Астронавты. Пленники Сумитры

Рина Грант, 2014

Далекое будущее… Таинственная эпидемия охватила планеты, населенные людьми. Правительство не стало объявлять эвакуацию колонистов. Ведь занести инфекцию на Землю означало бы погубить человечество. Рядовым жителям Сумитры нет дела до решения властей, они готовы брать космопорт штурмом, лишь бы убраться подальше с зараженной планеты. Но паника – плохой союзник. И космические корабли, взятые штурмом обезумевшей от страха толпой, мало пригодны для спасения. У бывшего астронавта Ильи, его супруги и приемного сына остался только один шанс покинуть негостеприимный мир…

Глава 3

Бой-Баба и Живых не отходили от приемника. Но частота молчала. Именно молчала: никаких помех, одна звенящая тишина. Как будто на другом конце нажали кнопку «выкл.» и пошли спать.

Они ждали еще двое суток. Сменяли друг друга у запечатанных капсул консервации, следили воспаленными глазами за показаниями приборов. Больные в стальных капсулах были ни живы ни мертвы, но приборы регистрировали остаточную жизнедеятельность, замеряли почти остановившийся пульс, случайные всплески активности мозга на лентах самописцев.

— Это сны им снятся! — сказал как-то раз Живых. — Про что, интересно?

Бой-Баба пожала плечами. Не до того ей было. В больничке осталось пятеро пациентов, и ясно уже было, что без консервации они долго не протянут. Каждую свободную от дежурства на мостике минуту она проводила в изоляторе, ухаживала, разговаривала, как умела, шутила. А шутила она плохо — как будто лишившись после давнишней аварии человеческого тела, тогда же лишилась вместе с ним и чувства юмора.

Они с Живых сидели на мостике и ждали, чтобы приемник наконец заговорил.

— Наверное, что-то с ним случилось, — устало сказал Живых, пиная носком сапога основание приборной панели. — Или передумал. Решил нас не спасать.

— Или ему рекомендовали нас не спасать, — глухо ответила Бой-Баба.

Живых вопросительно приподнял брови. Она пояснила:

— Никогда не знаешь, кто эти переговоры прослушивает. Люди из Общества Соцразвития в том числе. Им это надо, чтобы свидетели их экспериментов живыми до Земли добрались? Вот, видно, и отговорили энтузиаста.

— Если б только отговорили, — поддакнул Живых. — А то, может, и силу применили.

— Силу — это вряд ли. А вот пообещать могли много чего, — она сердито посмотрела на звездное небо за метровой толщины стеклом. — Это ж каким энтузиастом надо быть, чтоб против их денег устоять.

Живых вздохнул:

— Ну, помечтали, и хватит. — Он поднялся. — Остается план Б. Летим к Киаку, не светимся, остаемся вне поля видимости Сумитры. Там сядем и посмотрим. — Бросил озабоченный взгляд на Бой-Бабу. — Как они, дотянут?

— Да уж придется дотянуть, — сердито сказала она. Поднялась, решительно пересекла мостик. Поблескивая стальными шарнирами суставов и морщась от боли, протянула руку к приемнику.

— Не вырубай, — успел сказать Живых.

— А пошел он, — отозвалась она. — Трое суток ждем. Только зря душу вынимает жестянка эта.

Резким, решительным движением она впечатала стальной палец в сенсор. Экран приемника вспыхнул и начал гаснуть, и в это угасающее свечение вдруг ворвались слова — искаженный передатчиком баритон космолетчика с «Вагабонда».

— Включай! — взвыл Живых, но она уже и сама давила на сенсор, ругая приемник за то, что долго загружается.

Через минуту они уже разговаривали. Все в порядке, бодро сказал голос космолетчика, пришлось временно сместиться с курса по непредвиденным обстоятельствам. По каким обстоятельствам, однако, он не уточнил и перешел к инструкциям: координаты, курс, траектория, подготовка к стыковке.

К стыковке! Внутри у Бой-Бабы все пело. Наверняка на этом «Вагабонде» есть установки консервации. Ей хотелось побежать в медблок и сообщить больным радостную весть, а Живых оставить обговаривать с ним детали. Но космолетчик продолжал расписывать подготовку к скорой встрече, и Бой-Бабе не хотелось уходить. Хотелось слушать и слушать.

— Состыкуемся, вы ко мне перейдете. Больных ваших ко мне положим. Мой медик их осмотрит. Первую помощь окажет, если надо. У нас медблок по последнему слову техники, — помедлив, добавил голос.

Голова у нее закружилась от радости. Все-таки есть на свете справедливость. Ну не могли они погибнуть, они ведь спасали людей, не ради своих шкур старались. А голос незнакомого космолетчика в динамике поддакивал ее мыслям:

— Вам сейчас главное — поскорей до большой земли добраться. А раз уж мы время потеряли — а у меня, знаете, график, — то мы вот как сделаем, — было слышно, как тот перед микрофоном облизал губы. — Пойдем коротким путем. Мимо Бокса-бэ, как вам это? Оно и быстрее, и безопасней. Там все-таки обжитой квадрат, просчитанный, пойдем по картам, а не тыком.

Бой-Баба прислушалась сквозь радостный стук собственного сердца. На другом конце линии дышали тяжело, всхрипами. Что-то ей в этом дыхании не нравилось… но она одернула себя. Человек ради них готов отклониться от курса, а это только астронавт способен оценить. Значит, действительно хочет помочь. Или… на что еще он надеется?

— Только нам вас отблагодарить нечем, — быстро сказала она, проверяя промелькнувшее подозрение. — У нас все фонды выработаны. Даже заправиться не на что.

Космолетчик на другом конце линии хохотнул обиженно.

— Ну вы, братцы… не все ж деньгами мерить…

Живых вздохнул облегченно, показал ей большой палец. Она слабо улыбнулась в ответ.

–…сядем, заправимся. Переночуем. Я вам место пообедать покажу хорошее. А то могу и здешнюю ночную жизнь показать… тут ребята хорошо тусят… не по-детски…

Что-то дрогнуло в его голосе. Бой-Баба насторожила уши. Подошла к приемнику. Тяжелой рукой отпихнула от микрофона Живых.

— А когда мы вашим путем до Земли доберемся? — брякнула она спроста. — А то у нас тут больные, знаете… — Живых выпучил на нее глаза, но она замахала: не встревай.

— Дык еще быстрее получится! — загорячился в динамике космолетчик. — Чего мы будем мимо Сумитры тащиться, да там еще и эвакуация…

— Какая эвакуация? — в один голос спросили Живых с Бой-Бабой.

Голос растерялся. Помолчал. Наконец заговорил снова, так же горячо, но без прежнего убеждения.

— Ну, не хотите — как хотите. Кроме меня вас тут никто не подберет. Все корабли уже этот участок движения покинули. Надумаете — свяжетесь.

Но не отключился, как можно было после таких слов ожидать, а остался на линии. Они слышали в динамиках его одышливое сопение. Бой-Баба с Живых смотрели друг на друга, и до нее постепенно начало доходить. Она показала рукой на приемник, на звезды за окном. Живых еще не понимал. Тут дядька не выдержал, и голос прорезался опять:

— Ну, чего надумали? У меня груз ждет!

Бой-Баба нагнулась к микрофону:

— Хорошо. Мимо Бокса так мимо Бокса. Записывайте наши координаты…

И, водя нержавеющим пальцем по экрану компьютера, стала зачитывать буквы и цифры. Живых округлил глаза, кинулся к ней.

— Ты что ему даешь? — шепотом закричал он, но она знаком велела ему заткнуться. Прочитала в микрофон серию координат и отключилась.

— Куда ты его отправила? — в голос закричал Живых, оглядываясь на неработающий микрофон. — Это ж черт-те где в стороне! Он нас теперь сто лет искать будет!

Она усмехнулась, подтянула кресло и села. Руки и ноги у нее тряслись от возбуждения. От разочарования.

— Быстро ты забыл, что у нас на Боксе-бэ, — тихо сказала она.

Живых задумался, и улыбка медленно сползла у него с лица. Она кивнула:

— Он не нас спасать собрался. Ему корабль был нужен — и мы с тобой тоже. И больные наши.

Повисла пауза.

— Ты в курсе, сколько сейчас страховка за органы дает? За протезы б/у? Одна вот такая нога, — она подняла стальную конечность в воздух и потрясла для убедительности, — лимон новых баксов. — Она опустила ногу, сжала подлокотники кресла, силясь остановить дрожь внутри. — А я, дура, думаю: че-т он такой добрый…

Живых сидел обалдело.

— А куда же он больных собирался… — растерянно проговорил он.

Она усмехнулась.

— А что больные! Хоть еле ползают, а тоже деньги. Органы выпотрошил, а останки в утилизатор. И никаких концов. И наших с тобой тоже…

Живых посмотрел на приемник.

— Это же надо до такого дойти было, — сказал он. — Сообразил ведь, спекулянт хренов. То-то ему денег от нас не надо было.

Бой-Баба почесала стилусом макушку.

— Я вот тут думаю, — медленно сказала она, — чего ему вообще в этом квадрате потребовалось. Грузовоз, говоришь? Я не удивлюсь, если он отловом зазевавшихся туристов промышляет. В космосе — а может, и на самой Сумитре. Прогони-ка этот квадрат через комп: не пропадали ли тут недавно суда? Должна быть статистика.

Живых помолчал. Посмотрел на нее, поскреб стальную шею. Что-то изменилось в его уставшем лице — на него легла тень. Но промолчал. Потянулся к панели управления и начал вносить изменения в траекторию. Бой-Баба прищурилась на экран.

— Вот же он, — проговорила она, еще не веря своим глазам. Огляделась. Протянула руку, включила приемник. Он по-прежнему хрипел алчной одышкой.

— Ошиблись вы в координатах-то, ребята, — выговорил голос и засмеялся. — Как же вы так! А еще астронавты…

Точка на экране не двигалась, но астронавты знали, что она приближается. Настигает их. Живых сбросил оцепенение и впрыгнул в штурманское кресло, защелкал по клавишам компьютера, меняя курс, пытаясь уйти от погони.

— Не успеем, — сказала Бой-Баба. Она понимала, что алчный космолетчик тоже это видит. Принимать бой? А как? С чем? Оружия на затраханном «Голландце» сроду не полагалось. И что-то ей подсказывало, что на якобы отклонившемся от курса пиратском грузовозе найдется и оружие, и кое-что похуже. Не зря он говорил про медблок по последнему слову техники…

Она глянула на экран и увидела, что точка чуть сместилась, стремительно настигая их.

— Халявы ему захотелось… — приговаривал Живых, разворачивая корабль. — Я ему покажу халяву…

Бой-Баба не сводила с экрана единственного глаза.

— Погоди-ка, — ее рука легла на клавиатуру, останавливая Живых. Он возмущенно вскинул на нее глаза — и замер, уставившись на экран.

— Что за черт… — начал он.

На экране вторая яркая точка проявилась в пустоте и теперь шла наперерез пиратскому кораблю. Оба астронавта смотрели на нее не отрываясь. Бой-Баба опомнилась первая и рванулась к командирскому креслу. Еще не добежав, перегнулась через подлокотники, вбивая в клавиатуру изменение траектории.

— Разворачивай, — скомандовала она Живых. Он кивнул, замешкался. Она зыркнула на него яростным глазом: — Разворачивай!

Они успели уклониться. Вторая точка приблизилась к пиратскому кораблю, и обе преобразились в маленькое ярко-белое солнце. Мгновение — и оно раздулось пузырем мельчайшей пыли, сквозь который просвечивали звезды.

«Голландец» достало-таки взрывом, шатнуло, изрыло его корпус искрами, в которые обратился и сам пиратский корабль, и алчный его командир. Бой-Баба впрыгнула в капитанское кресло, и вдвоем они принялись уводить корабль из-под настигающего их дождя осколков.

Потом сидели, тяжело дыша, не глядя друг на друга.

— Интересно, кто его подорвал, — наконец произнес Живых. — Конкуренты?

— Конкуренты бы за нами пошли. Не оставили бы. Значит, — она не сводила взгляда с блестящего облака на месте уничтоженного корабля, — его подорвали те, кто не хотел, чтобы он нам помогал, — ответила она. — Кто не знал, что у него на уме. Кто-то прослушал наши разговоры, решил, что тот хочет нас спасти. Ну, и воспрепятствовал…

Живых не ответил. Он смотрел на пустой экран.

— Какое счастье, что я больным ничего не сказала, — выговорила Бой-Баба.

Живых кивнул и подтянул рукава футболки на стальных предплечьях.

— План Б, — объявил он. — Идем на Киак.

По-тихому провести «Летучий голландец» мимо Сумитры не получилось. Но, похоже, местным поселенцам было не до них. Астронавты подключились к одному из спутников и сейчас наблюдали в прямом эфире, как на экране разворачивалось массовое бегство малюсеньких человечков к игрушечным корабликам. Переключались с одной камеры слежения на другую, и везде — люди бегут, вытаскивают из домов свой скарб, хватают детей, все двери нараспашку, на тротуарах валяются потерянные и вывалившиеся в спешке вещи. А чуть подальше — взламывают склады, бьют витрины магазинчиков, приступом берут аптеки и распихивают по карманам пригоршни неважно каких лекарств.

— Уходить надо, — недоверчиво сказал Живых. — Не нравится мне их активность. Сейчас засекут нас и саданут разок, так что концов потом никто не найдет.

Бой-Баба в глубине души согласилась с ним. Предчувствие томило нехорошее. На экране, передающем картинку со спутника, темнело небо над космодромом. Колыхалась толпа людей, окруживших корабли. В стороне на запасной полосе тоже копошились беженцы. Бой-Баба постучала пальцем по сенсору, увеличивая картинку.

— Совсем обалдели, — проговорила она. — Это же «Икар»! Прогулочная лоханка! Куда они на нем собрались?

Но «Икар» уже выруливал на взлет, вдалеке от гигантских межзвездных кораблей.

Живых позади нее, щурясь, рассматривал звездолеты.

— И ни одного Троянца у них нет. Жалко. — Он посмотрел на Бой-Бабу. — Он бы один весь городок забрал. Обидно, что мы наш тогда не уберегли… сейчас бы шли на нем, а не на этой развалине…

Бой-Баба, не отвечая, пожала плечами. Три корабля уже готовились к старту. Толпа оставшихся подалась назад, как гигантский рой расползающихся больных пчел. Черная лента зазмеилась назад, люди толкались и оступались в спешке. Задраивались входные люки. Затем сопла забагровели. Толком ничего не было слышно — только забивший динамики гул.

— Снимаются, — про себя сказала Бой-Баба и поспешно кинула взгляд на другой экран, проверила собственное положение. Нет, их не заметят. Не должны.

Она откинулась в кресле, потерла коротко стриженный затылок, покрутила затекшей шеей. Пальцы зацепили проводки. Осторожно, чтобы, не дай бог, ничего не выдернуть, она высвободила руку, провела по уходящим под волосы графитовым креплениям. В отсвечивающем экране перед ней отражались мостик и ссутулившийся над расчетным модулем Живых — двуногая махина с широченными, как у игрока в американский футбол, поблескивающими металлом плечами. И ее собственная физиономия — стриженые волосья торчком, красный искусственный глаз над восстановленной пластическими хирургами переносицей и врастающая в искусственное тулово почерневшая от химикатов шея.

Ничего, для самой себя сойдет. Кому тут на нее смотреть?

— Ох, — проговорил Живых у нее за спиной.

Вспышка ослепила — и тут же погасла в бедной кислородом атмосфере Сумитры. Бой-Баба прикрыла глаз рукой, прищурилась, но все уже было кончено. Нет, не все. Вторая вспышка. Третья. Черным дождем обломки трех кораблей засыпали мертвый лес вокруг космодрома.

Последним вспыхнул и угас «Икар».

Они долго сидели молча. Бой-Баба держала руку на консоли. Живых поджал губы, не отводя глаз от экрана. Наконец он повернулся к клавиатуре и застучал по сенсорам, вводя новую траекторию. «Голландец» начал медленный разворот, готовясь к посадке на Киак.

* * *

На заброшенной базе, на темной стороне Киака, долго и бесполезно звенел сигнал переговорника. В центре управления стояла покрытая пылью тьма. Давно отключены были все системы, электростанция еле теплилась в аварийном режиме, и молчали нагнетатели — некому было на базе потреблять кислород.

Со скрежетом отъехал в сторону проржавевший люк. Размеренные многотонные шаги глухим эхом отдались в центре управления. Щелкнул выключатель, замерцали желтые лампы, и под купол зала взметнулась огромная угловатая тень. Сотрясая стены тяжким шагом, железная туша устремилась к узлу связи.

Но переговорник, трезвонивший чуть не десять минут, уже замолчал. Существо помедлило, затем развернулось и тяжело зашагало прочь.

Тень скользила за ним по ребристым панелям стен.

Щелкнул выключатель. Лампы потухли.

Дрогнул и поехал, задвигаясь, проржавевший люк.

На Сумитре, во влажной прохладе ночи, лысый старик с блестящими глазами положил замолчавший переговорник на перила террасы. С усилием приподнял сморщенное лицо и, прищурившись, смотрел сквозь пластик купола на сияющий вполнеба Киак, затмевающий близкие звезды. Постояв, старик повернулся, отпустил движением руки молчаливого робота и, ссутулившись, направился внутрь, бродить до утра по огромному дому и думать бессонные мысли.