в этот раз всё прошло?» — в голосе Солис скользит тревожная нотка.

— Она нашла меня во сне, всё чисто! Ни одного выпавшего…

Стараюсь говорить как можно безразличнее, хотя прекрасно понимаю, что Солис и без моих слов чувствует, как было волнительно.

— Бродяга… — она пытается подобрать нужные слова, — ты сможешь…

— Только вперёд! — повторяю свою мантру.

Если быть до конца честным, я и сам точно пока не знаю, какая она эта жизнь за горизонтом. Потому что застрял в промежуточном пространстве.

Мир, в котором нахожусь, только огромный коридор, по нему должна пройти каждая душа, каждый фотон — частичка души или частица света. Здесь мы прощаемся со старыми привычками, например, дышать, или носить кроссовки, или курить, или вообще питаться. Мы стираем свой внешний облик, забываем прошлое, забываем старое имя.

Чем дальше уходишь по коридору, тем меньше золотых нитей остаётся.

Обычная душа, каждая со своей скоростью и траекторией, направляется в поток, а дальше её ждет та самая жизнь за горизонтом.

Я был всего в одном шаге, когда услышал страшный душераздирающий крик. Это был Её голос.

— Маруся!

Бросился на зов. Меня пронзила резкая боль, ломающая мои несуществующие кости. Я чувствовал то, что чувствовал она. Единственная оставшаяся на моем запястье золотая нить горела огнём. Ориентироваться в пространстве было непривычно сложно. Здесь для движения не нужно тело, его привычного сокращения мышц, только разум. Я непредсказуемо перемещался, стоило лишь какой-то картинке из потускневших воспоминаний всплыть в сознании. Но я никак не мог вспомнить, где она может находиться, где моя Маруся. Я так много забыл о своей прошлой жизни, пока шёл по коридору. Все, кроме неё.

Впервые увидел Её в дождливый сентябрьский день. Только что закончилось совещание на кафедре, выглянул в окно, ругая себя за то, что снова забыл зонт в машине. Она бежала по пешеходной дорожке, весело прыгая по лужам, пугая озорными брызгами своих подружек. Хулиган ветер подхватил золотые локоны — она тщетно пыталась их усмирить. Потом остановилась, расслабленно опустила руки, подняла голову, подставив лицо прохладным каплям. Моё сердце замерло.

Через неделю она как ураган пронеслась мимо меня по коридору учебного корпуса, оставляя позади себя золотистые всполохи кудрей. Так я узнал, что самая прекрасная девушка во всей вселенной — моя студентка.

Совсем скоро выяснилось: она не просто студентка, она непробиваемый ботаник-заучка. Девушка словно существовала в каком-то своем отдельном мире, закрытом от посторонних, в котором я был просто мебелью или громкоговорящим радио, очередным назойливым преподом. Её равнодушие сводило меня с ума. И когда мой искрометный юмор и немалое обаяние, перед которыми никто прежде не мог устоять, наткнулись на глухую стену, я сделал то, что делали все самые обычные мальчишки. Начал дергать за косички, фигурально выражаясь. Я сделал так, чтобы она начала меня замечать: назначал пересдачи, не принимал проекты, заваливал дополнительными заданиями. А ей хоть бы что. Поворчит немного и уткнётся в свой ноутбук. Окончание учебного года меня пугало. Принимая у неё зачёт уже четвёртый раз, даже не представлял, как пережить лето без этих серых глаз. Я уже знал, что в следующем году не буду её преподавателем, а значит, у меня появится настоящий шанс.

— Я несказанно счастлив, Мария, что вы больше не будете в числе моих студентов!

Она выхватила зачётку из моих рук и привычным ураганом унеслась прочь из аудитории. Слегка опешил, ожидая какой-нибудь колкости или ответной реакции, но уж точно не такого стремительного побега. Ругая себя за ужасное чувство юмора, опустил взгляд на стол. На нём лежал старенький, местами прилично потёртый телефон. Вот он, мой шанс. Вскочив с места, бросился в погоню.

Она сидела в машине, опустив голову на руль, её плечи тихонько вздрагивали, а волосы упали на лицо. Я осторожно постучал в боковое стекло автомобиля. Она, дёрнувшись от неожиданности, подняла взгляд на меня. Моё сердце снова перестало биться. Она плакала.

— Вы…телефон… — я не мог произнести ни слова, — забыли…

Моя прекрасная девочка, хлюпая носом, старалась глубоко дышать, открыла дверцу и вышла из машины. Стоило ей лишь только снова взглянуть на меня, я, совершенно не контролируя себя, схватил её в охапку и крепко обнял, чтобы утешить и уберечь от всех печалей мира. И утащить в свой тёмный мир. Тогда я ещё не знал, что стану самой большой её печалью.

В голове всплыла картинка: учебная аудитория, где наши взгляды впервые встретились. Доля секунды, и я был там. Моя девочка забилась в угол, смотря в одну точку, обхватив руками плечи, укачивая себя, словно младенца. Её волосы оказались почему-то неаккуратно и очень коротко острижены. Местами виднелись порезы от ножниц. Но больше всего меня поразили её глаза: в них было столько боли, невыносимого отчаяния. Я немедленно бросился к ней, заключая в объятия.

— Ты… ты не ушёл? — тихо, с надеждой спросила она, её трясло. — Не ушёл?!

— Нет, я с тобой, Маленькая! Я с тобой!

Я целовал её глаза, губы, щеки, не знаю, как долго мы были в разлуке, но в этот момент я осознал, как сильно мне не хватало её рядом.

— Ты больше не уйдёшь? Ты будешь со мной? — она вцепилась в мои руки.

— Я буду с тобой, я не оставлю тебя никогда!

Мы так и сидели на полу в пустой учебной аудитории, прижавшись друг к другу. Потеряв счёт времени, не решаясь даже пошевелиться, чтобы никогда не потерять друг друга. Там нас нашла Солис.

Сначала появилась светлая дымка. Из нее медленно сплетался более чёткий образ — девушка с необычными волосами цвета серебристого снега, собранными на макушке в высокий длинный хвост, в белых, как у штурмовиков из звездной саги, доспехах и странным хрустальным мечом за спиной. Она почувствовала меня и пришла на помощь.

— Не бойся… — в моей голове раздался мягкий голос, — я помогу тебе, меня зовут Солис, ты помнишь своё имя?

Я застыл, не зная, что ответить. У меня когда-то было имя. Но вспомнить его не получилось, как ни старался.

— Не помню…

— Ты можешь придумать себе новое, — улыбнувшись, сказала Солис.

Я задумался и вдруг выдал:

— Бродяга, называй меня так, — ответил, вспомнив неожиданно имя персонажа из любимой в детстве книжки Маруси.

— Бродяга, я пришла помочь тебе вернуться в поток, пойдём со мной? Дашь мне свою руку?

Протянул девушке ладонь. Она легонько прикоснулась ко мне. Её глаза расширились от удивления:

— Ты не ранен… тогда почему? — прошептала сбитая с толку Солис. — Бродяга, как ты сюда попал?

— Я пришёл, потому что ей больно…

Распахнув руки, показал Марусю, что свернулась клубочком у меня в объятиях. Я так хотел защитить её от всего, что спрятал от постороннего взора, окружив собой, словно щитом. Солис присела на одно колено и очень осторожно дотронулась кончиками пальцев до лба моей девочки.

— Не может быть… — выдохнула воин, — вот та самая раненая душа.

— Ты поможешь ей? Помоги, пожалуйста, ей очень больно! Я чувствую, потому что мне тоже больно!

— Бродяга, я помогу, вернее, попробую. Можно возьму её на руки?

Солис поразила меня ещё больше, когда подняла мою девочку, словно пушинку, одной рукой удерживая, а вторую положив туда, где должно биться сердце.

— Как же ты сюда попала, бедняжка? — заботливо спросила Солис. — Кто же так тебя поранил? Я помогу, просто откройся мне. — Солис замерла. Их с Марусей окутал яркий слепящий свет, от которого мне пришлось зажмуриться.

Когда он погас, воин стояла передо мной одна.

— Где она? — закричал я. — Что ты наделала?! — меня охватила ярость, а тело вспыхнуло красным пламенем.

— Бродяга, её не должно здесь быть! — Солис положила ладонь мне на плечо, и гнев мгновенно утих. — Бродяга, ты знаешь, кто она?

— Она… — я закрыл глаза и попытался вспомнить.

Вот она бежит под проливным дождем. Вот на лекции наши глаза случайно встретились. Она на моей кухне жарит картошку и танцует. Вот она просыпается, смешно прищуриваясь от яркого света, и ходит словно зомби, пока не сделает хотя бы один глоток кофе. Вот она в белом платье с незабудками в волосах улыбается мне. Вот сидит перед огромным панорамным окном, на ней моя старая серая футболка. Она нежно целует меня, длинные, тонкие пальчики пробегают по моей спине, пробуждая волну мурашек. Вот она спит в широком офисном кресле, свернувшись клубочком как котёнок. Я набросил на неё свой пиджак. Вот она за рулём несётся по магистрали и громко поёт. Вот она сидит у моей постели без сна уже несколько ночей, её прохладные ладони касаются моего лба, избавляя от боли… миллионы ярких картинок пронеслись за одну секунду в моей голове.

— Она моя… — я пытался подобрать слова, — моя… душа… она всё…

— Бродяга, не представляешь, насколько ты прав. Она твоя душа, точнее, вы одна душа, вы осколки…

И девушка-воин начала свой рассказ:

— Иногда, очень-очень редко, особенная душа может расколоться, расщепиться на несколько частей. Их разбрасывает по земле случайным образом. Осколки души могут родиться даже в разные эпохи и в разных странах. Никогда не встретиться, жить самой обычной жизнью. Находить свои родственные души. Могут любить и стать отдельным элементом, полностью обособленным и автономным. Потом уйти в поток — каждая в своё время со своей траекторией — и только там слиться воедино. Но когда осколки находят друг друга при жизни на Земле, они воссоединяются настолько крепко, что буквально становятся одним целым. Только впереди их вновь ждет болезненная разлука, ведь земная смерть одного из осколков вызывает повторный разлом. Это сопоставимо с переломом одновременно всех костей в теле. Когда один осколок уходит в поток, второй остаётся с незаживающей раной — открытой раной на душе. Тело просто не может удержать такую душу. Она будет “выпадать” сюда снова и снова…

— Солис, она в опасности? — только и смог произнести я.

— Бродяга, я чувствую её только, когда она рядом с тобой, потому что она не принадлежит этому миру… — тихо ответила воин. — Если она окажется здесь надолго одна… тьма поглотит её, тогда она никогда не вернётся в поток.

— Значит, я должен быть рядом и тогда ты снова поможешь ей!

— Для тебя это так же опасно. Ты неприкаянная душа. Без потока тьма будет искать тебя.

— А она может пойти со мной в поток? — взмолился я.

— Нет, пока земное тело живо, поток ей недоступен.

Моя голова была готова взорваться оттого, что говорила Солис. Осколки, поток, тьма, неприкаянные души, мне хотелось бежать, хотелось вырваться на воздух. Я подумал о горах и в долю секунды оказался на заснеженной вершине. Солис была рядом. Она положила руку мне на плечо. Синее пламя отчаяния стихло.

Так я и остался в коридоре. Солис помогла мне научиться перемещаться и ориентироваться в пространстве и времени. Хотя время здесь понятие очень относительное и непостоянное: оно петляет, замедляется и ускоряется. Поэтому основным ориентиром для меня стал поток, точнее, его ощущение. Связь с ним позволяла определять моё положение в этом странном пространстве.

Я узнал, что Солис — воин потока или воин света. Одна из многих постоянных жителей этого мира. Воин помогает таким, как я, неприкаянным душам, потерявшимся в лабиринтах коридора, вернуться к истокам, в поток, уйти за горизонт.