Неукротимая

Регина Грёз, 2022

На планете Петри смутное время. По нелепому обвинению юная художница Тарико оказалась в трудовом лагере, где ее таланты хочет использовать суровый начальник. Субад сделает невинную девушку своей наложницей, но скоро и сам попадет в тиски роковой страсти. Друзья намерены спасти Тарико и обращаются к влиятельной госпоже Фалид. Она богата, красива и пользуется мужчинами для своего удовольствия. У нее старые счеты с Субадом.

Глава 9

Впервые

Он не трогал ее уже восьмые сутки, Тарико немного окрепла и успокоилась. Долгих разговоров меж ней и начальником лагеря тоже не случалось. Субад сухо одобрил рисунок бегущей собаки и занялся устройством плиты на могиле Камы. Приходил поздно, — нелюдимый, мрачный — уставившись в одну точку на стене, наскоро глотал обильно приправленный ужин, потом плескался в душе и падал на кровать. Наверно, очень уставал или просто потерял интерес к Тарико.

Лежа на матрасике у камина, она долго вслушивалась в мерное дыхание хозяина, перебирала в памяти лучшие события своей не такой уж длинной жизни, мысленно говорила с отцом, загадывала, что будет рисовать завтра и засыпала.

Субад позволял ей гулять вокруг административного корпуса под присмотром Ризы, а днем Тарико помогала толстухе на кухне или рисовала, пряча шершавые плотные листочки под матрас. Дважды в отсутствие Субада ее навещала Гуна. Вчера пришла с круглолицей разговорчивой женщиной, которая назвалась бригадиршей Насимой и ловко сняла с Тарико мерки.

— Хозяин хочет видеть тебя в красивой одежде. Это хороший знак, значит, оставит при себе. Мы и белье сошьем и ночные сорочки, я сама сплету кружева на ворот. Саири передает тебе привет. Помнишь Саири? Хочет повидаться, может, спросишь позволения у хозяина? Перед отбоем мы сидим на бревнах у шестого цеха. Приходи, если разрешит.

— Я попробую. Значит, Саири с вами? Я рада, что ее не отправили на болота.

— Сумела одному псу угодить, так он взял ее в местные жены, забирает почти каждую ночь. Бедняжка не высыпается. Госпожа Тарико, подними руки… теперь повернись. Какая ты стройная и держишься прямо. Молодец!

— Не называйте меня госпожой, мы здесь все равны. Вдруг скоро мне подберут другое место…

— Не думаю, что уж очень скоро, — уклончиво отвечала швея. — Но мне приятно, что ты не задираешь нос. Всякое может случиться. Сегодня ты здесь, а завтра попадешь к нам в цех. Я замолвлю за тебя словечко перед женщинами.

— Давно вы в лагере? — проговорила Тарико, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Лучше спроси, сколько мне осталось, — весело заметила Насима. — Ровно год. И я не слишком спешу в большой мир, по слухам там беспорядки творятся, а здесь у меня есть работа и уважение. Если выполним норму, то увеличат паек. Можно жить. В городе вряд ли устроюсь на фабрику с оранжевой карточкой осужденной.

— За что вы сюда попали?

— Мы устроили забастовку. Слышала о деле сотни ткачих? Мы к ним присоединились.

— Нет, — печально вздохнула Тарико.

— Ну, еще бы… Ты же художница и в богатом квартале жила, доктор сказал, о твоих полотнах сняли фильм.

— Маленький репортаж, — уточнила Тарико и поспешно добавила:

— Если смогу прийти к вам в цех, сделаю набросок. Я уже нарисовала Яримаки в больнице и Гуну за стиркой, а еще как Риза шинкует овощи.

— Рисуй-рисуй, может, хозяин опять разрешит устроить весенний базар, там все выставляют свои поделки. Можно обмениваться или покупать за мелкие монеты, — кивнула Насима.

— Вряд ли кому-то нужно, — слабо улыбнулась Тарико, — я пишу для себя, как будто только что научилась, и еще хочу запомнить вас всех. Иногда картины переживают художников и рассказывают об истории лучше книг.

— Вряд ли твои листочки покинут лагерь, — усомнилась Насима.

Тарико улыбнулась и пожала плечами.

— Это раньше я волновалась об их сохранности, так что ночей не спала. Теперь меня мало волнует судьба моих картин. Пусть о них заботятся небесные покровители. Если они важны, Создатель найдет способ показать их людям.

— Да-да… ты, главное, себя береги. С тех пор, как с ним живешь, хозяин потише стал.

— Я ничего для этого не сделала, — торопливо заметила Тарико. — Последнее время он будто не замечает меня.

Насима с Ризой переглянулись и, как по команде, опустили взгляд. Потом Риза сняла с плиты кастрюлю и пробормотала вполголоса:

— Сколько можно тебя учить… Вот он приходит к себе — ты, наверно, сидишь, как мышонок в углу. А ты предложи ему сама вымыть ноги и хорошенько разотри между пальцами. Мужчинам это нравится, у них сразу теплеет в паху. Расправь постель, и когда он завалится, разомни шею и поясницу, да тихонько скажи, что весь день ждала его и скучала, только не болтай много. И будь послушной — делай все, что попросит, не скромничай. А будешь лежать под ним, шумно дыши и постанывай, будто не можешь сдержаться от удовольствия. Вот тогда Багери станет ценить твои услуги и долго не прогонит.

Тарико чувствовала, как горит лицо, а Насима презрительно засмеялась, обратившись к кухарке:

— Видно, ты не только в овощах разбираешься, толстая задница! Может, госпожа Тари оттого и живет в его покоях, что сама не лезет в штаны. У хозяина нрав переменчивый. Попробуй угадать, что ему надо. Велел сшить платье с глубоким вырезом на застежке, велел связать тонкие чулки. Хочет порадовать нашу девочку, значит, она ему дорога. Никому прежде таких подарков не делал. А ткань приказал взять самую лучшую, из который шили рубашки для офицеров.

Тарико вышла проводить швею и возле главного корпуса наткнулась на жадный внимательный взгляд Нуями. Хотела юркнуть обратно в здание, но охранник схватил за рукав фуфайки.

— Куда спешишь? Назовись, как положено. Или думаешь, нравишься хозяину, так сама стала здесь хозяйкой. Запомни, ты мусор для него. Скоро господин Багери прогонит тебя, а уж я подберу, будешь мою постельку греть.

— Слюни вытри, по земле тащатся! — грубовато одернула его толстуха Риза, едва не окатив ведром грязной воды.

Вечером за ужином Тарико сама начала разговор с Субадом, и с горечью поняла, что, в самом деле, боится потерять привилегии. Вдруг Нуями прав и в ближайшие дни ей предстоит покинуть теплые апартаменты начальника? Удача на миг улыбнулась и снова грозит показать звериный оскал реальности.

— Сегодня ты поздно вернулся. Наверно, устал… Приготовить тебе ванну? — ей был противен собственный угодливый голос, но она заставила себя улыбнуться.

Субад продолжал ковыряться в тарелке, делая вид, что не расслышал вопрос или просто не снисходил до ответа.

Тарико вдруг увидела себя со стороны — маленький, жалкий «воробей» с тонкой шеей и нелепой стрижкой. Стоит ли вообще рот раскрывать. Она судорожно вздохнула, накалывая на вилку крупные разваренные бобы.

— Гадость, правда? — тихо спросил Субад.

— Что? — вскинула она на него глаза.

— Как ты можешь есть эту дрянь без подливы! И хлеб засох… Ты бы знала, как надоела мне местная трава. Риза неплохая стряпуха, из кожи вон лезет, чтобы угодить, но я бы полугодовое жалованье отдал за чантианское жаркое из перепелок. У них косточки хрупкие, а мясо тает во рту.

— Разве не можешь взять отпуск и съездить домой? — робко спросила Тарико.

— Куда домой? — насмешливо бросил Субад. — Я вырос в сианском гарнизоне. Мой отец был механиком, а мать работала в баре. Обоих давно нет в живых. Но я рад, что ушли на взлете моей карьеры. Помню, гордились мной, а я уже начинал их стыдиться. Мечтал до генерала дорасти, шел по головам. И ведь удача сама падала в руки, — хватай в охапку и выжимай соки. Знаешь, что меня подвело?

Тарико отрицательно покачала головой.

— Я не сумел притвориться влюбленным придурком. Кто бы мне раньше сказал, что поскользнусь на женском капризе и чуть головы не лишусь! Ее папаша оказался слишком важной персоной, а она похотливой кошкой, которой не терпелось заполучить в коллекцию новый экземпляр.

— И ты до сих пор не можешь забыть?

— А ты забудешь, как из нарядного домика в Хорсаки попала в вонючий Дайон? — свирепо рявкнул Субад.

— В отличие от меня ты свободен. Можешь заказывать еду и сигареты. Выбирать женщин.

Вспомнив последнюю вспышку его гнева, Тарико старалась держаться нейтральных тем.

— Сегодня швея сняла с меня мерки, сказала, платье будет готово через два дня. Разреши зайти к ним в цех, посмотреть, как идет работа.

— Я подумаю. Покажи, что успела нарисовать за день.

— Тебе, правда, интересно? — она вскинула на него большие глаза, нетерпеливо прикусила губу, доставая наброски.

Субад благосклонно кивнул, а потом нахмурился.

— У тебя забавная техника. Несколько линий передают характер. Я только не пойму, когда это офицер Шухо успел тебе позировать? Как долго ты сидела с ним в прихожей?

Тарико приоткрыла рот, собираясь с мыслями.

— Несколько минут, кажется…

— О чем вы говорили?

— Офицер Шухо спросил о моем отце.

— Еще один знаток искусства нашелся! — раздраженно выпалил Субад, отодвигая тарелку с бобами. — Налей мне воду погорячей, я сегодня продрог.

Он выбрался из-за стола, чтобы подкинуть полено в тлеющие угли. Тарико же отправилась выполнять поручение хозяина, и пока бочка наполнялась, разглядывала картинку на стене. Имя женщины было зачеркнуто, но несколько фраз на сианском давали представление о пышном банкете во время круиза знатных персон вдоль исторических мест побережья.

Рядом зашуршала одежда, — Субад раздевался, и Тарико ощутила смутное волнение, припомнив советы Ризы и комментарии швеи Насимы.

Надо ли проявлять инициативу, как воспримет ее покорность хозяин…

— Чего застыла? Щетку подай.

— Можно я сама помою тебя? — несмело предложила Тарико.

— Тогда шевелись, я хочу побыстрее лечь.

Она поднялась на ступеньку и густо намылила жесткую мочалку из водорослей, потом осторожно прошлась по широким плечам Субада. Невольно отметила про себя, как хорошо он сложен. Ей прежде не приходилось близко видеть таких высоких и крепких мужчин, тем более без одежды.

Прикрыв глаза, он довольно фыркал, потом облокотился на край бочки, подставив спину и наконец выпрямился в полный рост.

Конец ознакомительного фрагмента.