Мельница Ранкура

Поль Монтер

Достойная семья графа Монтель де Клансье наслаждается мирной жизнью в своем уютном доме. Тем неожиданней для неё становится страшное несчастье, обрушившееся без видимого повода. Волею судьбы старший сын графа оказывается перед весьма сложным выбором. Хватит ли у него сил устоять, угодив в жернова, что, походя, перемалывают людские судьбы. И сможет ли вспыльчивый, своенравный Робер сохранить благородство и обрести искреннюю любовь.

Часть вторая

Путь оказался достаточно продолжительным, чтобы Робер вновь почувствовал уважение к Ранкуру. Силы небесные, кажется, толпа землекопов не справилась бы лучше! И когда перед ним показался лаз, забранный решёткой, за которой виднелась городская стена, он ощутил лёгкую дрожь и нетерпение. Ключ от решётки висел прямо на ржавом крюке. Добрых пять минут Робер прикидывал, забрать ли его с собой, или припрятать поблизости и, наконец сообразив, что может обронить и потерять его, засунул ключ между камней кладки возле лаза. Кажется, он вышел к самой дальней стороне ограды, далеко от главных ворот. Вонь нечистот явно указывала, что он попадёт прямиком в бедные кварталы. И, без всякого труда вскарабкавшись на высокую стену, Робер глянул вниз. Святой Франциск, ну и убожество, настоящая клоака! Право же, живя в городе прежде, он и подозревать не мог о его унылой нищей части. Однако это только на руку. В богатых кварталах есть риск, что кто-нибудь из друзей отца его узнает. А для этого ещё не время. Может, среди них и есть тот самый злодей, что нанял убийц? Недолго думая, Робер спрыгнул, спружинив, словно кошка. И, отряхнув ладони и надвинув покрепче старую шляпу Симона, что он прихватил наудачу, юный оборотень зашагал вперёд. Его и без того обострённое обоняние заставляло то и дело прикрывать нос. Вокруг смердело, словно в отхожей яме. Пройдя ещё немного, он оказался позади рыночной площади. Пресвятая Дева! Горы протухшего товара, нечистот, гниющих рыбьих потрохов вызывали тошноту. Тощие бродячие собаки рылись в этом мусоре в надежде поживиться. Огромные крысы преспокойно шмыгали под ногами. Чуть дальше начинались сколоченные из досок прилавки, и неопрятные торговки рыбой визгливо переругивались между собой. Видно, в это ранний час торговля ещё не началась. Возчики неторопливо разгружали телеги и отпускали сальные шуточки, поглядывая на женщин. Робер привалился спиной к стене полуразрушенного амбара и с жадностью уставился на происходящее. Немногочисленная убогая публика показалась ему весьма занятной. Никогда прежде он не видел жизнь простолюдинов так близко. Ведь даже прислуга в особняке его родителей отличалась пристойным поведением, достойным внешним видом и скромностью. Сейчас он воспринимал происходящее словно ожившую картинку. Ужасная вонь больше не донимала его, напротив, запах зелени и устриц вызвал сильнейший голод. Чему удивляться, ведь Робер всегда обладал отменным аппетитом. Только теперь он понял, что не в состоянии купить себе даже маленький хлебец. У Симона Ранкура не водились деньги, что он мог бы оставить в наследство приёмному сыну. Сердитый голос вывел его из задумчивости.

— Эй, парень, чем подпирать стену, помоги лучше разгрузить телегу! ― крикнул грузный мужчина с длинными обвисшими усами. ― Не то мой улов протухнет ещё до продажи. Давай, шевелись, получишь два медяка.

Робер хмыкнул и подошёл к возчику. Позабыв все наставления Симона, он с лёгкостью ухватил две огромные корзины разом и, обернувшись к оторопевшему торговцу, спросил:

— Куда нести?

Торговец на секунду замешкался, округлив глаза, и только махнул рукой в сторону длинного ряда прилавков. Тяжело шагая вслед за новым помощником, он пробормотал:

— Однако, Господь не обделил тебя силой, парень. Наймись ты таскать товар, наверняка сумеешь заработать недурные деньги. А мой подручный на днях сорвал спину и теперь, бедолага, валяется в кровати да стонет. Он неплохой работник, но уж больно хлипкий.

Робер рассмеялся и, поставив поклажу, двинулся за новыми корзинами. Торговец успел вспотеть, бегая за новым работником туда-сюда. Уж слишком ловок этот парнишка, как бы не прихватил одну из корзин и не задал стрекача. Робер получил пять медяков вместо двух и, отойдя прочь, с усмешкой подбросил их на ладони. Уму непостижимо, сын графа де Клансье получил деньги за низкий труд. М-да… если и вправду отец с матерью могут видеть с небес своих сыновей, дай Бог, чтобы в эту минуту они любовались на Люсьена, молящегося в церкви.

— О, красавчик, да ты богат, словно сеньор! ― раздался за спиной Робера женский голос. Он обернулся и увидел стройную девицу с разлохмаченной шевелюрой и ярко накрашенными губами. Она была довольно молода и смазлива, но чересчур вульгарна. Всё в ней выдавало не слишком добродетельную особу: и грязноватая блуза со слишком смелым вырезом, и подведённые глаза, и обнажённые плечи, вовсе не прикрытые косынкой или шалью.

— Чего застыл, младенчик? ― захохотала девушка. ― Нет бы пригласить даму промочить горло.

— Вот чёртовы потаскухи! ― взвизгнула пожилая торговка, крутившаяся поодаль. ― Элен, Нинон, только взгляните, эта продажная тварь привязалась к сопляку.

— Ваша правда, мадам, ― заметила её сухопарая соседка, поджав губы. ― И чего это шлюха встала в такую рань? Или так свербит в одном месте, что не может дождаться вечера? ― Возчики разразились хохотом, блестящими глазами поглядывая на девицу.

— Захлопните свои вонючие пасти, постные старухи, ― грубо крикнула девушка. ― Вы бы и рады завалиться кверху ногами, да ваши мужья замшелые старики, вот вы и поносите всех, на кого заглядываются мужчины.

Торговки зашипели, словно клубок разъярённых змей, а девица попросту подхватила оторопевшего Робера под руку и, подмигнув, бросила:

— Пошли отсюда, младенчик, промочим горло. Это куда веселее, чем вопли унылых старух.

Надо ли говорить, что подросток, совершенно сбитый с толку, охотно последовал за ней. Вслед им неслась брань торговок и выкрики возчиков:

— Красавица, постой! На кой чёрт тебе этот сопляк?! Уж я точно знаю, как ублажить такую кобылку, как ты!

Пара свернула в проулок, и девица, схватив Робера за рукав, кокетливо прищурила глаза:

— Послушай, младенчик, вид у тебя словно вчера на свет родился. Бьюсь об заклад, ты нездешний.

— Вы угадали, мадемуазель. ― Кивнул Робер.

— Мадемуазель?! Чёрт! Ну и речь у тебя! Ни дать ни взять сеньор в костюме оборванца. ― Хлопнула в ладоши девушка. ― Ладно, покажи лучше, сколько у тебя денег.

Робер разжал ладонь с монетками. Девица присвистнула и, ловко прихватив деньги, вновь потянула подростка за собой.

— Раз уж ты нездешний и, по всему видать, простофиля, отведу тебя в уютное местечко. Ты же не против славного винца, младенчик? Ну вот, Дениз Кроличья Лапка доставит тебя туда за минуту.

— Кроличья Лапка? Кто это? — со смехом спросил Робер.

— Вот недоумок, меня так прозвали. ― Пожала плечами девушка.

— Почему же?

— Ай, младенчик, ты точно желторотый, ― хихикнула девица. ― Да оттого, что я умею быть нежной и ласковой, словно кроличья лапка. А тебя как зовут?

— Ро… ― Робер на мгновение замялся и внезапно выпалил: ― Симон Ранкур.

Спутница хмыкнула, и, свернув ещё в один из грязных узких переулков, они оказались у дверей в жалкое заведение. В этот ранний час трактир был почти пуст, не считая двух пьянчуг, дремавших прямо за столом, уронив головы и пачкая в лужицах вина слипшиеся пряди волос. Запах в трактире стоял ничуть не лучше чем на рынке. Но теперь к нему добавилась вонь прогорклого масла и подгорелой еды. Девица плюхнулась на засаленную лавку и потянула Робера за собой. Положив обнажённые руки на покрытый липкими пятнами стол, Дениз крикнула:

— Эй, папаша Орели, неси своё пойло. Да шевелись, моего жениха мучит жажда.

Скулы Робера вспыхнули: развязность Кроличьей Лапки пугала и притягивала его одновременно. Юный оборотень вовсе не имел опыта в ухаживании и флирте, не говоря уж о любовных приключениях. На мгновение он даже пожалел, что не расспросил старика Ранкура о сей стороне жизни Тем более, в отличие от добродетельной семьи де Клансье, Симон был куда откровеннее.

Меж тем к столу подошёл трактирщик ― бледный и рыхлый человек с глазами навыкате.

— Неужто успела заработать в такую рань, Кроличья Лапка? Ты же знаешь, я не отпускаю в долг потаскушкам.

— Вот жирный боров! ― визгливо воскликнула Дениз. ― На, подавись! ― Она швырнула монеты Робера на стол. ― Знаешь, папаша, с тобой я не стала бы спать даже за луидор, ― дерзко добавила она, чем вновь немало смутила нового знакомого.

Но трактирщик, ничуть не обидевшись, только пожал плечами и, забрав монетки, удалился. Вскоре неопрятный мальчонка с грязными руками, похожими на куриные лапки, принёс два стакана и крошечный кувшин вина.

— Ну младенчик, — протянула Дениз. ― Давай выкладывай, откуда тебя принесло?

— Хм… я… я жил с приёмным отцом в лесу. Это довольно далеко отсюда.

— О, я так и подумала: что-то не так. Ты не похож на деревенского парня, ― знающим тоном произнесла девушка.

Робер улыбнулся.

— И что, сделал ноги от папаши? Должно быть, он тебя колотил?

— Как вам пришло в голову подобное?

— Чёрт, перестань выкать, не то у меня мурашки бегут по спине. Словно я затащила в вонючий трактир господского сынка. ― Скривилась Дениз. ― Ладно, так что там с твоим папашей?

— Недавно он скончался.

— Вот бедняга! Хотя каждый день помирает куча народу ― так уж заведено. Стало быть, ты не умеешь срезать кошельки или таскать товар у лавочников.

— Конечно! ― с возмущением бросил Робер.

— Тогда не знаю, чем ты сможешь заработать. ― Девушка задумчиво постучала по столу пальцами. ― Ладно, я могу отвести тебя к нашему хозяину, может, он тебя пристроит. Знаешь, Симон, ты ведь пришлый. Конечно, наш хозяин не может платить, как проклятый Мясник, но скажу тебе откровенно, он всё же лучше.

— Силы небесные, Дениз, я не понимаю, о чём вы… ты говоришь, ― пробормотал Робер.

— Ну дела! Сколько тебе лет, парень?

— Минуло пятнадцать.

— М-м-м, ты точно простофиля. Даже шестилетние ребятишки в Руане служат либо Леону Мяснику, либо Готрану Мертвецу. Так или иначе, придётся выбирать. Или тебя попросту пристукнут, ― уверенно заключила девушка. ― Вот чёрт, это кислое пойло только брюхо раздразнило. Неплохо бы раздобыть жратвы. Экая досада, что до вечера ещё далеко. Попробую рискнуть. Сейчас окончится месса в соборе Сен-Маклу, будь добреньким, обожди меня в условленном месте.

Конец ознакомительного фрагмента.