Верблюд. Сборник рассказов

Рами Юдовин, 2017

Юдовин Рами – автор работ по библейской истории, а также романа-притчи «Ветер в ладонях» – представляет сборник рассказов, созданных в жанре эссе. Рассказы заставляют задуматься не только о превратностях судьбы, но и о смысле бытия. Истории, как правило, ведутся от лица автора, которому иногда с недоумением, но веришь. Сквозь завесу юмора проступает драма. Именно неповторимое сочетание трагического и комического является особенностью произведений израильского русскоязычного литератора. Содержит нецензурную брань.

Верблюд

Израильско-египетская граница. На одной стороне дороги мы, на другой — они. И где-то посередине выходцы великой и страшной Аравийской пустыни, цыганообразные бедуины. Гордые созерцатели ночных звёзд, равнодушные к постоянно меняющейся моде, бедуины верны своей белой тунике и куфие уже тысячи лет. Вот только бродить по пустыне и смываться после набега удобней в кроссовках.

Демократические преобразования также обошли стороной уклад древних племен. Шейхов не выбирают — шейхами рождаются.

Бедуины безошибочно определяют заминированные участки на своей территории. Кстати, благодаря чутью одного из сынов пустыни, который заметил замаскированную мину, автор этих строк вполне живой, при всех своих конечностях, сидит и подшучивает над гордым народом.

По примятой травинке, надломанной веточке, фантазия, помноженная на интуицию и дедуктивный метод, воссоздаёт вполне осязаемое прошлое.

Однако не кочевники герои моего рассказа, а Camelus dromedarius, по-нашему — одногорбый верблюд, верный, незаменимый друг обитателей пустыни. Бедуины эксплуатируют своего друга по полной. Верблюд — транспортное, гужевое средство, источник молока, мяса, шерсти, и даже умирая, завещает свою шкуру порезать на ремни. Забыл добавить: нашему герою и своего помета не жалко, пользуйтесь на здоровье, отапливайте шатры.

К нам на армейскую базу повадилось лицо знаменитого табачного бренда. Впрочем, какое там лицо, морда, причём наглючая. Ребята его жалели, подкармливали хлебом, овощами, давали водички. Вскоре дромадер стал проявлять свой капризно-свирепый нрав. Уже от морковки нос воротит, хлеба мало принесли, вода не из того ведра. Когда ему не нравилось угощение, кэмел орал, плевал в своих кормильцев и норовил укусить. Мы призадумались, как быть в такой сложной ситуации? Все знают слова мудрого Лиса про ответственность за тех, кого… Но позволить какой-то скотине терроризировать военный лагерь? Потомки царя Соломона приняли решение в стиле своего предка: в ворота одногорбого не впускать, но продолжать кормить, через забор. Однако мы забыли, что верблюд бедуинский, поэтому умеет сливаться с окружающей средой и терпеливо сидеть в засаде. Как только ворота открывались, он со всей своей пятисоткилограммовой дури, словно спринтер, мчался в образовавшуюся брешь, сметая на своём пути все преграды. И порезвее испанского быка, сбежавшего с корриды, со страшным криком преследовал несчастных двуногих. Терпению пришёл конец, да и слыхано ли, чтобы какой-то парнокопытный так издевался над хорошо вооружёнными людьми.

— Застрелить, гада! — кричали потерявшие терпение представители израильской военщины.

Командир, впрочем, права на отстрел взбесившегося зверя не дал:

— Верблюд, он хоть и сукин сын, но он не наш сукин сын. Не имеем права. Предлагаю найти его хозяев.

— И их пристрелить? — оживился вернувшийся из отпуска сержант Гросс, брезгливо вытиравший мокрой салфеткой оплеванную парадную форму. Офицер в ответ лишь вздохнул.

На переговоры с хозяевами пустыни отправили самых сдержанных и воспитанных солдат.

Нас принял шейх, предложил кофеёк с кардамоном, томящийся на маленьком огне часов десять кряду. Хотя это не кофе, а самая жестокая проверка сердечно-сосудистой системы. После такой чашечки от шума ударов собственного сердца можно оглохнуть. Выслушав суть дела, патриарх развёл руками:

— Я не знаю, чей это верблюд.

— Если он не ваш, значит мы его пристрелим. Отомстим за искусанных и затоптанных товарищей, — обрадовался мстительный Гросс.

— Шейх, мы пришли, проявив уважение. На задней ноге верблюда ваше тавро. Реши проблему, и никто не умрет, — произнёс я с вежливой улыбкой. Патриарх посмотрел на меня своим колючим взглядом, еле заметно кивнул головой и прикрыл веки.

Аудиенция закончилась.

Прошло несколько спокойных дней. Всё как обычно: засады, погони за контрабандистами, сопровождение суданских беженцев. Жизнь текла размеренно и благородно, как и положено в пустыне. И вот снова появилось оно, измученное, еле передвигающее ноги животное, и жалобно засунуло в проём ворот обиженную морду.

Я подошёл к нему: «Ну, что брат, вижу досталось тебе. Сам виноват. Стоять здесь и не шалить, сейчас принесу хлебушка».