Разлетаясь на осколки

Радаслава Андреева

Что делать, если запрещают рисовать? Бунтовать, с самого детства. И пусть ты всегда во всём виновата, но надо идти к своей мечте несмотря ни на что. И чем раньше ты это поймёшь, тем лучше. Не понимают родители, а зачем они тогда нужны? Выгнали из дома, да уж лучше в подвале жить, чем там, где тюрьма. Долгая дорога предстоит Инне на пути к самой себе, к раскрытию таланта вопреки препятствиям. Разлетевшись на осколки в детстве ─ собрать себя по крупицам и стать собой…

© Радаслава Андреева, 2020

ISBN 978-5-0051-7362-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1. Рисовать ты больше не будешь

─ Ой, Вера, ты посмотри, что твоя опять натворила, ─ в песочнице громогласно ревел четырёхлетний мальчишка, голова которого была обильно посыпана песком.

─ Инна, что ты опять хулиганишь, ─ мать сердито подхватила девочку трёх с половиной лет и, поставив перед собой, грозно подняла её голову, чтобы глаза дочери смотрели на неё.

─ Он забрал мои игрушки, ─ девочка говорила хорошо и чётко, выговаривая все буквы.

─ И за это надо было его песком посыпать? ─ вопрошала Вера Сергеевна.

─ Я ему последнюю формочку отдала, она была с песком, ─ девочка хотела опустить голову к полу, но мать держала её за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

Инне было очень обидно, так как мальчик, по имени Ванюша, медленно и тихо забрал все её игрушки, при этом свои спрятал в сторонку и не давал взять. Мама почему-то всегда учила Инну делиться, но при этом взамен ничего не просить. Этого девочка понять не могла в силу своего возраста, было просто обидно и чувствовалось, что как-то это не правильно. Но мама говорила, что неправа именно Инночка и приходилось ей верить. Она же мама, она же большая и знает как надо.

Вторая женщина счищала со своего Ванечки песок и приговаривала:

─ Не плачь мой хороший, плохую Инну накажет мама, и больше она обижать моего мальчика не будет.

Инна слышала эти слова, и хотела только одного, больше не встречаться с этим Ванечкой. Но мама упорно тащила её гулять, когда на площадке были другие дети, и чаще всего это был именно Ванечка. Остальные детки часто в игре предлагали играть вместе или менялись игрушками. Ваня забирал у всех всё и играл сам.

Вера Сергеевна смотрела на дочь и вздыхала, она не могла понять, что она делает не так, воспитывая дочь. Старший сын, который уже учился в школе, с рождения был идеальным ребёнком: послушным, неконфликтным, не дрался, делился игрушками. Дочь же была совершенной противоположностью брату. Она не слушалась, капризничала и постоянно делала всё не так. Женщина воспитывала дочь, так же как и сына, но эффекта в этот раз не было. Это удивляло, удручало и расстраивало.

Этим вечером Инна не получила вечернюю конфету. Вера Сергеевна демонстративно дала конфету брату, а дочери сообщила:

─ А ты себя сегодня плохо вела, поэтому не заслужила.

Инна часто оставалась без конфет, и последнее время даже перестала плакать по этому поводу. Разжалобить родителей слезами было невозможно, она это уже поняла. Конфету таким способом не получить. Девочка почти равнодушно смотрела на сладость, борясь с чувством обиды, и уже стараясь не показывать взрослым свои чувства. Внутри этой маленькой девчушки, с короткой стрижкой пшеничного цвета и васильковыми глазами произрастала бунтарка. В свои три с половиной года она уже смотрела на мир более взросло, чем её сверстники.

─ Что сегодня опять натворила дочь? ─ спросил строгим голосом отец. Он вроде бы спрашивал у жены, но на самом деле обращался к малышке. ─ Инна, я тебя спрашиваю?

Девочка каждый раз пребывала в тупике, после такой постановки вопроса. Ей всегда казалось, что обращаются не к ней, но именно с этого момента не дождавшись ответа от дочери, папа начинал сердиться ещё больше. Он ждал ответа от неё, а на что именно, она не понимала.

Мама потом рассказала про инцидент в песочнице, а девочка, уловив в рассказе слова: песок и Ванечка, задумалась. Для неё случившееся днём было так давно, что она совсем сбивалась с толку и пыталась вспомнить детали случившегося на прогулке. Пока она хмурилась, родители выжидательно смотрели на неё и ждали ответа.

─ Может она у нас умственно отсталая? ─ предположил отец.

─ Как песком сыпать на детей, она быстро соображает, ─ сердито парировала мать.

─ Тогда поставь её в угол, пусть постоит, подумает, ─ вынес свой вердикт отец, а Инна обрадовалась, она положила в карман два карандашика недавно, так, что в углу она спокойно сможет рисовать на обоях.

─ Что это? ─ отец вместо ужина на столе увидел целую кучу карандашей разного размера, и все как один с тупым грифелем.

─ Надо всё переточить, ─ вздохнула Вера Сергеевна. ─ Инна сегодня изрисовала обои чёрными карандашами. Больше никаких цветов не осталось, и она нарисовала там такую картину.

─ Картину? ─ Олег Владимирович удивлённо глянул на жену.

─ Пойдём, покажу, ─ женщина поманила мужа за собой в детскую комнату.

Инночке уже было четыре с половиной годика, и самым любимым её занятием было рисовать. Пока ей нравились карандаши, только они быстро изрисовывались, и приходилось просить маму поточить. Вернее раньше в этой помогал старший брат Захар, но сейчас у парня появилась спортивная секция и кружок по моделированию. На заточку карандашей времени уже не оставалось.

Так же быстро заканчивались всевозможные раскраски и альбомы для рисования. В такие моменты девочка переходила на обои. В её детской комнате были специальные обои, на которых можно было рисовать. И Инночка не стеснялась, самозабвенно вырисовывая там рыбок и птичек.

Сейчас перед Олегом Владимировичем предстала картина в чёрном цвете: домик с крестами на окнах, чёрное солнце и такой же чёрный туман вокруг. От детского рисунка веяло чем-то зловещим.

─ Это ещё не всё, ─ Вера Сергеевна обратила внимание мужа немного правее, и показала нарисованное кладбище, тоже чёрное с надгробиями, на каждой плиточке был нарисован карандаш.

─ Кажется, надо завязывать с этими художествами, ─ пробормотал мужчина, и вместо того, чтобы поточить цветные карандаши для дочки, смахнул их все в мусорное ведро. ─ Больше никакого рисования.

Вера Сергеевна нахмурилась:

─ Ты думаешь это выход?

─ Дочь себя безобразно ведёт, постоянно не слушается. А теперь ещё кладбища рисует. Ты считаешь, что это нормально?

Вера Сергеевна промолчала в ответ, она не понимала, почему дочка так себя ведёт. Инночка получала такую же заботу с рождения, как и старший брат. Её никто не обижал, но она всегда поступала по своему, и часто это было в ущерб окружающим. Да, муж Веры Сергеевны был скуп на чувства, если не сказать чёрств, но таким он был с обоими детьми. Захар при этом рос покладистым, не конфликтным ребёнком, и женщина до рождения дочери считала, что всё это происходит благодаря правильному воспитанию.

С Инной такое же воспитание не работало. Она не хотела играть на детской площадке с другими детьми. В садике у неё было мало друзей, так как она не любила ни с кем делиться игрушками, чаще предпочитала обособленно притаиться в уголке и рисовать. Воспитатели, тем не менее, к Инне относились благодушно, замечая, что девочка рисует на порядок лучше всех детей её возраста. Поэтому в садике всегда имелись наточенные карандаши и целая стопка бумаги.

Мать и отец девочки только вздыхали, но несли в садик дополнительные принадлежности для рисования.

─ Думаю надо поговорить с воспитателями и попросить их запретить Инне рисовать, ну только когда общие занятия, ─ вынес своё решение Олег Владимирович.

─ Как бы не стало хуже, ─ с тревогой в сердце тихо возразила Вера Сергеевна.

─ Куда ещё хуже? ─ недоумевал мужчина. ─ Мне кажется именно рисование, приводит её в такое состояние, ты же помнишь, когда надо идти куда-то, а она рисует, начинается целая истерика, так как она не дорисовала. Эта детская забава превращается уже в какой-то кошмар.

Вера Сергеевна опять промолчала, подумав:

«Может муж прав, может, если исключить эту прихоть дочери, она перебесится, а потом перестанет устраивать истерики».

Проснувшаяся после дневного сна Инночка долго искала свои карандаши, но не нашла даже чёрных.

─ Мама, а где мои карандашики, ─ обратилась она к родительнице. ─ Ты их поточила?

Девочка решила, что мать их просто куда-то убрала.

─ Больше ты рисовать не будешь, ─ строгим тоном сообщил новость девочке папа, сидевший тут же на кухне.

─ Почему? ─ удивлённо уставилась на отца Инна.

─ Потому что ты не умеешь себя хорошо вести, а когда ты рисуешь, становишься совсем плохая. Поэтому теперь рисование для тебя под запретом.

Инночке исполнилось шесть лет, и мама решила, что пора отвести дочь на подготовительные курсы. Дома девочка отказывалась даже учить буквы, хотя брат уже в этом возрасте вовсю читал по слогам.

История с карандашами закончилась благополучно, как считала Вера Сергеевна. Обе воспитательницы были проинструктированы, что рисовать Инне теперь можно только строго в рамках занятий по рисованию. Всё остальное время девочка должна играть с ребятами в нормальные игры.

Галина Григорьевна, одна из воспитательниц, просьбу родителей выслушала и согласно кивнув, продолжала тайком от всех разрешать Инночке рисовать. Последний год в садике Инна почти всегда просто лежала во время дневного сна и, заметив это, воспитательница разрешала девочке тихонечко садиться за стол и, пока остальные ребята видели сны, рисовать. Галина Григорьевна была очень строгой воспитательницей, и у родителей Инны даже мысли не возникало, что именно она может не выполнить их просьбу.

А девочка очень быстро поняла, что маме и папе говорить про это нельзя, и она молчала. Она училась обманывать и не договаривать.

Первая неделя подготовки к школе оказалась даже очень интересной. Инне понравилось сидеть за партой, все остальные ребята тоже сидели спокойно и слушали. А ещё они учились выводить линии в тетрадке, именно карандашами и это девочке нравилось больше всего. Когда учительница по рисованию на первом уроке попросила детей нарисовать всё что им хочется, девочка нарисовала лошадь.

─ Инночка, ─ удивлённо рассматривала Ирина Викторовна рисунок. ─ А кто тебя научил так рисовать?

─ Сама, ─ тихо ответила девочка. Она немного испугалась, так как не знала, что учительница скажет маме и что за этим последует.

Ирина Викторовна радостно поведала Вере Сергеевне о таланте дочери, и увидела странную реакцию:

─ Да какой там талант? ─ строго возмутилась мать Инны. ─ Чирикает карандашами. Но я бы хотела вас попросить, чтобы дочь рисовала только в рамках урока, и никогда больше. У нас рисование под запретом. Дома даже карандашей и красок не держим.

Услышав такой ответ, учительница нахмурилась и сделала вывод, что мама достаточно недалёкая женщина. Но попытку повлиять на женщину она всё-таки предприняла:

─ Вы не думаете, что таким решением лишаете ребёнка возможности реализоваться в будущем. Может она станет великой художницей?

─ Да что там эта мазня может дать? ─ всё тем же строгим тоном ответила Вера Сергеевна. ─ Вот в истории великие художники были всю жизнь нищими и становились знаменитыми только после смерти. И нам её талант кормить до старости?

На следующем занятии Ирина Викторовна отвела Инну в сторонку и спросила:

─ Инночка, а ты ещё где-нибудь рисуешь? ─ она понимала, что та нарисованная лошадь это не спонтанный рисунок, это значит ─ девочка тренировалась.

Инна испуганно посмотрела на женщину, не зная, можно ли говорить правду. Потом она опустила голову и еле-еле мотнула головой справа налево.

Ирина Викторовна присела на корточки и, заглянув девочке в глаза, улыбнулась и сказала:

─ Не бойся, ─ она накрыла своей ладонью сцепленные руки девочки. ─ Я никому не расскажу.

─ Галина Григорьевна разрешает мне рисовать во время дневного сна, ─ еле слышно ответила Инна. ─ Только маме не говорите, пожалуйста.

─ Я сохраню твой секрет, ─ пообещала Ирина Викторовна, впервые пожалев, что она не будет вести эту малышку дальше, уже в первом классе. Она работала только на подготовке к школе.