Курсант. Назад в СССР 11

Рафаэль Дамиров (2024)

СССР 1986 год. Знаменитый писатель советских детективов Светлицкий не подозревал, что у него появится «черный» последователь. Литейск потрясла череда убийств, обставленных, как описано в романах мэтра. Спецгруппа Горохова прибывает в Литейск для расследование одного из резонансных убийств, но Андрей Петров вскоре понимает, что они имеют дело не с одиночным преступным эпизодом, а с очередным зловещим серийником…

Глава 4

Я лихорадочно вчитывался в черные строки книги еще и еще. Нет, мне ни хрена не показалось! Старушку Калиновскую убили ударом в сердце кинжалом. Одним точным ударом, прямо в квартире, где она проживала. Только адрес происшествия, естественно, отличался от адреса убитой Завьяловой. Оно и понятно, в романе Светлицкого всё-таки фигурировал вымышленный город девятнадцатого века.

А теперь мне оставалось выяснить, кто же этот «дворецкий», что пришил престарелую актрису театра (если говорить о персонаже). Там актриса, а у нас — балерина. Для меня, так почти одно и то же.

Я с головой окунулся в чтиво, торопясь узнать развязку. Пробовал читать роман c конца, но ничего не понял. Литература оказалась не для беглого чтения. Автор все выстроил, так чтобы читатель смаковал каждую страницу, порой отвлекался на пространные описания и какие-то боковые, не имеющие никакого значения для сюжета сюжетные линии. Классик же, блин, почти, хоть и будущий, ему можно…

Поэтому пришлось последовательно продираться сквозь высокий слог мэтра, через длиннющие высокопарные диалоги, многоуровневые описания и вычурную конструкцию пустых, на мой обывательский взгляд, сцен. Ну точно классик, так его раз так. Кто же там «дворецкий»? Кто?..

Но развязка меня немного разочаровала. Убийцей оказался… кучер.

Вот незадача… А здесь, в этом времени, кого искать? Таксиста? Я захлопнул книгу и покачал головой. Ну чего я хотел? Эх! Не стоило возлагать надежды на выдуманный сюжет, хотя начиналось все красиво — и там, и там старушка. Обе примы и обе убиты кинжалом.

Но блин! Не бывает таких совпадений… Думай, Андрюша, думай… Как так вышло, что злоумышленник пришил Завьялову таким же способом, а потом еще, что интересно, полапал томик Светлицкого? Ну не хозяйка же, в конце концов, схватилась за книжку в перчатках. И размер-то не ее пальчиков. Чертовщина какая-то…

Я стал пролистывать остальные книги. Не знаю, что я там хотел найти, но интуиция подсказывала, что есть еще что-то в текстах.

Так-с… Убийство молодой парочки в парке, убийство старого купца в трактире, убийство целой рыбацкой артели… Хорошо хоть, порой вот эта суть прямо в аннотации упоминается. Все это не то, как говорится, пальто… А я искал именно пальто. Вернее, жертву, хоть как-то связанную с пошивом одежды, как покойный Парамонов Савелий Артурович — директор литейской швейной фабрики.

Перелопатив с добрый десяток томов и уже теряя интерес к книгам, я вдруг наткнулся на рассказ. Не повесть, не роман, а какая-то куцая зарисовка с размытым началом. Хотел ее пролистнуть, сочтя сию писанину недостойным внимания сыщика, но что-то меня удержало.

Я стоически протер глаза, включил настольную лампу (уже вечерело), подвинув книгу поближе под бордовый абажур, и вперился усталым взглядом запойного читателя в строчки. Пробежал пару страниц и обомлел.

Вот оно! Рассказ был о том, как обнаружили труп знаменитого портного, обшивавшего князей и прочих богатых щеголей Петербурга. Но самое интересное, что там все было обставлено, как суицид. Нет следов борьбы, портной болтается в петле в квартире на улице Жуковского, а лаковые сапожки его не достают до табурета. Все буквально как в деле Парамонова. Будто повесился, запрыгнув в петлю.

Твою мать! Ну это уже точно прямая отсылка книги к убийству. Или убийства к книге. Хех! Не обмануло меня предчувствие.

Это что получается? Что у товарища Светлицкого есть некий поклонник, или своего рода подражатель, который моделирует убийства из его великого творчества, воплощая их в реале?

Я вскочил с места. На хрена? Он художник, он так видит? Или это мания? Психическое расстройство? Тогда, возможно, есть еще убийства, на которые мы не обратили изначально внимания, и которые прошли по сводке, прикинувшись обычной бытовухой, например. А на самом деле — все они связаны между собой. Надо будет изучить сводку и снова перелопатить эти книжки. Хотя книжки лучше перепоручить Алексею. Он у нас любитель почитать…

С этими мыслями я снова сел. Выходит, что в городе орудует серийный убийца… Хотя два убийства — это пока для серии маловато. Но ведь я еще глубже и не копал пока.

Из коридора послышался знакомый цокот каблучков. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Света.

— О! Ты дома! — она хотела разуться, но замерла на полпути, с приподнятой ножкой, и с удивлением на меня уставилась. — Андрюш, ты что? Книги читаешь? Прямо студент. А я думала, ты работаешь…

— Ага, читаю, — кивнул я, с трудом заставив себя оторваться от рассказа, хотелось все-таки узнать, кто же убил этого злосчастного портного.

— Что читаешь? Не помню, чтобы ты увлекался художественной литературой.

Света, наконец, скинула туфли, скользнула на цыпочках ко мне, делая вид, будто не хотела мне мешать, а потом вдруг набросилась на меня и повалила на кровать, на которой я сидел в обнимку с книгами, будто меня кто колдовством сюда приковал.

— Ну оторвись уже от этой макулатуры! — в ее глазах сверкнули бесенята. — Я соскучилась! Что ты там читаешь такого интересного?

Она взяла одну из книг и раскрыла.

— Вот это да. Детектив? Ты серьезно?

— Да это по работе, — отмахнулся я, поглаживая девушку по бедрам, что прижали меня к матрацу.

— По работе? — состряпала губки бантиком Света. — Вот это?..

— Чуть позже расскажу, — улыбнулся я и, поборов наездницу, поменялся с ней местами.

Света отшвырнула книгу и встретила мой поцелуй. На пол с кровати полетела наша одежда, и подушки, и книги Светлицкого.

Спустя полчаса Света вышла из ванной, а я уже снова пялился в зеленый томик.

— Ты мне расскажешь, что там такого нашел? — обёрнутая широким полотенцем, она выглядела очень соблазнительно, мне вдруг захотелось снова скинуть с кровати Светлицкого, но я сдержался, нужно было срочно рассказать о результатах своих изысканий Свете — и Горохову.

— Портного убил трактирщик, — задумчиво пробормотал я. — Тот ему задолжал. Не то, что бы не мог долг отдать, просто рассорился с ним и замылил деньги.

— Чего? — нахмурила изящные брови Света, вышагивая по комнате в мою сторону и сверкая бронзой обнаженных ножек.

— Короче… Я сейчас все тебе объясню.

Света слушала молча, с интересом, по мере моего рассказа брови ее поднимались всё выше, а взгляд становился всё задумчивее.

— А ты не думал, что этот самый писатель сам всех убил? — спросила она, когда я закончил пересказывать всё прочитанное и надуманное.

— Конечно, думал… — почесал я в затылке. — Но зачем ему это? Что за блажь?

— Ну не знаю… Может, он таким образом вдохновляется? Музу подстёгивает?

— Подожди, но тут тогда последовательность другая должна быть — убил, а потом роман по мотивам написал. А здесь будто кто-то дублирует его криминальные выдуманные истории, претворяя их в жизнь. Так?

Света кивнула, но как будто бы нехотя.

— Ну, я все равно бы не исключала из подозреваемых Светлицкого. Он, кстати, уже не так популярен, как был буквально еще пару лет назад.

— Ты что, знакома с его творчеством? — удивился я.

— Да у нас авторов детективов, по которым фильмы снимали, раз-два и обчелся. Он был одним из них, а теперь кино, насколько я знаю, по его книгам уже не снимают, говорят, он ударился в рассказы, мол, собирается с силами перед большой прозой, строгает рассказики и размышляет над грандиозным романом. Три года уже думает и не выдает новинки.

— Ну, три года для написания бессмертной классики — не срок, — хмыкнул я. — Но да, ты права, он так растеряет популярность и аудиторию, если будет и дальше выдавливать из себя шедевр по чайной ложке или вовсе топтаться на месте.

— Вот и я говорю! — Света скинула полотенце и стала одеваться, и от этого я снова на миг забыл о работе. — Поэтому, мне кажется, у Светлицкого и есть мотив. Привлечь к своей персоне в так называемое «межсезонье» внимание.

— Какой мотив?.. — на автомате переспросил я, наслаждаясь зрелищем обнаженного тела своей девушки.

— Как какой? Ты меня не слушаешь? Когда все это всплывет, разразится огромный общественный резонанс. Люди узнают, что между убийствами и романами Светлицкого есть параллель, все тут же кинутся покупать и читать его книжки. Даже те, кто не любит детективы.

На последних словах она игриво ухмыльнулась.

— В таком случае, — я задумчиво потер переносицу, — можно подозревать и издателя, например. Автор станет популярнее, издательству спустят новый госплан, тиражи взлетят, и дополнительные допечатки озолотят его.

— Да, но редактор и издатель сидят на зарплате, — улыбнулась Света. — Ну, может, премии получают за успешные тиражи, не более. Все-таки тщеславие автора кажется мне более правдоподобной версией.

— Убедила… — я встал и оделся. — Пойду к Горохову, поделюсь своими соображениями.

— Ну не-ет, — жеманно протянула Света. — А до завтра это не подождет? — нахмурила она бровки. — Давай вечер сегодня проведем спокойно. Все-таки пятница…

— Да я скоро, — заверил я. — Доложу — и мигом назад. Не могу в себе держать…

— Ладно, — вздохнула Света и улеглась на кровать, раскрыв одну из зеленых книжек.

Но назад вернуться быстро не получилось…

Я постучался в люкс — шеф умудрился за стандартные командировочные заселиться в шикарный по советским меркам номер. Думаю, что не без помощи местных властей.

— Да, да… — откликнулся за закрытой дверью Горохов.

Я вошел в двухкомнатный номер с золотистыми обоями, мягкой мебелью и зеленым ковром.

— Андрей Григорьевич! — воскликнул Горохов, крутясь, как дама у зеркала в своем выходном костюме в элегантную бежевую полоску. — Заходи, я как раз за тобой собирался заскочить.

— За мной? — признаться, подумал, что нас выдернули на очередное происшествие, но судя по запаху парфюма на весь номер, довольному лицу шефа и его одеянию, мероприятие нам предстояло отнюдь не рабочее.

— Да! — улыбался Горохов, старательно прилизывая сверкающую в свете бронзового торшера лысинку, — я Светлане Валерьевне не стал говорить, сам понимаешь, на такие мероприятия без дам ходят. Мы там люди новые будем.

— Какие мероприятия? — недоумевал я.

— Тут такое дело, Андрей Григорьевич, нас пригласили на день рождения директора овощебазы.

— Хм… у меня тут по работе к вам новые соображения. Очень интересные.

— Это все потом, Андрей, собирайся. Монашкин прислал за нами исполкомовскую машину. Уже у крыльца стоит.

— А мне обязательно? Я работу на дом взял, — хотел все-таки рассказать про книжки Светлицкого.

— Это тоже по работе. Там собирается вся городская элита. Руководители предприятий, партработники высшего звена и прочие директора рыбных и обувных магазинов. Это же тот самый круг, который нам надо прощупать изнутри, так сказать. Ты же слышал, какие там предположения. Парамонова убрали не просто так, он их поля ягода. С ними делишки имел. Уверен, что мы там накопаем кое-что полезного. Проведем, так сказать, оперативные мероприятия в непринуждённой праздничной обстановке.

Я уперся руками в тумбочку трельяжа.

— А в качестве кого мы туда приглашены? — меня не отпускал скептицизм, все-таки теперь у меня был конкретный подозреваемый, и совсем не директор рыбторга.

А что самое хорошее — вряд ли за ним нужно бегать по сомнительным банкетам да фуршетам.

— В обычном качестве, — пожал плечами Горохов. — В ресторане все равны. Всё… Пять минут на сборы, жду тебя в машине. Как тебе мой костюмчик, кстати? Я не сильно в нем толстым кажусь?

— Самое то, — заверил я.

Горохов, собираясь на банкет в ресторан и надевая этот самый костюм, каждый раз задавал мне этот вопрос, а потом благополучно забывал про это. А ведь еще пару лет назад я его чуть не за маковку с грядок вытаскивал! Вот такое вот второе дыхание открылось в моём начальстве.

— Отлично, — просиял шеф. — А потом добавил: — Что ты там про работу на дом говорил? Я не понял.

Обрадовавшись, что меня всё-таки услышали, я начал было рассказывать:

— Писатель Светлицкий, оказывается, здесь в Литейске проживает. Так вот, в его книгах…

— Светлицкий? — перебил шеф. — Так он будет сегодня на банкете. Монашкин назвал его в числе гостей, мол, гордость нашего города и области, автограф вам даст.

— Хм… А вот это уже интересно…

— Ну так и я про то же. Ты же помнишь, какой фильм отличный сняли по его роману? «Тени не исчезают…» Я там до самого последнего момента не мог понять, кто же все-таки убийца. Так что готовься к встрече в мэтром.

— Это я всегда готов, — потирал я руки.

И не стал признаваться, что ни про каких теней я фильмов не смотрел.

* * *

Ресторан «Юбилейный» встретил нас с Гороховым улыбчивым швейцаром на входе, который с деланным сожалением сообщил, что сегодня заведение закрыто на спецобслуживание.

Горохов только открыл рот, чтобы выдать тираду нравоучений нерасторопному служаке, мол, разуйте глаза, товарищ, мы и есть то самое спецобслуживание, как на крыльце неизвестно откуда появился председатель горисполкома Монашкин.

Его юркое тельце в кремовом костюме выросло у двери ресторана.

— Ну, ты чего, Тимофей, — покачал он головой на швейцара, — я же предупреждал тебя, что придут наши дорогие гости.

— Виноват, Борис Борисович, — швейцар картинно прижал к груди руки. — Не признал, видать, не местные гости-то?

— Для нас они как свои, — подмигнул Монашкин и деликатно втолкнул нас внутрь холла. — Вы не обижайтесь на Тимошку… Ему велено только своих пропускать.

— А что, всех своих он знает в лицо? — спросил я.

— Ну, городок у нас, не сказать, что прям огромный, пять сотен тыщ населения по переписи, сами понимаете, что в определенных кругах лица одни и те же практически. У нас не Москва, у нас не принято с места на место прыгать, если уж поставили тебя директором обувного, то будь добр, отработай как положено, до самого заслуженного отдыха на вверенном тебе месте.

— Это хорошо, что текучки нет, — хмыкнул я. — Честные у вас руководители… Или это ОБХСС плохо работает…

— Конечно, честные, — закивал Монашкин, ничуть не обидевшись на мою колкость, — а начальника ОБХСС местного здесь тоже встретите. И прокурор здесь, но о делах потом. Проходите…

Миновав холл с гардеробной, мы вошли в просторный зал. Высокий потолок подпирали колонны, отделанные модной когда-то мозаикой. Столы накрыты белоснежными скатертями, вокруг них снует двойная смена официантов довольно солидного и опытного возраста. Белые рубашки, черные брюки и черные бабочки. Вкупе с безупречными стрижками выглядели они несколько аристократично.

Зал освещался мягким светом настенных бра в хрустальных колпаках и двумя массивными люстрами, больше напоминавшими средневековые и немного выбивавшимися из советского антуража фикусов у стен и панно из цветных стекляшек в виде звезд, факелов и прочей партийной атрибутики.

Зал неполный — судя по всему, сильные города сего держались тесной компашкой, чужаков к себе не допускали, и когда мы вошли, присутствующие с нескрываемым любопытством на нас уставились.

Монашкин хотел было нас во всеуслышание представить, но Горохов его вовремя тормознул, шепнул, что он не привык к громким заявлениям насчет своей персоны, и хотел бы просочиться скромно.

Правильно, пусть гости не напрягаются, так легче наладить контакт с ними будет. За хмельным разговором уже потом можно прикинуться, например, работником райкома или технологом ликёро-водочного завода. Интересно, есть в Литейске таковой?

Я выискивал глазами Светлицкого — запомнил его по фото на форзаце книг. Но не находил его среди многочисленных посетителей, вальяжно развалившихся за столами. В основной массе это были лысеющие дядечки в разнокалиберных (клетчатых и однотонных, цвета прелой соломы) пиджаках, дородные дамы в пестрящих узорами платьях с юбками до пола. У кого была талия (а таких в зале, к моему сожалению, оказалось крайне немного), те перетягивали платья широкими модными поясами из кожи советского снусмумрика или просто из ткани.

— Присаживайтесь сюда, пожалуйста, — сопровождающий нас официант с седыми плетями усов Бульбы отточенным изящным жестом указал на столик у стены.

Чуть в отдалении. Отличное место, чтобы вести наблюдение.

— Еще раз здравствуйте, Андрей Григорьевич, — послышался за спиной знакомый девичий голос.

Я обернулся и не сразу узнал… Варю. Бирюзовое платье с оголенными плечами и длинным силуэтом ее преобразили. Смуглая кожа выгодно оттенялась воздушной тканью. Я даже невольно рост раскрыл. Смотрелась Варя, как настоящая модель с обложки, только ростом поменьше, но туфли на высоком каблуке скрадывали и это — стоя она была почти наравне с мной.

— О, и вы здесь… — удивился я и еле удержался, чтобы не поцеловать ей руку, как-то подействовал на меня весь этот бально-аристократический антураж советского пошиба. Но не принято у нас целовать ручки работникам прокуратуры. Вместо этого я пожал ей тонкую ладонь и повернулся к Горохову:

— Познакомьтесь, Никита Егорович, это… Варвара… Э-э…

— Варвара Андреевна Соловейчик, — улыбнулась и сверкнула зубками-жемчужинками смуглянка.

— Да, — кивнул я. — Следователь городской прокуратуры.

— Старший следователь, — кокетливо уточнила девушка, а в моих глазах она выросла еще на пару пунктиков…