Посиделки на Дмитровке. Выпуск седьмой

Коллектив авторов

«Посиделки на Дмитровке» – это седьмой сборник, созданный членами секции очерка и публицистики Московского союза литераторов. В книге представлены произведения самых разных жанров – от философских эссе до яркого лубка. Особой темой в книге проходит война, потому что сборник готовился в год 70-летия Великой Победы. Много лет прошло с тех пор, но сколько еще осталось неизвестных событий, подвигов. Сборник предназначен для широкого круга читателей.

Наталия ЯСНИЦКАЯ

Стихи

Танец

Моим учителям

И… раз,

и… два,

и… три,

и… раз…

Всю жизнь учусь держать баланс,

Не опираясь о партнёра, —

Постигну тайну эту скоро

И получу последний шанс

С молитвою пройти по бритве,

Дышать на «И», не сбившись с ритма,

И ускоряться не спеша,

Живя не суетно, и слитно.

Беру себе в учителя

Деревья, реки и пустыни, —

Ведь жить я буду и тогда,

Когда земля совсем остынет.

Когда дорога станет уже,

Партнёр уже не будет нужен.

Баланс… Всегда держать баланс!

Душа бессмертна — это шанс…

Но как сейчас не сбиться с ритма

Дыхания лесов, морей?

Ключом какого алгоритма

Учиться языку зверей,

Полётам птиц с размахом крыльев,

Подобным ангельским в раю?

На веерах поднятой пыли

Танцорами в моем краю

В воронках солнечного света

Я отрываюсь от земли,

Как в книгах Древнего Завета

Тех предков, что летать могли…

Магический орнамент танца

В геноме человечьих рас,

Пока земное бьется сердце:

И… раз,

и… два,

и… три,

и… раз…

Ночное шоу

Коченея на корточках, мгла

Тёмный угол в саду родила.

Он мяукнул кошачьим ртом,

Хрустнул веткою, и потом

Стал расти, — посекундно смелея,

Дотянулся до ближней аллеи.

Поднимаясь всё выше и выше,

Тьма накрыла деревья и крыши

И раскинула звёздный шатёр.

Вышел месяц паяц-визитёр,

Сочиняя дрожащие тени

Под стеблями неспящих растений.

Сотни глаз, ушей и хвостов,

Хохот сов, чей-то страх из кустов,

В фиолетовом поле пророчеств

Распустились цветы одиночеств…

Чехарда вещих снов до рассвета, —

Тридцать шесть комбинаций в сюжетах¹

Создаётся ночным Демиургом

Под шедевры земным драматургам.

У цикад неизменная роль

До утра «соль-диез» — «ля-бемоль»

На три четверти звонко тянуть,

Не давая актёрам уснуть.

В этом шоу из Света и Тьмы

Персонажи и зрители — мы.

Магистериум²

Я обхожусь без василисков и рептилий,

И без яиц, снесённых старым петухом, —

Обряды с жабами давно уж запретили.

Наш философский камень называется Стихом,

В котором есть свобода, и бессмертье,

И даже то, чего мой разум не просил.

Всё превращает в золото, поверьте,

Поэзии волшебный эликсир!

Альфред Хаусман

Стихотворение №32

From far, from eve and morning

From yon twelve-winded sky,

The stuff of life to knit me

Blew hither; here am I.

Now — for a breath I tarry

Nor yet disperse apart —

Take my hand quick and tell me,

What have you in your heart.

Speak now, and I will answer;

How shall I help you, say;

Ere to the wind’s twelve quarters

I take my endless way.

* * *

Из утреннего света —

Закатного огня

Двенадцать ветров неба

Вдохнули жизнь в меня.

Пока я не распался

На пыль к исходу дня,

Дай руку и скажи мне,

Что в сердце у тебя?

Помочь тебе успею,

А дальше как-нибудь

С двенадцатью ветрами

Продолжу вечный путь.

(перевод с английского)

В небе росчерк тёмных молний

В небе росчерк тёмных молний

Запоздалых вольных птиц.

Вечер с рощею помолвлен —

Кружева сползли со спиц…

Лицевою и изнанкой

Стелет свой узор листва

Древних замыслов и знаков

В ритуалах волховства.

Это летопись желаний, —

Сок томится в деревах,

Как предвестник тайных знаний,

Что не выразить в словах.

Каждый год под птичье пенье

С обновлением колец

В сине-звонкий день весенний

Роща ходит под венец,

Чтобы в почву семенами

Завершить священный круг.

Роща в небо окунает

Руки-ветви… ветви рук.³

Чердак

Из полутёмной подворотни

Гулякам поздним для потех

Дом раскрывает отвороты

Промокших стен — Ночной Ковчег,

Где каждой твари есть по паре,

И одряхлевший пуховик,

А у подъезда на бульваре

Сидит, как памятник, старик.

Я, замедляясь как слова,

Чтоб не кружилась голова,

От запятой до запятой

Иду по лестнице крутой.

На чердаке художник жил, —

Он над холстами ворожил,

И запах красок сохранил

Картон с остатками белил.

…Палитра, глиняный сосуд…

Как жаль, что старый дом снесут!

Последний луч в закате дня

На стенах отразил меня,

Но запылённое окно

Так одиноко и темно

Фрамугой машет на ветру,

И… разбивается к утру.

Я на чердак, как в прошлое, вхожу

Во снах, затерянных на краешках карнизов,

Как перья голубей среди эскизов,

И в зеркало поблёкшее гляжу,

Где амальгама дорисовывает мудро

Сюжеты недописанных страниц —

Там до сих пор июнь, и наше утро,

И крылья белоснежных птиц…

Снегурочки России

Тепло у старого камина…

На улице опять зима.

А я предчувствием томима, —

К весне растаю и сама!

Ведь пролески на перелесках,

Как отражение небес

Через хрустальные подвески,

В которые наряжен лес,

До слёз и обмороков сини!

И песни Леля сердце жгут,

Когда любви, как Чуда, ждут

Снегурочки в моей России…

Стужа

У меня замёрзший нос,

От мороза стынут пальцы.

С неба хрусткие хрустальцы

Ветер вечером принёс.

…Добежать домой скорее,

Где меня уже встречает

Кошка, спрыгнув с батареи.

Отогревшись крепким чаем,

Я забьюсь под одеяло, —

Там тепло и безопасно.

Только этого мне мало,

Я домой спешу напрасно,

Потому что в звонкой стуже

Непослушным и простуженным

Ртом молю январь о том,

Чтоб весна пришла потом…

Натянув Луну на пяльцы,

Серебристыми стежками

Под негнущимися пальцами

Разошью её стихами,

Чтоб придать им скорость света.

Пусть летят к другим Вселенным!

И не жду на них ответа

От существ таких же тленных.

Так напугана зимою,

Что хочу отправить в вечность

Быстротечное, земное,

Неизбежную конечность

Человеческих событий

С безграничностью открытий.

Ведь когда настанет лето,

Я забуду стужу эту —

В суете и круговерти

Людям дела нет до смерти…

По балкону дождь стучит…

По балкону дождь стучит…

Он, как музыка звучит,

Повторяясь многократно

Многокапельным стаккато

многоливневой ночи…

Золотые блещут руны!

Водяные рвутся струны,

Уступая гулкой страсти

Ненасытного ненастья

сквозь басовые ключи!

И промокшие дома,

Словно книжные тома,

Где на слипшихся страницах

Трудно жить, но сладко спится

и легко сойти с ума…

Если чувствам в стенах тесно,

Летописец поднебесный

Там, где сбой по ритму слышит,

Партитуру перепишет, —

всё о нас ему известно!

Черты, резы, письмена —

В книге Судеб имена…

По прямой и по косой

Пляшет с ветром дождь босой!

Этой ночью, как всегда,

Вездесущая вода

Отмывает…

Отмывает…

Отмывает

города, —

Посох Божий не мельчит!

По страницам дождь стучит…

Осенний букет

Когда я осенний букет собираю,

Мне все говорят, что осыплются листья.

Они не осыплются. Я это знаю.

Во время ненастья дождливо и мглисто

Осыпаться могут лишь чёрные дни…

Точка бифуркации

Придёт весна, и Город вновь

Под ярким Солнцем станет Белым,

И люди в этом Городе прозреют,

И птицы принесут Благие вести,

И рыбы серебром наполнят реки,

И золото с небес сойдёт лучами,

И розовый закат своей любовью

Обнимет землю и избавит нас

От зла и заблуждений. Весна придёт.

Примечания

1

Аристотель, Виктор Гюго, Иоганн Вольфганг Гёте, Карло Гоцци и Жорж Польти считали, что вся драматургия и мировая литература держится на 36 сюжетах и их комбинациях. Многочисленные попытки дополнить этот список только подтвердили верность исходной классификации основных (или бродячих) сюжетов.

2

Магистерий (магистериум) — философский камень (лат. lapis philosophorum), он же ребис эликсир философов, жизненный эликсир, красная тинктура, великий эликсир, «пятый элемент».

3

Отмечено в номинации Лонг-лист Тютчевского конкурса «Мыслящий тростник» — 2014.