Я смотрю на звёзды

Полина Вольская, 2022

Настоящую книгу можно рекомендовать читателям любого возраста. В издании описываются различные случаи из жизни автора, происшедшие с ним в разном возрасте. Большая глава посвящена путешествиям в многочисленные, в том числе экзотические страны мира. Огромное количество фотографий позволит максимально погрузиться в описываемые события. Книга написана простым языком с искромётным юмором и, хочется верить, не оставит равнодушными большинство читателей.

Война. Блокада

Когда началась война, папе было 10 лет, его сестре Тамаре — 5. Толя был в лагере под Ленинградом. Бабушка срочно поехала за ним, не дожидаясь приезда сына в город. Уже объявили начало войны. Три километра от станции бежала, не разбирая дороги, плакала. На семейном совете решали, ехать ли в эвакуацию или оставаться в городе. Родители Лизы (также как и родители Васи) решили остаться, главным аргументом было то, что война вот-вот кончится. Мария (сестра Лизы) с дочкой Ниной тоже осталась. Дед Вася работал на Балтийском заводе, был очень хорошим слесарем. Его забрали в рабочее ополчение. Лиза и её сестра Катя решили ехать на Урал. Своим непростым решением они спасли детям жизнь. Лиза с Толей и Тамарой работали в колхозе. Папа даже зарабатывал трудодни. У них была коза Ирка, кормилица. Деревня была в Пермском крае и называлась Елово. Бабушка много и тяжело работала. Приходилось таскать мешки с картофелем и овощами. Катя с сыном Веней, будущим военным хирургом, и дочерью Зоей были тоже на Урале, но в другом районе. Жизнь в эвакуации была очень непростой, но все остались живы. А сестра Кати и Лизы — Маша с дочкой Ниной остались в Ленинграде. Маша работала на заводе, хлеб отдавала дочке. Была зима, морозы стояли сильные. Спали они вместе, прижавшись друг к другу. И однажды утром Маша не проснулась. Девятилетняя Нина, увидев рядом неподвижную мать, долго тормошила её. А когда наконец поняла, что она мертва — оцепенела. От сильнейшего стресса у неё начался нейродерматит. Нина вся покрылась сухой тёмной похожей на пергамент кожей. От этой болезни она уже никогда не смогла вылечиться. У Нины было больное сердце, она не смогла устроить свою личную жизнь, ни мужа, ни детей. В конце жизни у неё был спутник Володя, но недолго, так как рано умер. Отец её погиб на войне. Мои прадедушки и прабабущки тоже погибли в блокаду и похоронены на Волковском кладбище в братской могиле. Когда умерла баба Лиза (ей было 86 лет), мы разбирали вещи в её комнате и нашли огромный мешок с сухарями, который она хранила на"чёрный день".

Хочется плакать. Однажды в гостях зашёл разговор о блокаде. Молодые люди высказали предположение, что не надо было держать оборону города, голодать, умирать. Лучше было сдать город, и все остались бы живы. Страшно было слушать. Знаем всю правду о блокаде, о складах продуктов, о сытых и довольных, о каннибализме, о бесчеловечности людей, но перечеркнуть и обесценить уже произошедшее невозможно. Ещё живы дети блокады, и некоторых я знаю. Люди, которые говорили о сдаче города, — не Ленинградцы. Они не гладили в детстве сфинксов по спинке, не бродили по залам Эрмитажа, не мерили ладошками стопы Атлантов на Миллионной улице, не смотрели на город с Исаакия, не катались на роликах вокруг Александрийского столпа. Не кормили уток в Таврическом саду.