Без корней и полынь не растёт…

Раиса Бокатая, 2023

Нам кажется, что мы знаем историю своей семьи и всё о жизни своих близких людей. Это ощущение присутствует когда… они рядом, живы. Однажды наступает момент и ты ищешь, ждёшь ответы на вопросы, а спросить некого: задать‑то их нужно было вовремя… Знать историю своей семьи, её священные страницы – наш долг!

Село Ростово

О нашем селе

Село Ростово образовалось на правом берегу реки Непрядва в результате переселения в эти места крестьян Ростовского уезда Ярославской губернии. Они принадлежали Спасскому монастырю Преображения Господня, Митрополиту Ростовскому Ионе, отсюда и название — Ростово.

Так сложилось, что село было разделено жителями на две части: Горское (на горе, т. е. на более высокой части Ростова, на возвышенности) и Подгорское (под горой).

Первый в селе деревянный храм во имя Преображения Господня был построен в 1784 году. В то время село называлось Ростово-Спасское. Этот храм сгорел в 1910 году и вместо него на прежнем месте был построен новый, тоже деревянный, храм во имя святого Сергия Радонежского. Храм находился напротив входа на кладбище, которое и ныне там, и прослужил до 1938 года.

По постановлению Куркинского райкома партии, он был ликвидирован, а колокол отправлен в Тулу на переплавку. Моя тётя Мария (родная сестра моего отца) хорошо помнит эти печальные для крестьян события.

Изнутри и снаружи храм был красивый, особенно тёте помнятся стёкла из разноцветной мозаики, которые сверкали на солнце. На разграбление приходил народ из Горского, тащили всё, что можно: брёвна, доски на полы, облачение батюшки… Девчонки брали яркое батюшкино одеяние для шитья платьев куклам, собирали красивые стёклышки. Но Марусина мама (моя бабушка Алёна) запретила ей что‐либо брать из церкви: грешно. Она и не взяла ничего.

Народу было много, приход большой. Церковь считалась помощницей во всех тяжёлых случаях. Например, если у женщины начинались роды, то кого‐то обязательно посылали в церковь для того, чтобы дежуривший там служитель открывал настежь ворота и сам Господь Бог приходил на помощь роженице.

Приход нашей церкви состоял из трёх деревень: Богоявленка, Ростово, Покровка. Возле церкви было и сейчас есть кладбище, или, как говорили раньше, — погост. На этом погосте находили себе последнее пристанище жители этих трёх деревень. Этот обычай сохранился до сих пор. Богоявленка давно исчезла с лица земли, от Ростова и Покровки остались несколько домов… Но как только где‐то в дальних городах умирает выходец из этих сёл, родственники обязательно привозят его на Ростовское кладбище.

Раньше все могилы были безымянными, только клали сверху огромные камни (где их брали — неизвестно), и каждая семья знала своё место, свой камень, так как форма камней не повторялась, всегда была индивидуальной. Сейчас ставят красивые памятники с фотографиями и фамилиями.

В каждой деревне были свои фамилии: Богоявленка — Паникаровы, Огнёвы, Сазоновы; Ростово — Земенковы, Осокины, Ерохины; Покровка — Зеленины, Пронины, Шутовы. И теперь ходишь по кладбищу, читаешь фамилии и чётко знаешь, откуда родом был человек.

Тётя Мария хорошо помнит, как тонко и нежно звучал колокол на колокольне, призывая крестьян на службу: он был небольшого размера, оттого и было такое звучание. Помнит, как мимо нашего дома шли жители Богоявленки, гуськом друг за другом с узелками, в которых, видимо, была какая‐то снедь и обувь.

Ходили всегда босиком, берегли обувку. Перед церковью мыли ноги в реке и обувались в лапти или какие‐нибудь тапки. Заходить в церковь босиком было нельзя. После службы шли уже уставшие, садились на лужок напротив нашего дома, развязывали узелки, ели немного, отдыхали и шли домой в Богоявленку. Богоявленка тогда была большой деревней — не менее девяноста домов.

На месте, где раньше была церковь, сейчас углубление от фундамента и бурьян. И поныне мы становимся лицом к этому месту, крестимся и просим Сергия Радонежского хранить наше село Ростово.

Река Непрядва

Любимая всеми знающими её людьми, древняя река Непрядва начинается возле села Волово. Общая длина её около шестидесяти километров. Ранее, века три тому назад, она была полноводной рекой. Возможно, уровень реки держали плотины и мельницы, которые были в каждом селе по течению реки. Сейчас плотина есть только в селе Непрядва, там можно полюбоваться шириной реки. А у нас течёт маленькая чистая звонкая речушка. Но несмотря на её размеры, многие едут летом на Непрядву, какой‐то у неё магнетизм, незабываемая она. Пожилые люди считают, что вода в ней лечебная, от хворей спасает, и кто окунуться не решается в её холодные воды, обливается из ведра на берегу.

Необыкновенно красива Непрядва весной во время таяния снегов. По нескольку раз в день хожу на кручу любоваться мощью реки. Мутные воды бурлят, несут с собой ветки, целые деревья, тростник-всё, что есть на пути. Страшно представить, что окажешься в ней в такую пору, но и глаз не оторвать от этой силы.

Раньше, в детстве, самое красивое зрелище было ледоход. Он всегда начинался под вечер, потому что днём солнце усиленно растапливает снег. Домов в деревне было много, стояли часто. И вот от дома к дому передавался крик: «Лёд идёт! Лёд идёт!»

Все, кто мог передвигаться, бежали, тащились на кручу — успеть увидеть. Шёл лёд только один день к вечеру раз в год, следующего ледохода можно не дождаться. Огромные льдины толщиной от метра до полутора неслись по реке. Где‐то образовывались заторы. Тогда начиналась кутерьма, треск.

Верхние по течению льдины наскакивали на нижние, наползали на них, раскалывались. Вся эта сила ломала затор и с ещё большей скоростью всё устремлялось по течению. Некоторые льдины этой силой выбрасывались на берег. Потом еще очень долго, больше месяца, они как айсберги лежали на суше и медленно таяли: идёшь за водой в колодец, подойдёшь к такой льдине, а она от тепла становится пористой, вся из стеклянных столбиков, дотронешься рукой-столбики рухнут.

Вдоль реки Непрядвы в каждом селе открывались кожевенные, молочные и полотняные мануфактуры. В селе Михайловском (3 км от села Ростово вниз по течению реки) Алексей Алексеевич Бобринский — аристократ по происхождению, царской крови — в 1829 году прямо на берегу Непрядвы строит первый в России промышленный сахарный завод. Завод работал на угле, который открытым способом добывали в карьерах села Малёвка, и находился недалеко от территории сегодняшней Михайловской школы, как раз напротив подвесного моста через Непрядву. Когда в 60‐е годы мы ходили через мост в школу, то видели только большие ямы и огромную территорию, засыпанную чёрной нажигой.

В 1846 году Совет Московского общества сельского хозяйства наградил Бобринского золотой медалью за его сахаррафинад как продукт наивысшего мирового качества.

До настоящего времени сохранилось здание управления заводом: оно стоит полуразрушенное в Михайловском напротив бывшего завода, располагавшегося ниже возле реки. Это здание выделяется среди других своей непривычной для нашего времени архитектурой. Лет сорок тому назад там жили люди, которым совхоз выделял квартиру.

Дом

Наш дом, в котором я живу сейчас, построен очень давно. Мой дед по отцу Семён Иванович, родившийся в 1883 году, не знал кто делал этот дом. Если предположить, что его строили где‐то в 1850 году, то дому на сегодняшний день 170 лет, и он стоит, держит крышу.

Правда, врос в землю, так как при строительстве делается фундамент и приблизительно полметра усиление стены из камня. Только в некоторых местах можно увидеть торчащие из земли камни.

Стены сделаны из кирпича. Меня всегда интересовал вопрос: где брали столько кирпича для строительства всех домов в деревне? Недавно нашла ответ в книге М. В. Казанского: в Ситке (соседнее село) работал кирпичный завод, который выпускал обыкновенные и глазированные (усиленные) кирпичи. Стены толщиной как минимум полметра, снаружи и изнутри кирпич, внутри засыпка. По толщине стены стянуты металлическим прутом с расстоянием в один метр. Прут загнут снаружи и изнутри, не даёт стенам выпучиваться. Глазированный кирпич идёт через один с простым. Молодец тот, кто строил, всё продумано для того, чтобы стоял века!

Стены никогда не перекладывались, дверные и оконные проёмы остались прежними. По размерам они очень маленькие. Так делали раньше для того, чтобы в доме было легче сохранить тепло. Зато теперь, входя в дом, каждый должен поклониться, отдать дань уважения.

Крыша точно перекрывалась. В моём раннем детстве она была соломенная. Преклоняюсь, ведь это же целое искусство — покрыть крышу соломой или камышом, чтобы она не промокала, не разлеталась от ветра, стояла по 50 лет.

Помню, что нечем было кормить корову зимой, брали металлический крюк, надёргивали с большим трудом из нижней части крыши охапку соломы. На большой кадушке отец закреплял косу лезвием вверх и какими‐то осторожными движениями резал эту старую солому на куски сантиметров по пятнадцать. Затем кипятили воду, в ней растворяли немного муки и этим содержимым обливали солому. Этот корм назывался резка. Кадушку с резкой ставили в доме и заводили корову в избу для кормления. Это было зимой, на дворе мороз, резка замёрзнет. Корова большая, заходила медленно. Холодный воздух валил в дом огромными клубами, как дым. Часто корова здесь же в доме справляла свои нужды, тогда надо было успеть подставить ведро или лопату-шахтёрку.

Конец ознакомительного фрагмента.