Не потеряй меня

Рина Соул, 2020

Гордая красавица Хлоя, в одночасье ставшая круглой сиротой, к тому же на грани разорения, окунулась в водоворот опасных приключений и непредсказуемых событий. А таинственный родственник, который мог бы спасти положение и поддержать в трудную минуту, оказался вероломным обманщиком, способным разрушить все на ее пути. Сумеет ли она, рискуя собственной жизнью, обрести истинное человеческое счастье и любовь мужчины ее мечты?

Пролог

Истинная любовь подобна наивному, трепещущему в ожидании долгожданного света мотыльку, который, едва узрев заветную искру, не задумываясь о последствиях, летит в манящие, сладостные объятья, будь ее источником адский костер или свет божий.

День обещал быть ясным, и легкий бриз лишь изредка поднимал прозрачные волны на поверхность бесконечного Атлантического океана. В небе живописно вырисовывались белые пушистые облака, сквозь которые мягко струились солнечные лучи.

Предусмотрительно прикрыв лицо ажурным зонтиком, на палубе стояла Сильвия, любуясь спокойными водами, омывающими борт небольшого торгового корабля. Нефритовая гладь, щедро усыпанная белоснежным мерцающим жемчугом, невольно навевала романтическое настроение, и она, дабы не расстроить мужа излишней сентиментальностью, украдкой вынула из сумочки ажурный платок и промокнула со щек слезы радости. Голову приятно кружило ни с чем не сравнимое пьянящее чувство простора и внутреннего возбуждения. Ощущение было настолько необычным и волнительным, что Сильвия на какое-то мгновение даже засомневалась, стоило ли ей вообще предпринимать столь рискованное путешествие. Однако все сомнения и страхи ее тут же рассеялись, как только она взглянула на приближающегося к ней Джона. Все его черты и манеры излучали такое спокойствие и уверенность, что она, наконец, позволила себе расслабиться и насладиться незабываемым моментом.

Вскоре к ней присоединился и сам Джон. Он заботливо взял ее под руку и повел вдоль вытянутой палубы, где собрались потравить морские байки свободные от вахты матросы. Пройдя немного вперед, они скоро оказались у носовой ее части. Там, облокотившись о деревянные перила, они какое-то время молча стояли, подставив лица теплому встречному ветру, и любовались необозримым водным пространством, что простиралось перед их глазами.

Спустя час судовой колокол, отбив особый троекратный удар, оповестил всех о наступлении полдня, и нанятые по такому случаю неугомонные слуги стали торопливо сервировать обеденный стол, установленный прямо на корме. Одни спешили из корабельной кухни с серебряной посудой, а другие уже несли на больших подносах одно блюдо за другим, предусмотрительно расставляя их таким образом, чтобы каждый сидящий имел возможность дотянуться до него сам или с помощью ближайшего соседа.

Обед прошел в непринужденной обстановке. Капитан Гаскон де Броссар и его помощники оказались милыми и веселыми людьми. Они поочередно оживляли беседу забавными корабельными шутками, сопровождая их заливистым грубоватым смехом. Их миролюбие и великодушие бесповоротно подкупило Джона. Именно поэтому, когда все успешно расправились с последней переменой блюд, он не задумываясь причислил их к списку своих новых друзей.

Когда обед подошел к концу, де Броссар добродушно предложил Джону раскурить с ним трубку. Шумно затянувшись, он не без удовольствия выпустил колечко дыма и настороженно всмотрелся в даль.

— Надвигаются тучи, милорд. Вам с супругой следовало бы покинуть палубу. Мало ли чего.

И правда, погода начала вдруг резко портиться. Приятный летний ветерок сменился резкими, холодными порывами, пробирая до мурашек. По небу все быстрее побежали темно-серые тучи, грозя пролиться дождем. Джон еще раз сердечно поблагодарил капитана за радушный прием, взял в руки бокал шампанского, предусмотрительно оставленный слугами на подносе, и они с Сильвией поспешили уединиться в небольшой, но уютно обставленной каюте.

В ней имелись две кровати — по одной у каждой стены, а также маленький дубовый комод с зеркалом и письменный стол. Внутри помещения густо пахло жасмином, смешанным с запахом хвойного дерева, который, как только они вошли, стал медленно, но настойчиво заполнять их ноздри, приятно оседая во рту.

— Тебе нездоровится, любимая? Ты заметно побледнела, — придвинувшись к Сильвии чуть ближе, прошептал он и губами нежно прикоснулся к ее виску.

Его теплое дыхание было таким убаюкивающим, что ее голова стала клониться к его плечу.

— Со мной все в порядке. Тебе не нужно волноваться. Просто я никогда еще в своей жизни не отплывала так далеко от берега, ну разве что в беззаботных детских снах, — мечтательно улыбнулась Сильвия и протяжно вздохнула.

Джон скользнул руками по ее узкой талии, а затем, мягко притянув к себе, покрыл короткими поцелуями лицо и шею, нетерпеливо освобождая ее от корсета, отчего из уст Сильвии вырвался глухой, протяжный стон. Он уложил ее на кровать, продолжая раздевать, как вдруг за окном неожиданно раздался крик матроса.

— Туман, приближается туман!

Мягко отстранив супругу, Джон подошел к одному из бортовых окон и прильнул лицом к запотевшему стеклу.

А на палубе тем временем поднялась настоящая суматоха. Переполошенные слуги сгребали со стола оставшееся после недавнего обеда столовое серебро и впопыхах укладывали его в плетеные корзины. Опережая их и отпуская вдогонку нелестные словечки, спешили к канатам взлохмаченные матросы. Они почему-то торопливо отвязывали корабельные канаты, на которых, раскачиваясь от порывов усиливающегося ветра, бились о борт спасательные шлюпки, и спускали их на воду.

— Что там стряслось? — поинтересовалась Сильвия, и ее сердце отчаянно забилось в дурном предчувствии.

— Не стоит волноваться, милая. Это лишь туман, который, я уверен, вскоре рассеется, — попытался успокоить ее Джон, однако голос его заметно дрогнул, тем самым невольно выдавая неуверенность и затаившийся где-то в глубине души животный страх.

Не существует на свете таких людей, которым был бы неведом страх, в особенности если он обусловлен пугающей неизвестностью. Оказавшись в такой ситуации, человеку остается только одно — домысливать самому, применяя при этом накопленный годами жизненный опыт. Но его порой недостаточно, чтобы определить то состояние, в котором он вдруг оказался, и это вот самое ощущение непременно перерождается в ужас, в особенности если его разум уже не находит нужного объяснения. Вот и сейчас в попытке преодолеть липкий смутный страх, надежно поселившийся в душе, Джон принял твердое решение непременно разузнать, каким образом обстоят дела.

— Думаю, мне стоило бы найти капитана, — произнес Джон и направился в сторону двери, но, заметив зарождающуюся панику в глазах Сильвии, добавил: — Обещаю, что вернусь так скоро, что ты даже не заметишь мое отсутствие.

— Лично я сильно сомневаюсь, что ваше отсутствие могло бы стать для меня таким уж незаметным. Ну да ладно, я отпущу вас от себя ненадолго, но будьте осторожней, милорд, не заблудитесь в переборках, — предупредила Сильвия, бросив лукавый взгляд на окно, за которым, несмотря на все происходящее, неспешно покачивая бедрами, проплывала молодая служанка.

Туман становился все гуще, постепенно застилая видимость горизонта плотным серым покрывалом. Невесть откуда взявшиеся волны набирали из темных глубин неведомую мощь, увеличивались, росли, и вскоре океан забурлил настолько, что стал напоминать невиданное ранее пенное шоу, которое вызвало у находящихся на судне людей невероятную панику.

— Как же так, господин де Броссар? Ведь вы заявляли немногим временем ранее, что погода наиболее благоприятная для путешествия. Или я вас неправильно понял и нам грозит быть похороненными заживо в этих холодных и мутных водах? — сбивчиво обратился Джон к капитану, пытаясь перекричать грохот стонущих волн, бьющихся о борт корабля.

— Простите меня, ваша милость, но я вынужден был это сделать, — уклончиво и как-то обреченно возразил тот и схватился за рвущийся из рук штурвал с такой силой, что графу на минуту показалось, что капитан попросту вырвет его вместе с креплениями.

Откуда же ему было знать, что он, Гаскон де Броссар, не в силах нарушить уговор с виконтом де Лораном, к тому же скрепленный немалыми финансами, столь необходимыми его обедневшей семье. Он намеренно пустил свой корабль в опасные и непредсказуемые воды Ла-Манша, чтобы уж наверняка исполнить данные виконту обязательства. И даже если придется сегодня пожертвовать собой и всеми остальными, находящимися на этом судне, он сделает это с полной уверенностью, что его несчастная жена и трое оголодавших детей избежали позорной участи.

На палубе еще оставалось человек двенадцать, когда с душераздирающим скрежетом вдруг рухнула кормовая мачта. Повсюду послышались дикие крики, и все инстинктивно бросились к запасным шлюпкам. Отчаявшись получить от кого-либо вразумительный ответ, Джон немедленно поспешил в каюту, резко рванул двери и с ужасом обнаружил прямо у самого порога лежащую навзничь Сильвию. Он подбежал к жене и, взяв за плечи, как следует тряхнул, отчего из ее уст послышалась тихая, невнятная речь. Совершенно очевидно, что полумертвая от бешеной качки, она едва ли была способна держаться на ногах. Тогда, недолго думая, он обхватил обеими руками ее талию и помог подняться к распахнутой настежь двери.

— Милая, я горько сожалею, но нам надо немедленно выбираться отсюда, пока не стало слишком поздно. Приложи усилия, умоляю. Мы обязаны ради Хлои попасть на одну из этих чертовых шлюпок, иначе попросту погибнем! — в сердцах закричал Джон, обезумев от душившего его волнения.

Затем они, словно в страшном сне, насквозь промокшие от очередного наката неистовых штормовых волн, бежали по скользкой деревянной палубе. Холодные воды безжалостного океана хлестали их обессиленные тела, сбивая с ног, но они поднимались и бежали вновь сквозь ошалелую толпу перепуганных матросов и слуг, спешащих к уже переполненным шлюпкам.

Вдруг со стороны кормы показалась огромная волна, во много раз превышающая по размерам все остальные. Она не закручивалась, как те, что были прежде, которые рассыпались с ужасающим треском о борт и ломали в щепы все, что оказывалось на пути, а надвигалась с такой бесшумной, пугающей мощью, что у находящихся на судне людей резко перехватило дыхание. Даже пронизывающий насквозь ледяной ветер, словно испугавшись той невероятной мощи, на мгновение стих в ожидании судьбоносного действа. Сильвия замерла в немом ужасе, а затем кинула на мужа остекленевший взгляд, исполненный первородного страха.

— О Сильвия, прости меня… прости! Я так сожалею, — крепко сжав ее руку, только и успел промолвить Джон, как в этот момент дикая, необузданная, всепоглощающая волна безо всякого сожаления приняла их в свои леденящие объятия.