Запретная девочка шейха

Рика Ром (2024)

Он принимает меня за эскортницу и предлагает большие деньги за одну ночь в его постели. Я отказываюсь, и меня похищают прямо с торжественного мероприятия. Я становлюсь пленницей в роскошном дворце и мечтаю вернуться домой. Но у шейха Аль-Хамада свои планы на меня. Да и не только у него…

ГЛАВА 4

Холодный пот струится по моей спине в ожидании предложения от Сауда. Зеркало запотевает от моего горячего дыхания. Я словно на закрытом аукционе, где с минуты на минуту решится моя судьба.

— Девочка поживет у меня. Я гарантирую ее безопасность и сохранность.

— О, нет, дорогой друг, я никогда на такое не соглашусь. Ты слишком искусен и слишком изобретателен. Паутина твоей лжи…

— Погоди, — Сауд тормозит его речь, возведенной вверх ладонью, — намерен обвинить меня в нечестности?

— Всевышний с тобой!

Абу Умама загадочно прищуривается. Чертов плут.

— Я вижу тебя насквозь, мой любезнейший гость.

В голосе Сауде прослеживается стальная основа. Я настолько сильно дрожу, что держать вертикальное положение становится все труднее.

— Ты знаешь наши законы, Сауд и понимаешь, чем обернется твой ловкий ход. Белокурая фея моя и если ты переступишь с ней черту, тебя с позором отправят путешествовать по пустыне.

— Прошу меня простить, но у меня дела.

Аль–Хамад прямым текстом намекает, что гостю пора и честь знать. Я оседаю на мраморный пол и уливаюсь слезами. Меня разыграли как карту в покер и совсем забыли, что у меня есть чувства. Я человек, в конце концов, а не марионетка.

На четвереньках карабкаюсь к выходу, занавешенному тяжелыми портьерами золотого цвета, и буквально оступаюсь. Рука подворачивается, и я падаю ниц у ног Сауда. Я знаю, кто именно возвышается надо мной, как статуя с застывшим выражением лица.

— Подслушивать очень плохо, Валерия.

Он не просит подняться и посмотреть в его черные, как ночь глаза. Схватив меня за шкирку, словно нашкодившую собаку, волочит по широкому коридору и, приложив небольшое усилие, отбрасывает на мягкий ковер, пахнущий лавандой.

Я всхлипываю, а Сауд громко зовет одну из служанок на арабском с характерным вытягиванием гласных букв. Она тут же поспевает из ниоткуда и мимолетно поклонившись, выслушивает приказ своего господина. Через мгновение женщина исчезает. Сауд широкими шагами сокращает расстояние до меня, немного присаживается и говорит:

— За всё нужно платить.

Грубое гортанное звучание его голоса добавляет драматизма. Я не шевелюсь, находясь в положении загнанного в угол зверька. Моя участь предрешена. Сомнений нет.

Кара настигает после его ухода. Двое крепких мужчин в аляпистой одежде отводят меня в помещение с высоким сводчатым потолком и сдирают мое платье до пояса. Я замечаю женщин, что наблюдают за происходящим, прячась за необъятными колоннами. Среди них и Зейнаб. Только она не скрывается, как другие, а открыто следит за процессом.

Удар плети и я сжимаюсь в клубок. Боль адская и разрывает мою плоть в клочья. Еще удар приносит с собой ненависть к хозяину сего дворца. Последующие рассечения плетью окончательно убивают во мне уважение к Сауду. Яд ярости заменяет кровь. На языке новый незнакомый вкус. Я попала в плен по чужой вине, и я смогу отсюда выбраться. Русские девушки не сдаются.

— Милая, — Зейнаб касается моего плеча, и я вздрагиваю, — поднимайся, я обработаю твои раны.

— Я хочу воды.

Зейнаб успокаивает меня, гладя по голове, а потом помогает подняться. Я опираюсь на ее руку и в полусогнутом виде, направляюсь в свою спальню.

Травяные мази Зейнаб отлично справляются с болью и жжением. Женщина заботливо распределяет смесь жирным слоем по моей спине и наказывает мне хорошенько отдохнуть. Перед тем как закрыть за собой дверь шепчет, что Сауд не жестокий человек, просто чтит традиции и не терпит неповиновения и обмана.

Мне все равно на то, чего он там придерживается. Я образованная девушка, приехавшая в Наджман для того, чтобы открыть миру гениального художника и познакомить арабский народ с его картинами. Не пленница, не расходный материал, не наложница.

Я должна каким–то образом связаться с родными. Но как? Из личных вещей у меня только платье, в котором я приехала на открытие выставки, а телефон вместе с сумочкой явно под надзором Сауда или его покорных слуг.

— Сауд приглашает тебя на чай. — Тихий голосок будоражит мое спокойствие. Оборачиваюсь и вижу ту самую восточную красавицу, делавшую минет Его Высочеству.

— Я не хочу. — Подбиваю подушку под щеку и обхватываю ее одной рукой.

— Не зазывай на себя его гнев.

Вздыхаю, аккуратно переворачиваюсь на живот и сползаю с постели, размером с необитаемый остров.

— Как тебя зовут? — спрашиваю ту, что принесла мне неприятные вести.

— Айя. Я пятничное развлечение господина.

Значит, у него на каждый день недели есть женщина. Отлично устроился.

— Приятно познакомиться.

Айя пугливо отступает и ныряет за порог. Я улыбаюсь ее прыти и неспешным шагом ползу на чаепитие.

Сауд размещается под тканевым навесом. Его длинные ноги вытянуты вперед и принимают лучи закатного солнца. На руках блестят браслеты, позвякивающие, когда он берет сладости с многочисленных подносов. Я долго рассматриваю его тайком и могла бы еще дольше, если бы не шелест листьев, что привлекает внимание.

— Быть предметом исследования не очень приятно. Проходи, присаживайся.

Я приближаюсь, показывая ему, что меня не сломило его наказание и что плескающаяся в голубой радужке моих глаз ненависть, всего лишь маленький шторм в огромном океане ярости.

— Больно? — сам интересуется моим самочувствием.

— А вы как думаете?

Сауд наливает мне чай и подает чашку. Я беру ее и дую на источающую пар поверхность. Аромат восхитительный.

— Зейнаб использовала свои волшебные мази?

— Да, мне намного легче.

В реальности же, я изнываю от боли. Любое неловкое движение приносит безумный дискомфорт. Нужно время, чтобы глубокие ссадины зажили. А еще лучше поможет полный покой.

— Обычно не менее десяти ударов плетью. Но тебя я пожалел. Ты новенькая.

— Спасибо.

Правда, я не понимаю, за что благодарю. Слово сорвалось с губ подобно прыжку гепарда. Обратно уже не воротишь.

— Абу Умама сделает тебя своей двадцать восьмой наложницей. У него самый большой гарем в Наджмане.

— Хотите сказать, что спасаете меня и плеть входит в спасение?

— Да.

Густые брови Сауда выдают всю палитру эмоций. И глядя на его профиль, по касательной окрашенный розово–лиловым светом заката, размышляю, насколько он страшен в гневе. Почему–то именно сейчас вспомнилось предостережение Айи.

— Если вы мой спаситель, могу ли я связаться с родственниками?

— Нет необходимости. Мои помощники уже связались с ними и сообщили, что ты успешно продвигаешь искусство в Наджмане и у тебя появился новый клиент. Влиятельный шейх, желающий продемонстрировать свою частную коллекцию.

— Что? — я забываю о ранах, слыша такую явную ересь.

— Юза и Хейду мои давние знакомые. Не волнуйся, они успокоили твою семью и босса.

— Да как же так! — я соскакиваю с удобного кресла, застеленного бархатным покрывалом. — Я не ваша собственность! Ненавижу вас всем сердцем!

Сауд опускает пустую чашку на блюдце и складывает пальцы домиком у груди. Замирает как скорпион при нападении. Взгляд — бездонная Харибда.

— Сегодня ты ночуешь в моих покоях. Жду к полуночи. Опоздаешь хоть на минуту, не пощажу. Будешь молить, получить десять ударов плетью.