Невинная для разбойников

Реджи Минт (2024)

Оливия де Соль, баронесса из обнищавшего благородного рода должны выйти замуж на герцога. Однако добраться до алтаря не выходит — на свадебный кортеж нападают лесные разбойники… И два брата-вожака Ройс и Талер предлагают герцогу сделку — золото в обмен на невесту.– Ну, у всякой девушки есть что предложить мужчине. Попроси меня хорошенько, — разбойник внезапно шагнул вперед и Оливии пришлось отступить и вжаться спиной в стенку. Но Талер уперся руками в доски за ее спиной и наклонился, насмешливо глядя на Оливию.– Я…– Расплатись со мной. Ну? — он наклонился еще ниже, почти касаясь губами губ. — По своей воле, моя невинная овечка. Сама.Оливия потянулась к этим губам, внутри себя гадая, поразит ее прямо сейчас молния за такой грех или нет?

3.

Позвать на помощь? Но кто ей поможет? Охране платит Арчибальд, они даже не подумают заглянуть в карету.

А слуги? Слуги все равно не помогут, только потом будут потешаться над новой хозяйкой. Мол, хозяин захотел взять, что ему причитается, и в своем праве. Но что-то нужно было делать! Потому что отвращение к герцогу побеждало внутри желание остаться правильной девушкой!

— Ваша светлость, перестаньте! Не позорьте себя, — Оливия наконец нашла слова для возражений. — Знатность вашего рода… Невеста должна быть невинной!

— К дьяволу мой род и твою невинность! Все будет честь по чести — свадьба, пир, платья. Давай, персик, не жмись, облегчи мои страдания! — продолжил напирать герцог. — Нам предстоит такая долгая дорога, а ты пахнешь так сладенько, и уверен, что там… — герцог прихватил ее за бедро сильнее и двинул рукой вверх, сминая толстую ткань, — там для меня все готово. И ты уже вся мокренькая. Святой отец — мой давний приятель. А с брачными простынями мы что-нибудь придумаем. Подумаешь, невидаль… Зато дорога вмиг станет нескучной. Научу тебя парочке фокусов.

Герцог навалился на Оливию, жамкая ее грудь через плотный корсет, а потом впился губами в аппетитное полукружие. Глаза у него стали совсем мерзко-масляные, а дыхание хриплым и тяжелым.

— Нет, до венца нам нельзя, ваша светлость! Я порядочная девушка! Вы, как жених, давший слово моему отцу, клялись доставить меня к аналою нетронутой! Прекратите! — Оливия плакала, тонкие дорожки слез пролегли по ее щекам, но герцог ее не слышал — наваливался сильнее и уже раздвинул ногой ее плотно сомкнутые колени. Лопнула тесемка на корсете, прическа растрепалась.

От ужаса Оливия обмерла, как дикий зверек от грозы. Она не знала, что делать: с одной стороны, герцог и так получит ее после алтаря и венчания, с другой — неприязнь к этому человеку с жирными губами и жадными руками пересиливала чувство долга. Единственное, что она знала точно — жених будил в ней только отвращение и ни капли любви.

— Прекратите! — не крик, а шепот.

Рука герцога проникла туда, где Оливию еще никто и никогда не трогал, не считая монахинь, что подтверждали ее целомудрие. Жадно сжала пальцы и надавила ребром, причиняя боль.

— Нет, сладенькая, задирай юбку, я достаточно терпел! Раздвигай-ка ножки, а то возьму тебя как крестьянскую девку — сзади, — герцог навалился еще сильнее, но тут карета внезапно дернулась и встала как вкопанная.

Герцог не удержался на сиденье и повалился вперед, на стенку, разделяющую пассажиров и кучера. Ударился локтем, вскрикнул от боли и ярости и сразу же заорал:

— Какого черта там происходит! Запорю!

Оливия вжалась в сиденье, благодаря бога за то, что ее мучения откладывались. Ее отдали настоящему чудовищу — мерзкому и похотливому. И никакие замки с богатствами теперь не в силах это изменить!

— Неужели я сам должен править этими чертовыми лошадьми! Кого я спрашиваю? Оглохли?!

Герцог, как был в расстегнутом камзоле, решительно распахнул дверь кареты и хотел уже выбраться наружу, но внезапно остановился и подавился собственным криком.

Захрипел и подался назад еще резвее, чем до того пытался выйти.

Потому что ему в грудь многозначительно упиралось острие короткого меча. Не такого нового и блестящего, как у охранников, но уже испачканного в чужой крови.

Вслед на мечом показалась рука в перчатке, его державшая, а потом и сам гость.

Высокий и очень широкоплечий — узкая дверца кареты явно была ему мала.

Длинноволосый, загорелый брюнет, по виду южанин, по-хозяйски оглядел содержимое кареты, многозначительно осмотрев все — от потерявшего дар речи белого от страха герцога до ослабленного корсета Оливии, который теперь не поддерживал ее высокую грудь, а находился несколько ниже, не скрывая от любопытного взгляда ничего.

Черноволосый оскалился довольно, словно волк, и крикнул кому-то снаружи:

— Повезло, парни. Мы взяли большой куш. Тут какой-то облезлый надушенный козел, но с ним такая птичка, которой не постесняются и в королевском замке. Хороша, чертовка!

Снаружи захохотали на разные голоса.

— Да как вы смеете… — начал герцог, но острие меча снова приподнялось вверх, а черноволосый перестал улыбаться.

Его лицо сразу стало жестким и недобрым. Обозначились острые скулы, и стал виден старый шрам под челюстью.

— Смею, чучело! — рыкнул он. — Еще как смею! А сейчас вытаскивай сюда свою жирную задницу, и без глупостей, а то живо кишки выпущу. — И закончил еще мрачнее: — Вылезай, посмотрим, что ты за гусь. И стоит ли тебя ощипывать. Или можно сразу насадить на вертел.

Оливия, пока герцог выбирался из кареты на дрожащих студнем ногах, успела кое-как поправить платье и даже накинуть обратно фату.

И затаилась как мышь, надеясь, что о ней забудут. Хотя какое там… Это же наверняка разбойники, про которых так много рассказывали купцы.

В окрестностях замка де Соль лихие люди не шалили — все-таки батюшка, несмотря на возраст, не забыл, с какой стороны держаться за меч, да и слуги у них были не слабыми мужчинами, а вот дальше, в глуши баронских земель, кто только не промышлял…

Торговцы говаривали, что иногда у них отбирали все, включая сапоги, а иногда разбойники брали только часть товара. Некоторых несговорчивых не только грабили, но и лишали жизни. Разбойники они разбойники и есть — ни чести, ни стыда, ни совести. Висельники и каторжники. Беглые крестьяне и разорившееся рыцари, мародеры и дезертиры.

В королевский замок жалобы отправляли на такое лихоимство все время, но король не спешил повторно отправлять сюда войска. Земли тут большей частью безлюдные, а разбойники знают лес куда лучше королевских рыцарей. Спрячутся в чащобе или, того хуже, ударят с тыла — тогда позора не оберешься.

Вот и ездили торговые обозы через эти земли на свой страх и риск. Три проедут, четвертый перехватят.

И если до этого Оливии было страшно, то сейчас стало еще хуже. Она не раз и не два слышала истории о том, что проделывают с девицами, попавшими к таким лихим парням. И теперь даже мерзкий герцог казался куда меньшим злом.

От страха затряслись колени, а в животе стало холодно.

— А ты чего сидишь? Иди сюда! Вот ты тряпок на себя намотала! — бандит вновь сунулся внутрь кареты и, ухватив Оливию за руку, легко выволок наружу.