Бабочка Каллима

Полина Крайцер, 2020

Маленькая, беззащитная бабочка, что порхает так легко и быстро, все пытается добраться до того мира, к которому она стремится. Рейчел имеет много проблем, много комплексов, как и многие из нас. Ее душа в смятении, ведь так много всего на свете, что может напугать или обидеть. Например люди, обычная масса людей. Она просто хочет стать нормальной. Не могли бы Вы выслушать ее историю? Ведь нам всем порой нужен тот, кто выслушает.

Глава 2 «Что будет дальше?»

Вся семья тогда собралась за большим обеденным столом. Отец сидел перед телевизором и судорожно искал канал, на котором с минуты на минуту, начнётся его любимая передача про наших крылатых братьев. Между этим, он умудрялся делиться впечатлениями о сегодняшних лекциях в университете, в котором он учился, и о походе в ботанический сад. На фоне отцовской болтовни и шумящего телевизора мама накрывала на стол и тихо мне рассказывала о том, что она работает с сплошными идиотами. В это день, ужин в кругу семьи был, пожалуй, самой лучшей его частью. Спокойная атмосфера уюта, спящая под ногами собака, как всегда болтливый отец и все та же мать, работающая с идиотами. Все это вместе было неотъемлемой частью родного для меня места. Все так привычно, что эти волшебные сочетания творили магию домашнего очага, где ты расслабляешься и забываешь о всех проблемах, которые происходили.

— Как прошел первый день? — мама все еще говорила тихо, она знала, что я не люблю рассказывать что-либо вообще, но она же рассказала, как у нее прошел день, поэтому я тоже была обязана рассказать ей.

Я взяла у нее посуду, отойдя на пару шагов, и начала накрывать стол. Легкий звенящий звук посуды в момент соприкосновения ее со столом почему-то меня успокаивал.

— Знаешь, сегодня все было нормально. Ничего необычного.

— А появились, может быть, новенькие?

— Ну да, есть пара.

— Мальчики, девочки?

Я вдруг поняла к чему она клонит.

— И те, и другие.

— А мальчики…

Я не дала ей договорить, я лишь посмотрела на нее неодобряюще и сказала заключительную фразу этого разговора.

— Стол накрыт. Пора есть.

Она тяжело вздохнула и направилась за стол.

— Ты же знаешь, что я просто волнуюсь, — в ее глазах, и впрямь, отражалось обычное мамино беспокойство. И оно было обоснованным. За всю свою жизнь я ни разу ни с кем не встречалась. Да что уж говорить, из мужского пола с кем я общалась это был мой отец и дед и никто больше. Не скажу, что я боюсь мужчин или что-то подобное, просто я всегда была тихой и незаметной, ужасно скромной и социофобной, сейчас я даже удивляюсь, что у меня есть друзья. И конечно, они все девочки.

— Да, знаю.

— Я не понимаю, на тебя же смотрят, и ты явно многим симпатична…

«Вот только я не смотрю на них, мам. Я боюсь и стесняюсь людей, хоть иногда и попадаются те, перед кем даже в нашу первую встречу я не чувствую дискомфорта».

— Мам… приятного аппетита.

Минутой позже к нам присоединился счастливый отец. Он все же успел найти передачу вовремя. На этот раз рассказывали про одну бабочку, которая меня очень заинтересовала.

— Что это за бабочка? — поинтересовалась я у отца с немного набитым ртом едой. Она и впрямь выглядела для меня как-то духовно близко. С виду неприметная бабочка, что сливается с окраской сухой листвы, скрывала в себе совершенно другой мир. Она расправляла крылья, и я могу поклясться, она становилась слишком прекрасной. Ее краски были бесконечны, такая яркая, такая волшебная и даже двуличная… этим она олицетворяла каждого человека на земле, и я сразу подумала: «Что, если «туманный» как эта бабочка?». И знаешь, друг, я была уверенна в том, что оказалась права.

— Как она называется, пап?

— Как? Как же… не могу вспомнить. Но я помню, что мы ее проходили на лекциях, возможно я даже видел ее в ботаническом саду. И мне сразу вспомнилась ты, Рей! Так странно.

А по ТВ они говорили все, но только не ее название. На какой-то момент я сконцентрировалась на телевизоре и перестала есть.

— Рей, остынет, — мама немного приводила меня в чувства.

— Да, да. Сейчас, — я захватила вилкой еще еды и снова посмотрела на экран.

–Рей!

— Вспомнил! Еще бы я не вспомнил, ну конечно, — отец перевел на себя все взгляды, даже щекастая мордашка моей проснувшийся собаки обратила внимание на папу.

— Бабочка Каллима! Это точно она.

«Каллима…» — название четко прозвучало у меня в сознании, и я почему-то была уверена, что это название забыть мне не удастся.

Весь оставшийся вечер я все вновь и вновь проговаривала «Бабочка Каллима, бабочка Каллима». Это название стало для меня чем-то особенным.

Через какое-то время мы, поужинав, начали убирать со стола. Самое обычное завершение дня, правда? Папа складывал тарелки в раковину, мама готовилась к помывке посуды: завязывала волосы резинкой и затем искала фартук. Я же отправилась наверх, у меня тоже были дела.

Я поднялась по чуть скрипучей лестнице, открыла дверь в свою комнату и зажгла свет. Беспорядок. Вещи были разбросаны: кофты, футболки, толстовки, джинсы и бесконечное количество кроссовок. Думаю, теперь ты можешь представить какой у меня стиль одежды. Юбки, блузки, платья, туфли-это все было не мое. Я искренне любила свой полуспортивный, мальчишеский стиль одежды. Я была в восторге от каждой пары кроссовок или толстовок в своем гардеробе. И, конечно, находились те, кто считал своим долгом отругать меня за то, что я хожу в одежде, которая мне нравилась. Мне сотню раз говорили: «ты что, мальчик?». Нет, чертов ты идиот, я просто не собираюсь носить то, что мне не нравиться или в чем мне не комфортно. Или «Тебя заставляют так одеваться? Родители хотели мальчика?». Нет, мои родители просто хотели ребенка, они были готовы любить свое чадо всем сердцем независимо от его пола. И кто еще меня заставляет? Скорее это любопытное общество, эти все люди с «очень важным мнением» заставляют меня одеваться так, как я должна. Но кто сказал, что я должна одеваться именно так? Да, многим девушкам нравятся юбки, платья и так далее, многим, но не всем. Они чувствуют себя счастливыми и красивыми в этой одежде, я же точно так же себя чувствую в немного другой. Все просто, я так же, как и остальные ношу то, что мне нравится. Просто эта одежда немного не входит в рамки «Девушкам нравится-…». Вот и все. Ты также можешь спросить: «Мама разве была не против того, что ее дочь не похожа на дочь?» Во-первых, от обычной дочери я ничем кроме одежды не отличаюсь, во-вторых-все споры, все крики «Одевайся как девочка!» ни к чему хорошему не привели. Мне скоро 18, думаю я достаточно взрослая чтобы решать во что мне одеваться.

Я аккуратно прошла к кровати. Затем посмотрела на весь этот ужас и подумала: «А ведь может показаться, что меня ограбили. А я всего лишь искала футболку». Быстро раскидав вещи по полкам, я переоделась в черные спортивные штаны, надела старую потрепанную толстовку темно-зеленого цвета и обулась в свои любимые кроссовки с красной полоской, что стояли у меня под кроватью. Мне было максимально удобно и уютно. Это был отличный комплект одежды для вечерней прогулки с собакой. Потом все по-старому. Я погасила свет, вышла из комнаты и пошла вниз. Ты, наверно, ожидаешь какого-то крутого поворота, но остынь. Если представить всю жизнь как гоночную трассу с внезапными поворотами, ямами, и склонами, то просто знай, пока все являлись гоночными машинами с запредельными скоростями я была бы обычным велосипедистом, спокойным и равномерным, который крутит неспешно педали и тихо надеется доехать до финиша без происшествий. «Крутятся и хорошо». — был бы мой слоган.

Внизу я подозвала собаку, одела ей ошейник и вышла на улицу.

— Не гуляй долго с Чарли. Утром она хорошо погуляла с папой, — оповестила меня мать.

— Как скажешь, мам, — и я захлопнула дверь.

***

Шаркающий звук брусчатки под ногами мне безумно нравился в тот день. Держа руки в карманах, я шла к одному месту, где моя собака могла бы вдоволь побегать. Этот вечер был просто отличным. В меру тепло и в меру темно, дул приятный чуть холодный ветерок. Просто идеально. Мимо меня проходили такие же собачники, пробегали спортсмены и радостные дети.

— Добрый вечер, Рейчел! — ко мне все ближе подходила пожилая женщина с таксой на привязи, которая судорожно рвалась к моей собаке, что спокойно шла рядом со мной.

— Здравствуйте, мисс, — я не знала, как ее зовут.

После того как наши собаки познакомились, мы, распрощавшись, разошлись. До огромного поля оставалось еще чуть-чуть. Я дошла до конца улицы, свернула на тропинку в лес и пошла прямо по ней. Ты можешь сейчас удивиться. «Разве это не опасно — девушке ходить одной в лес? Да еще и вечером?». Да, это было бы опасно если бы лес не состоял из двух сосен. Это поле принадлежало плантациям, а эта дорожка была связующей между домами и полем. Здесь часто гуляли дети и старики и каким-то чудом, это место стало максимально безопасным.

Чарли уже знала дорогу и убежала чуть дальше, я же медленно шла до нужного места. И вот: красивый закат, прекрасная погода и одинокое светлое поле. Это было просто идеально.

Я нашла старую скамейку и наслаждалась видом пока моя собака также наслаждалась бегом.

Вдруг резко подул ветер, мои волосы закрыли обзор и рядом пронеслась, как молния, чужая собака. За ней же бежал по видимому ее хозяин. Очень высокий парень, ростом, думаю, под 2 метра. В черной толстовке и джинсах он бежал за своей собакой и выкрикивал ее кличку. Капюшон слетел с его головы, и я смогла разглядеть его черные лохматые волосы. Его хаски резко остановилась и побежала на него. Ее радостная морда кричало «Поймай меня, хозяин!». Он ухватил ее, но та вырвалась и побежала к моей, что наблюдала за всем этим в стороне. И вот, две собаки встретились и после недолгого знакомства начали нарезать круги по полю. Через какое-то время Чарли побежала ко мне. И что мы имеем? На меня одновременно бежали две большие собаки и к ним же присоединился хозяин второй.

«И что мне делать? Боже, не снесите меня!»

Чарли, не с умев затормозить в нужный момент влепилась в меня, и я упала с этой несчастной старой скамейки. Хаски решила последовать примеру моей Чарли и вот, через несколько секунд я валялась на земле, а две собаки облизывали мне лицо, не давая шанса подняться.

— Чарли! Прошу, хоть ты отстань.

Знаешь, друг, тогда я не была зла, я смеялась и мне было… хорошо. Собаки моментально вывели меня из депрессивного состояния. Это какая-то необъяснимая собачья магия, которую людям не постичь, и может это к лучшему. Хоть это и странно, что морально спасти тебя может не человек, не друг, ни врач, ни мать, ни отец, а просто… собака. Я считаю это прекрасно.

Помочь мне разогнать собак смог тот парень. Он поспел довольно быстро, поэтому я полежала на земле около минуты.

— Рой! Ко мне, мальчик! — приказал он собаке как та моментально оторвалась от меня и побежала к хозяину. Я также отогнала свою и принялась вставать. Все лицо в собачьих слюнях, одежда приобрела новый цвет. Теперь красовались большие пятна из собачьей шерсти.

«Как мне это все отчистить? Мать прибьет…»

Парень помог мне подняться, и я сразу начала осматривать одежу, вдруг что порвалось. Когда я убедилась, что все в порядке я подняла глаза на того человека. Я все поднимала и поднимала глаза, мне казалось, что он просто бесконечного роста. Я подняла взгляд с 1.60 на 1.70, потом на 1.80, 1.90 и наконец остановилась примерно на двух метрах.

«И снова…»

— Привет? — я смотрела на уже знакомые голубые глаза.

«Что вообще происходит сегодня? Моя жизнь вообще-то скучная и однотипная. Такого не должно происходить. Не со мной…»

— Привет, — наконец ответил он.

«И что теперь делать?»

Я искренне не понимала, что делать дальше. Поэтому просто села на скамейку. Это проще всего. И знаешь, друг, я думала он уйдет. Но! Он решил сесть рядом. Но это было сделано очень неловко. Это было из-за того, что он сам не знает, как поступить дальше или из-за маленького размера скамейки. Уж точно она не была рассчитана на двухметрового великана. Только для таких карликов как я, парень.

И вот, оба смущенные, мы сидели под вечерним осенним небом и смотрели на бегающих вместе собак.

Наконец, я решила взять себя в руки. Я же хотела начать меняться, верно? Время пришло! Я начала морально подготавливаться. Мое сердце учащенно забилось, руки вспотели, и я наверняка начала превращаться в самый красный на этой планете помидор.

— Твои раны… все нормально? Или критично? Заражение или что-то такое, нет? — я выдавила из себя эти вопросы и из-за волнения мой голос стал еще тоньше чем обычно.

Но он не отвечал. Я решила продолжить, просто потому что.

— Знаешь, наша группа нормальная, правда. Те ребята, не считая, новенького, хорошие. Они не конфликтные. Они всегда в меру добрые. Ну, понимаешь, обычные ребята. Если с ними поговорить, думаю, вы поладите. Но если ты не хочешь, конечно…

Он все еще молчал. Я чуть посмотрела на него и заметила в ушах наушники. Иногда он в такт покачивался или отбивал ногой. Вдруг, он поставил локти на ноги, и согнувшись, продолжил смотреть на собак.

И тут у меня сработал сидром попутчика. Я же все равно не собиралась заводить с ним дружбу.

— Знаешь, мне плевать, что ты меня не слушаешь. Меня редко кто слышит. Иногда, когда я что-то рассказываю в группе одногруппниц или даже в кругу близких подруг меня обязательно будут перебивать. Я даже уже привыкла. Наверно, я просто не интересна людям, может все, что я говорю они считают потенциально скучным? Мне вот именно так и кажется. И я не знаю, что делать. Мне некому высказаться. Каждый осудит, я это знаю. Можно просто порвать все связи. Зачем они? Все равно они меня не воспринимают как человека. Но ведь… я же тогда останусь совсем одна. — на глазах начали наворачиваться слезы.

«Я не могу плакать. Нельзя».

Я встала, подозвала собаку и повернулась в сторону той тропинки.

— Подожди! — он резко встал и крикнул мне в след. — Я могу тебя выслушивать!

Я обернулась в полном шоке.

— Ты же был в наушниках! Как так-то!? — я была смущена и рассержена. Но нет, друг, никакой романтики, я боюсь ее как огня.

Я подбежала к нему и…

— Так, ладно. Раз так… — я протянула ему руку. — Рейчел Литтлдан.

Он принял мою руку.

— Тэренс. Тэренс Пич.

— Очень приятно, — он чуть улыбнулся.

«Ни такой уж он и страшный», — подумала я и была рада этой мысли.

Мы дошли до наших домов молча и оказавшись напротив друг друга у дверей распрощались.

— Рой милый пес. — напоследок сказала я.

Он вдруг передернулся.

— Я не спросил, как ты! Тебя повалили две собаки… прости.

— Все нормально. Я живучая, — я улыбнулась, и помахав рукой, зашла в дом.

Так прошел мой первый день. Достаточно интересно. Да, определенно этот день запомнится мне на долго.

— Ты сегодня долго, — мать встретила меня с чашкой ее любимого черного чая пока я снимала обувь.

— Чарли долго играла с собакой. Я решила не гнать ее домой.

— Ммм, понятно. Раздевайся и иди спать, на часах уже 10.

— Я гуляла два часа?

–Да.

«Как долго, думала прошло около часа».

Я пошла к себе в комнату, переоделась в пижаму и… просто уснула стоило мне чуть прилечь на подушку.

***

Я находилась посередине белого бесконечного пространства. Было тихо, но где-то далеко звучали неуверенные ноты гитары, кто-то играл явно талантливо, но очень робко. Я посмотрела под ноги. Легкий туман мешал мне видеть все четко. Вдруг, что-то впереди зашуршало. Я подняла голову и передо мной оказался огромный кокон неизвестного насекомого, он был больше меня, и я даже не хотела представлять, что из него появиться. Я подошла чуть поближе, но не решалась прикоснуться. И тогда я поняла, что тихая мелодия гитары раздавалась именно оттуда. Из самого нутра этого кокона.

И вот, снова будильник на 6:00. Знаешь, дорогой друг, я не вижу смысла рассказывать тебе о своем утре. Каждый день, из года в год, рабочее утро повторяло предыдущее. Все в точности. Я снова спустилась вниз, снова ванная, опаздывающая мать, завтрак и отец со своими рассказами, потом переодевание и выход из дома. Каждый день, просыпаясь, я будто садилась на колесо обозрения и проходила все тот же круг, а между тем, вокруг меня ничего не менялось.

Как всегда, я вышла из дома в 7:30 и стоило мне ступить на землю за забором, как я посмотрела на дом своего соседа. Раньше я никогда не видела своих соседей, я лишь слышала слухи о строгости и крайней воспитанности неизвестных людей. Кто-то говорил, что там живут многоуважаемые доктора, кто-то утверждал, что там живет семья политиков, но все сходились во мнении, что те определенно благородных кровей.

На что я надеялась, когда осматривала окна на втором этаже чужого мне дома? Что прямо сейчас оттуда выйдет тот юноша и мы пойдем вместе к метро? Что таким образом у меня появится друг? Как глупо, такое могло случиться, но только не со мной. Я вздохнула, повернулась, и немного огорченная ушла. И вдруг… на самом деле нет, ничего не вдруг. Так же в одиночестве я дошла до метро и доехала до колледжа.

«Нормально ли думать так? Видеть себя погрязшей в одиночестве? Знать, что не появится никого, кто мог бы понять и выслушать? У меня явные проблемы», — я сидела за партой в нужном кабинете и глянула на соседку. Все также с синяками под глазами, она что-то бурно обсуждала с девочками с садней парты. Такая открытая, она являлась солнцем нашей группы, ее все любили и каждый был рад с ней поболтать. Но были ли у нее настоящие друзья? Кто знает.

«Ты не поверишь, как много раз я умоляла тебя, чтобы ты выслушала меня. Мне нужно было с кем-то поделиться тем дерьмом, которое творилось у меня в определенные моменты. У меня было столько всего с чем я хотела с тобой посоветоваться. Но, ты никогда не слушала, ведь всего этого я не говорила вслух».

— Что такое? — она заметила мой взгляд на себе.

— Нет, ничего. Вы вчера ушли, да?

«Я чуть не сдохла пока не дошла до метро».

— Да. Ты долго не отвечала. Мы подумали, что вряд ли могло что-то случиться, так что посчитали вероятным, что ты просто ушла одна.

— Ничего же не случилось? — меня спросила одна из моих подруг, которая сидела за партой сзади. Она все поправляла свои русые волосы и смотрела на меня своим жалостливым взглядом.

— Вы должны знать, что в моей жизни ничего не происходит, — я фальшиво улыбнулась.

Все девочки выдохнули.

Вдруг все чуть засуетились. В кабинет, смотря в пол и все также в наушниках, зашел «туманный». Да, смотрите же на него, любопытные идиоты, это же тот самый, который не захотел с вами общаться! С царями-то. Он сел за свое место и начал раскладывать вещи, мельком посмотрев на меня. Можно сказать, мы поздоровались.

— Эй, Рей, — начала моя соседка. — Как думаешь, он хороший парень? Может попробовать с ним подружиться?

«Из жалости?»

Я отвернулась, не могла смотреть на то, как все эти люди пожирали его любопытными глазами.

— Не знаю. Не знаю, Барб, — а она все продолжала смотреть на него.

— В любом случае, всегда можно попробовать поговорить. Ничего страшного, если он и с нами не захочет говорить, — сказала вторая.

— Хотя, я думаю, он привлек слишком много внимания в первый же день. Все о нем только и говорят, — тут наконец вступилась третья.

— Он всем так интересен? — да, признаю, меня это заинтересовало.

— Конечно. Ты не видела, Рей? В первый же день, когда он выбежал из класса, позже мы наши его в столовой. И знаешь. Над ним стояло столько первокурсниц! Они облепили его со всех сторон!

«М-да, я уже вижу, как он ходит с бандой по всему колледжу и в каждого вселяет ужас. Но сможет ли такой человек и впрямь быть таким? Кто знает, но точно не я».

Через 15 минут, с началом пары преподаватель стал проверять список присутствующих. Я же все думала, что будет дальше. «Он останется одиночкой? Или и впрямь найдет себе банду? Просто интересно, что будет дальше?»

— Тэренс Пич! — никто не отзывался. — Тэренс Пич! Есть такой? — учитель кричал все громче и громче.

Тут с задних рядов начал медленно вставать тот самый, кого с таким рвением искали, Тэренс.

— Боже, какого ты роста? — учитель был так удивлен, что не сдержался и спросил.

На лице парня появился смущенный розовый цвет, и он тихо и неуверенно ответил:

— Метр девяноста семь. Я думаю.

В классе все начали удивляться.

— Эй, Рей. Ничего себе, да? С ним ты вообще, как карлик, — соседка по-доброму посмеялась.

— Да… забавно.

На самом деле, я всегда завидовала высоким людям, верхняя полка, поручень в метро, самый верхний стеллаж — для высоких это не проблема. А для меня… это конец. И главное, что мне не в кого было родится высокой. Мать такая же как я. Рост отца еле дотягивает до 1.70.

— Хорошо. Садись, — учитель наконец смог начать занятие.

И так, прошло три пары. 4 с половиной часа ада. Я собрала вещи со стола и сказала подругам, что сегодня снова пойду одна.

— Ты хочешь заглянуть в актовый зал? — поинтересовалась Барб. Хотя она знала ответ.

— Да. Хочу немного там побыть. Сегодня им никто не должен пользоваться.

— С тобой пойти?

Я немного задумалась.

— Думаю, ты сама туда хочешь.

***

Мы спустились на первый этаж и прошли по переполненному шумными студентами коридору. Все собирались домой. Все были счастливы, что еще один рабочий день канул.

— Думаешь, он открыт?

— Если нет, это будет очень печально. Но мне плевать. Я найду способ его открыть.

Без сопротивлений огромные деревянные двери актового зала распахнулись, и мы вдвоем зашли на территорию, которая пахла волнением, лаком для волос, новыми костюмами и водой из-под бутылок. Это место было для нас с ней чем-то большим чем просто сцена с множеством уходящий вверх сидений для зрителей.

Я включила свет и пока Барб закрывала дверь помчалась на сцену.

— Ты давненько на ней не стояла, верно? — прокричала она.

— Не поверишь на сколько долго! Последний раз я выступала на большом концерте, туда приезжали дети с многих музыкальных школ и среди них я-ребенок из простого кружка по пению, ощущала себя просто отвратительно! — я ходила по всей сцене и, потихоньку, начинала привыкать к ней. — Это было так давно… Я помню все, что связано со сценой хоть и пробыла на ней не так долго, как хотелось бы. Первая репетиция, первая примерка костюмов, первый поход в гримерку и наконец первое выступление. Запах лака, сухого пойка, успокоительных и духов. Эти вещи творили магию и каждый выступающий ощущал что-то новое, неизведанное простому человеку, как будто внутри перемешались все твои органы и чувства, так трепетно, волнительно и даже неприятно, но удивительно, что каждому искренне нравилось это чувство-чувство сцены, выступления, — я окинула взглядом всю площадь сцены и на секунду мне стало до слез грустно, что я больше никогда не вспомню те чувства.

— Ты сейчас такая разговорчивая, я рада! — Барб подошла к сцене и запрыгнула на нее. — Расскажи мне, с чем ты выступала? Каково было? Расскажи мне все.

Я села рядом с ней.

— Знаешь, все началось с того, что в детстве я была очень любознательным ребенком. Мне были интересны многие вещи, но проблема заключалась в том, что запал проходил очень быстро, оно и понятно, будучи ребенком я хотела испробовать все-танцы, рисование, актерское мастерство, спорт и пение с игрой на гитаре. Ко всему этому я быстро остывала, кроме двух последних. Танцевала я как бревно, рисовала хуже всех детей. А вот петь… у меня получалось лучше всех. И в 10 лет меня повели в музыкальную школу, просто как доп. досуг. И знаешь, передо мной сидели дети моего возраста, которые превосходили меня, они пели то, что мне не нравилось, но я не могла себе позволить отставать от них. Меня это злило.

— Но ты же пела то, что тебе не нравилось? Какой был смысл продолжать?

Я замолчала, немного размяла руки и покрасневши ответила:

— Я… я впервые так легко подружилась с людьми. Ты знаешь, что общение для меня, это больная тема. И она больная с самого детства! И я поражалась тому, как быстро стала частью коллектива. Мне не было страшно, я не ощущала удушающего волнения, не стеснялась. Я была так счастлива, что наконец то стала нормальной. Я гордилась собой. И мне было так приятно рассказывать родителям с кем я сегодня поговорила, что обсудила, над чем посмеялась. И я не могла так просто перейти в другой коллектив, боясь, что там мне может так не повезти. Я не могла пожертвовать тем, что приобрела. Поэтому, мне оставалось совершенствовать свои навыки исполняя песни, которые мне не нравились, — я посмотрела на Барб, но меня встретили лишь ее грустные глаза. Она жалела меня не скрывая этого, вот только…

— Не надо меня жалеть. Все в порядке.

— Но тебе ведь было так тяжело.

— Я живу так всю свою жизнь. Ты должна понимать, что я привыкла.

— Но это же не нормально! У тебя проблемы, Рей, тебе надо бороться с социофобией! Посмотри, ты страдаешь этим с детства. Я с малых лет видела, как ты страдаешь от этого. А ты уже не маленький ребенок, тебе скоро 18. Ты ведь даже не можешь подойти к чужому спросить дорогу… Как тебе помочь?

Я смотрела в эти мокрые глаза, на эти чуть дрожащие губы и сморщенный лоб. Меня так искренне жалели, из меня сделали такую жертву… Я не сомневалась в ее словах, я знала, что они чисты и идут от души, но… Я ненавижу, когда меня жалеют. Да, я выгляжу жалостливо, как маленький кролик, прижавший уши. Меня хочется спрятать от всего мира и защищать. Но, черт побери, именно из-за этого я стала таким асоциальным убожеством. Меня все хотели спрятать все лучше и лучше в то время как мои сверстники уходили в мир все дальше и дальше. И все, что мне оставалось, это лишь смотреть на них. Пока я жила в темноте, все остальные уходили во все более светлые места. «Пойду туда, там много народу! Пойду туда — там так оживленно!». Я же стремилась уползти в еще более темные места, где нет ни одной живой души. И в конце концов, те, кто хотел меня спрятать добились своего — я стала прятаться сама. Я избегала людей, большие шумные компании, где люди смеялись и наполняли свою бездонную копилку воспоминаний новыми моментами. Я стала убегать обратно в темноту, ведь меня учили именно так, я не знала, как жить по-другому. Но, иногда, я позволяла себе мечтать-представляла, как я общаюсь с другими и мне совсем не страшно, как я знакомлюсь с новыми людьми и мне так хорошо на душе, я улыбаюсь, шучу, а потом прихожу в тупик и, открыв глаза в полной темноте, я продолжаю сидеть в одиночестве. Кстати и у меня есть своя копилка, только совсем пустая.

— Спасибо, но мне не нужна помощь, — я нагло врала. Но я привыкла жить так, как живу и что-то менять мне было слишком страшно. Я сотню раз хотела, чтобы кто-то помог стать нормальной, и мне предлагали помощь, но из-за страха у меня всплывал лишь один ответ «Нет, спасибо».

Барб еще немного посмотрела на меня. Потом в телефон и…

— Прости. Видимо лезу не в свое дело, да? — она спрыгнула со сцены и взяла рюкзак.

— Но, я все равно рада, что ты немного поговорила со мной. Может когда-нибудь ты откроешься миру, или хотя бы одному человеку. Просто знай, что, если ты вдруг решишь меняться… — она похлопала себя по плечу. — Я к твоим услугам, ты одна не останешься, — и она убежала и вскоре скрылась за дверью, оставив меня с моим другом и врагом — одиночеством.

Я продолжила сидеть и рассматривать зал. Мне было грустно.

«Открыться миру, или хотя бы одному человеку… Это сложно».

Потом я чуть расслабилась и позволила себе быть немного громкой — я тихо запела. Это была просто мелодия из моего мозга. Я пропевала ее тихо, чтобы кролика никто не услышал, а то он убежит и больше никогда не осмелиться запеть снова.

Как мне измениться

Что поделать дальше

Кто спасет синицу

Сумев запеть заставить

Маленькие беглые строчки возникли в голове, и я стала пропевать эти слова все снова и снова. Я закрыла глаза, подняла голову и почувствовала умиротворение. Слова разносились по пустому залу, раздаваясь легким эхо, было тихо, спокойно и я все больше успокаивалась.

— Сумев запеть заставить… — я открыла глаза и увидела перед собой незваного гостя. Стоя передо мной, он, широко раскрыв глаза, весь в синяках и ссадинах и с большим пластырем на щеке, смотрел на меня, держа в руках множество бумажек и черный чехол для гитары. Он стоял тихо, будто стараясь дышать как можно тише, как будто всеми силами пытался не мешать мне. Удивленные светлые глаза, бардак на голове, мешковатая толстовка и черные джинсы, а поверх расстёгнутый чуть мятый белый халат. Мы оба молчали, и я даже не знала, кто был смущен больше. Чуть потупив он наконец заговорил:

— Рифмы ноль.

Меня тут же одолел жар от злобы и смущения. Не могу представить на сколько красным было мое лицо.

— Чего?

— А? Нет. Прости. Просто первое, что в голову пришло сказал.

— Да, я знаю. Рифмы нет.

Мы еще немного помолчали.

«Худшее, это когда встречаются два асоциальных человека. Это смущает и вообще хочется раствориться».

— Давно ты здесь? — наконец я осмелела.

Он вдруг смущенно потрепал по волосам, забыв какая у него ноша и все с грохотом упало на пол. Листочки валялись везде где только можно было, а гитара шумно упав раздала грубые ноты поврежденных струн.

— Я помогу.

Вскоре мы вместе сидели на полу, пытаясь исправить то, что случилось.

— Так, давно? — снова переспросила я.

— Ну…с самого начала.

Тут у меня кольнуло в сердце.

— То есть, ты все слышал?

— Есть такое, — ему явно было неловко.

— Боже… Все эти рассказы и сопливые истории о моей такой же сопливой жизни? И мое жалостливое пение…

— Да.

— Какой кошмар… Как стыдно.

Я опустилась на колени и немного выпала из реальности. Как я могла так оплошать? Как такое могло произойти? За что это все?

«Круто. Теперь я буду выглядеть жалкой чудачкой в еще одних глазах. Меня снова начнут жалеть. А если кто-то еще узнает? Вдруг он кому-то расскажет. Да, он не похож на такого, но ведь я его совсем не знаю. Нет, прошу, только не это. Меня же опять будут избегать. Избегать еще больше, чем сейчас». Я посмотрела на него и поймала на себе взгляд.

— Почему стыдно? Я никому не скажу, если ты об этом.

Я продолжила сидеть, смотря вниз. Моя голова начинала болеть, и я чувствовала, что у меня начинается жар.

«Только не паническая атака, пожалуйста, только не она».

— Нет. Я не только об этом. Просто очень стыдно. Считаешь теперь меня странной, да? Думаешь, что это точно не нормально быть такой в таком возрасте. Правда ведь? Я пойму если ты начнешь меня избегать. Я привыкла.

Он оторвал взгляд от бумажек.

— Ты не странная. И не ненормальная. В каком-то роде, я даже тебя понимаю.

— В каком-то?

— Да. Посмотри на бумажки. Может что-то поймешь.

Я взяла первую попавшуюся.

— Ноты? Какие-то простые. Наверно, для разогрева?

Он был удивлен.

— Так ты в этом разбираешься?

— Совсем немного. Когда-то я училась игре на гитаре, но мне ужасно не везло с учителями. Первый открыл мне мир нот, постановки пальцев. Я была еще маленькой, поэтому мне было тяжело освоить ноты. Но от него я получила основу игры. Я плакала, но мне нравилось учиться. Вскоре, он ушел, и я осталась без учителя. Второй был совершенно иным. Он только давал мне простую табулатуру и поражался моему абсолютному слуху. Вскоре и он ушел. В конце концов третий учитель мог наблюдать, как мои навыки рассеиваются и как я хожу по замкнутому кругу, который становился все меньше и меньше. В конце концов, я бросила это дело. Забрав свою гитару и кучу нот, я закрылась в комнате занимаясь самообучением. Но, вскоре, я отложила инструмент в дальний пыльный угол и решила больше туда не смотреть.

— А ты не хочешь снова заниматься этим? Вспомнить основы и двигаться дальше?

— Не думаю. Наверно, я пока не готова. А ты? Сколько уже играешь? Это же все твое.

— Да, мое. Я играю уже очень долго. С самого детства. И не думаю, что смогу это бросить как ты. Не подумай, я не хочу тебя оскорбить.

— Но что это делает здесь? Зачем ты все это принес?

— Я же говорил, что возможно ты поймешь, что мы похожи?

Он посмотрел на сцену и его взгляд на секунду стал таким холодным, что во мне проснулось чувство страха.

— Боязнь сцены? — я лишь осмелилась предположить.

— Именно. Как ты поняла?

— Нельзя просто так смотреть на сцену, будто хочешь ее уничтожить.

Он вернулся в обычное состояние и чуть улыбнулся.

— Верно. Со стороны наверно странно смотрелось. Знаешь, я думаю могу тебе рассказать. Я не хочу становиться врачом. Это вообще последнее чего я желаю. Моя цель находиться вообще в другом направлении. Меня засунули в это место, но я не намерен сдаваться. Это захудалое место даже может помочь мне. Посмотри на все эти листы с нотами, на все эти исправления. Хочешь увидеть гитару? Она как будто служила не одному человеку, а ведь она не такая старая.

— Твоя цель…

— Музыкант, — он взял бумажки уз моих рук и только тогда я заметила, что кожа на пальцах изуродована. Именно такими они выглядели и у меня, когда я, не щадя себя, тренировалась игре.

— Но почему ты здесь? И как тебе это поможет?

— У меня есть большой план. Среди этого колледжа я хочу найти, пускай не всех, но союзников. Я найду их, и мы создадим группу.

— Звучит сложно. И почти нереально. Мало, кто будет жертвовать учебой в меде ради карьеры музыканта. Хотя, колледж состоит из абсолютно разных людей. Обучающийся много и точно найдутся таланты в музыке. Может тебе даже повезет, и они согласятся. Другое дело… как ты их найдешь.

Он посмотрел на меня и неловко улыбнулся.

— Ты мне в этом и поможешь.

— Что? Нет. Нет, нет, нет. Ты же понимаешь, что с людьми я не лажу?

— Знаю. И ты знаешь, что я тоже. Ты первая, кто заговорил со мной и не пытался побить. Это уже многое упрощает.

— Нет. Прости, но… — я встала и пошла к креслу где лежали мои вещи.

— Почему ты убегаешь? Ты же тоже хочешь измениться.

Я уходила все дальше, и он говорил все громче.

— Это же отличный шанс стать нормальным человеком, не думаешь?

Когда я дошла до дверей время будто остановилось. Мне показалось, что сейчас у меня есть вечность на то, чтобы все обдумать и дать ему свой ответ.

«Стать нормальным человеком… Неужели реально? И ему нужна помощь. А вдруг, у меня появиться друг?»

— Сегодня я все обдумаю. Ничего не гарантирую, — и я выбежала из зала, услышав громкое «спасибо», и ощущая, как кипит моя кровь, и как же все-таки хорошо чувствовать себя живой.

***

Я валялась на кровати и смотрела в потолок. Это было отличным занятием после тяжелого дня, тяжелого не столько физически, сколько морально. В наушниках играла дискотечная музыка, которая должна была вывести меня из апатии и улучшить настроение. И у нее это получалось. Я била ладонью по матрасу в такт и даже немного начинала мычать мелодию. Это ли не хороший знак, что музыка работает? Я обдумывала сегодняшний день. Уже вторые сутки подряд происходило столько всего, чего не произошло бы и за пять лет моей жизни. Неужели, моя скучная жизнь была из-за того, что должно было произойти что-то невероятное? Как будто вся энергия в моей теле и духе копилась именно для этого года, именно для таких дней как эти. И что же ждало меня дальше? Мне впервые хотелось побыстрее дожить до следующего дня. Какие сюрпризы он мне преподнесёт? Кто знает. И знаешь, друг, я наконец стала примерно понимать, как живут люди. Вдруг подобное у каждого случается постоянно? Но мне было все равно. Я просто была рада тому, что моя жизнь чуть-чуть изменилась. И даже, если последующие дни вновь стали бы серыми и однотипными я бы не расстроилась, ведь у меня уже было то, что я могла вспоминать, те два дня, которыми я дорожила.

— Что будет дальше?

Я села и уперлась спиной к стенке. За окном был день, плавно переходящий в вечер. Еще ясное небо позволяло собой любоваться ведь скоро оно исчезнет под тяжелыми тучами и проливным дождем осени.

«Как он собирается искать людей? Каким путем? Он собирается подходить к каждому и расспрашивать? Интересно к чему это приведет…получиться ли у него?»

Вдруг мне вспомнились его слова «Ты мне в этом и поможешь.» Почему именно я? Мы знакомы всего два дня, а он уже уверен, что я помогу ему. Это так странно. Или это нормально? Тут мне стало одиноко, и я встала с кровати и, взяв телефон пошла вниз. На кухне, сидя за столом, отец смотрел вчерашнюю передачу и что-то помечал на листочке, мама же сидела на диване перед телевизором и с чашкой чая читала какую-то книгу. Собака же мирно спала у нее в ногах. Как только я зашла на кухню то была сразу замечена.

— Рей! Не хочешь посмотреть со мной передачу? Рассказывают про ту самую бабочку Каллима, — папа сразу оживился.

— Нет, спасибо. Я иду на веранду.

Как только я дошла до мамы наступило ее время реплики.

— Не голодна? Может чаю?

— Нет, мам.

Наконец я пришла к прозрачной двери и стала ее открывать.

— Убийца дворецкий или бывшая жена, — я ехидно посмотрела на мать, и она ответила мне тем же ехидным взглядом.

— Садовник, Рей. Са-дов-ник.

— Вот черт. Обычно я угадываю.

— Может ты не в себе? Температуры нет? Может влюбилась?

— Ой мам. Не надо, пожалуйста, — зарядившись небольшим позитивом от этого короткого разговора я вышла на улицу и села на крыльцо.

«Сериал, книга, фильм или матч? Что бы посмотреть?»

Я пролистывала ленту ютуба и все никак не могла решить. Чисто случайно я набрала в поиске «Юные звезды», клянусь, случайно, но мне стало интересно узнать с чего хотя бы начинать поиски.

На первом месте высветилось видео пятилетней давности. Конкурс талантов среди детей до 18. Видео началось по стандарту — вступительная музыка, громкий ведущий. Я решила перемотать до выступления первого участника, а потом далее и далее. Каждый выходил нарядный с натянутой улыбкой, как учили родители. Бедный напуганный ребенок стоял посередине, и держа микрофон в трясущийся ручках, ждал, когда заиграет музыка. Потом оценка жюри и когда выяснялась дальнейшая судьба ребенка в шоу он, рыдая, шлепал назад и быстрее бежал к родителям. С момента начала видео прошел почти час и тогда наступила очередь последнего участника. Маленькая милая черноволосая азиатка была одета в нежно розовое платье и что-то пела на своем языке. Приятный тембр, достаточно хороший слух и чувство ритма — она определенно проходила дальше. Счастливая девочка лет тринадцати достойно ушла со сцены и ей оставалось ждать второго этапа этого шоу, где она могла бы легко победить.

«Талантливо».

На этом видео закончилось и мне предложили посмотреть топ самых лучших выступлений этого шоу.

«Почему бы и нет».

Я нажала на значок «плей» и стала ждать пока загрузиться.

Первым выступали две девочки, потом еще девочка, но постарше, потом мальчик, и снова мальчик. Все они не зацепляли меня своим голосом, я считала, что азиатка была намного лучше них. Наконец, показали ее выступление, и я с удовольствием послушала его еще раз. И вот, я дошла до последнего участника.

На сцену стали выдвигать барабаны, поставили синтезатор и другой микрофон и было видно, как все музыканты отложили свои инструменты, а человек, который включал музыку вовсе ушел.

Тут под аплодисменты стали выходить дети. Сначала вышел мальчик, рыжий и кудрявый, за ним вышла девочка с длинными косичками. Рыжий мальчик помог ей подняться на сцену. Они направились по своим местам. Мальчик за барабанами, девочка с петличкой за синтезатором. Микрофон посередине сцены остался пустовать.

«Они определённо умеют интриговать».

Внизу экрана появилась надпись с именами участников: Изабелла Мур, Тайлер Грин и… Тэренс Кэмпбелл, 13 лет.

На секунду мое сердце екнуло, но фамилия не совпала так что я успокоилась и была немного расстроена.

Начала первой Изабелла. Она включила инструмент и начала напевать мелодию аккомпанируя себе синтезатором. Она сразу задала хороший частый темп и уже можно было немного раскачаться. Следом начал играть барабанщик, но он играл очень аккуратно, стараясь не заглушать девочку. Они играли так легко, что казалось, будто они это делают с первых дней своего рождения.

«Так рождаются профи», — подумала я. И тут резко в конце сцены прозвучал громкий жирный аккорд. На сцене появился третий участник. Он шел уверено и пафосно, смотря только на струны гитары. И когда он подошел к микрофону и вскинул голову на зрителей все трое заиграли еще мощней и громче, началась песня. Парень пел просто восхитительно: голос, тембр, чувство ритма, все было на высоте. Они смогли с первых слов зарядить публику. Все смотрели на них, все восхищались. Я видела, как каждый в зале двигался в такт, они смогли завоевать эту публику, музыка их пленила. Солист вскинул голову, и камера тут же передвинулась, чтобы заснять его. Он смотрел прямо на зрителя холодными глазами хищника и улыбался, чуть обнажая клыки.

«Боже мой, кто бы мог подумать».

Я искренне была шокирована. Этот талантливый парнишка был тринадцатилетним Тэренсом. Тем самым, который сегодня рассказал о своей большой мечте. И скорее всего, я бы не согласилась помогать ему. Скорее всего, если бы не посмотрела это видео.

Как видео закончилось я выключила телефон и решила, что пора поесть. Я зашла в дом и меня встретил все тот же папа, смотрящий ТВ и мать на диване.

— Эй мам, — она оторвала взгляд от книги на меня.

— Убийца садовник.

Она чуть посмеялась. Когда я дошла до лестницы она добавила:

— Нет, это бывшая жена, — она показала обложку книги. — Это уже другая книга.

— Мне сегодня не везет, — я села на кушетку у двери и начала обуваться.

— Куда?

— Хочу чего-нибудь вкусного. Схожу в мелкий магазин дедушки.

— Хорошо, только не долго. Деньги взяла?

— В кармане есть немного.

Я накинула на себя красную толстовку, посмотрела в зеркало и, немного поправив волосы, вышла на улицу.

— Не долго, — прокричала мне в след мама.

— Знаю, не долго.

«Их музыка это было что-то с чем-то. Смотря на них казалось, что это так легко. Кисть вниз, и ты сыграл аккорд, немного поводить пальцами по клавишам и за спиной целая гамма, а про барабаны… будто можно стучать по всем подряд и все равно будет звучать восхитительно. Эти юные таланты играли словно это было так просто. Будто каждый, кто хочет, может овладеть этим без всяких усилий. Обычно, когда ты смотришь на талантливых детей тебе их жаль, ты думаешь, что бедняг заставляют заниматься до седьмого пота изверги родители, и в большинстве случаев это так и оказывается. Ты смотришь на этих детей и тебе уж точно не приходит в голову заняться чем-то подобным. Ты видишь, как они стараются и как им тяжело, ты также додумываешь каким образом они пришли к такому уровню и все это кажется ужасно отталкивающим. Но с этими ребятами иначе. Они наверняка старались не меньше, чем все остальные, а может даже больше, но они не подают виду, что им тяжело, что они завоевали эти инструменты не за один год. Они играли так, словно это легко. Они улыбались, показывали всем своим видом, что «Смотрите! Смотрите на нас! Нам весело играть, это очень просто. Вы тоже так сможете!». Да, они словно вселяли уверенность в каждого, кто смотрел на них, и я уверена, что у многих тогда возникло желание взяться за инструмент. Вспомнить былые времена, продолжить заниматься, но усерднее или же взять инструмент в первый раз и стремиться стать как они, играть так же легко и великолепно. В свое время мне точно не хватало такой мотивации».

Конец ознакомительного фрагмента.