Убийцы Мидаса

Питер Аспе, 1996

Морозным утром на одной из центральных улиц Брюгге обнаружен смертельно раненный мужчина. А ночью кто-то взорвал памятник известному фламандскому поэту. Руководство города в панике: главный источник дохода Брюгге – туризм под угрозой. Люди не захотят посещать город, в котором убивают иностранцев и взрывают памятники. Расследование ведет комиссар полиции Ван-Ин. Комиссар разрабатывает несколько версий, но его знаменитая интуиция подсказывает ему, что между убийством и взрывом памятника есть связь. И что хуже всего, будут новые преступления…

Глава 2

Снег пошел около шести часов утра. Первые робкие снежинки медленно кружились в воздухе и ложились на землю, покрывая ее белым мягким одеялом. А к тому времени, как дворник Джино Хилдерсон вышел на работу — в половине девятого, — все улицы уже были покрыты толстым слоем снега. В это холодное зимнее утро город выглядел так, словно сошел с картинки из волшебной сказки. Джино ехал по пустынным в этот ранний час городским улицам на своем трехколесном Piaggio. Несмотря на отсутствие транспорта, ехать было трудно. Piaggio то и дело буксовал на снежных заносах. Около Рыбного рынка Джино подобрал свой первый за сегодняшнее утро мусор. Это была пустая консервная банка.

На Блайнд-Эзел-стрит Джино машинально снизил скорость. В начале улицы стоял дорожный знак, запрещающий превышение скорости. Но тут же Джино мысленно обругал себя за глупость и опять поехал быстрее. Он, как и многие водители, всегда нарушал правила. Таким образом ему удавалось сэкономить несколько драгоценных минут. При этом он шел на разные ухищрения, чтобы избежать штрафа и выговора от полиции.

Но около здания муниципалитета Джино поневоле пришлось задержаться. Его Piaggio забуксовал на большом снежном заносе. С большим трудом Джино удалось выехать на ровную дорогу. Но тут внимание дворника привлекла одна странная деталь. В двух ярдах от него лицом вниз лежал человек. Джино резко нажал на тормоз, слез с Piaggio и подошел к лежащему на снегу человеку. Тихонько выругавшись, Джино наклонился и дотронулся до его плеча. Мужчина не пошевелился — он вообще не подавал никаких признаков жизни.

— Ты слишком много выпил, приятель, — посочувствовал дворник.

Он окинул лежавшего на снегу мужчину задумчивым взглядом. Мужчина был одет в дорогое светло-коричневое пальто из верблюжьей шерсти. Туфли его были начищены до блеска.

Джино охватило смутное беспокойство. Он опять взглянул на лежащего на снегу незнакомца. Разве такие хорошо одетые господа валяются на улицах пьяные? Раздражение, охватившее было Джино, когда он заметил лежащего на снегу, начинало проходить. Он понял: здесь что-то не так.

Джино потряс незнакомца за плечо.

— Эй, приятель! Ты как? Все в порядке? — спросил он. Голос его прозвучал неожиданно хрипло.

Мужчина застонал.

— Ну слава богу, — облегченно вздохнул Джино. — Пойдем, приятель. Вставай. Подожди, я дам тебе руку.

Джино был образцовым работником и порядочным человеком. Поэтому ему и в голову не пришло бросить незнакомца на произвол судьбы и отправиться по своим делам. Он взял мужчину под руки и оттащил его к стене здания муниципалитета. Мимоходом он взглянул на объявления о предстоящих свадьбах в стеклянных витринах.

— Ну как? Тебе уже лучше? — спросил Джино, озабоченно заглядывая ему в лицо, и сам поразился собственной глупости.

Незнакомец — а это был довольно пожилой мужчина — выглядел просто ужасно: лицо его было смертельно бледным, губы посинели. Джино наклонился к нему и принюхался. Как он и предполагал с самого начала, этот человек был пьян — от незнакомца несло перегаром, как из винной бочки.

— Значит, ты действительно напился, приятель, — удовлетворенно констатировал Джино.

Словно в тумане, Дитрих Фиддл — а это был именно он — услышал голос какого-то иностранца, но звуки доходили до него как сквозь толщу воды.

Джино в замешательстве уставился на него, в задумчивости пожевал давно потухшую сигару. Мужчина между тем принялся медленно сползать вниз. И только теперь Джино заметил страшную рану на его виске и запекшуюся кровь, покрывавшую всю левую сторону его лица.

— Проклятье! — воскликнул Джино. — Подожди немного, приятель. Я скоро вернусь.

С этими словами Джино бросился бежать в сторону Бург-сквер, а потом свернул на Брейдел-стрит. А вообще путь его лежал на Рыночную площадь. Там стояло несколько телефонов-автоматов. К счастью, среди них оказался один старого образца, который принимал монеты, и Джино смог позвонить без карточки, которой у него не было.

Джино долго не мог дозвониться.

— Алло! Это девять-один-один? — прокричал он, когда наконец услышал в трубке мужской голос.

— Да. Что у вас случилось? — невозмутимо спросил Джозеф Дементс.

— Необходима срочная помощь. На улице человек истекает кровью. Не могли бы вы кого-нибудь сюда послать? — слегка приободрившись, проговорил Джино.

Дементс затушил сигарету, бросил окурок в стеклянную пепельницу, стоявшую на столе перед ним, и взял из стаканчика шариковую ручку.

— Пожалуйста, назовите свое имя, — все тем же невозмутимым тоном попросил он.

— Меня зовут Джино Хилдерсон, — ответил дворник. — Этот человек находится под мостом Сайс на Блайнд-Эзел-стрит.

Невозмутимость диспетчера действовала Джино на нервы, он ведь не знал, что Дементс уже сообщил в больницу и что двое парамедиков в этот момент садятся в машину скорой помощи, чтобы выехать на место происшествия. Как только Джино сказал, что человек опасно ранен и истекает кровью, Дементс сразу же нажал на сигнальную кнопку.

— Пострадавший находится в сознании? — продолжал свои вопросы Дементс, одновременно передавая по чрезвычайной линии полученную от Джино информацию дежурному офицеру полиции. А дежурный офицер, в свою очередь, послал на место происшествия патрульную машину.

— Как я уже сказал, этот человек в очень тяжелом состоянии, — задыхаясь, проговорил Джино. — Если вы не поторопитесь, ему придет конец. Хватит задавать вопросы. Дорога каждая минута.

— Я вас понял, — спокойно ответил Дементс. — Возвращайтесь к пострадавшему и оставайтесь с ним до приезда скорой помощи. Парамедики уже едут.

С этими словами Дементс повесил трубку. Происшествие, судя по всему, действительно было серьезным. Именно поэтому Дементс вызвал неотложную помощь сразу, не прекращая разговора с мистером Хилдерсоном.

Арентс, врач неотложной медицинской помощи, ел китайскую лапшу в комнате отдыха вместе с молодой симпатичной медсестрой. Настроение у него было просто прекрасным. И даже звонок Дементса не испортил его, хотя он и вынужден был прервать свою трапезу. Арентс и его коллега Айван Девильде сразу же поспешили к гаражу. В это утро Арентс был счастлив и беззаботен, как никогда. Он не имел ничего общего с теми засыпающими на ходу козлами в белых халатах, которые, словно тени, бродят по больничным палатам. Судьба была к Арентсу на удивление благосклонна. Он был молод, здоров, и ему хватало денег на жизнь.

Хотя в этот утренний час дороги были почти пустыми, Девильде включил сирену. Машина скорой помощи мчалась по тихим заснеженным улицам.

Полиция приехала на место происшествия всего через несколько минут. Но эти минуты ожидания тянулись для Джино мучительно долго. Он сидел рядом с раненым, уставившись в одну точку. Незнакомец не подавал никаких признаков жизни. Джино про себя молил Бога, чтобы этот человек был еще жив.

Наконец к месту происшествия подъехала полицейская машина. Из нее вышел офицер Брайнух. Это был коренастый мужчина средних лет. Он служил в полиции уже двадцать два года и многое успел повидать на своем веку. Офицер Брайнух склонился над потерпевшим и окинул его быстрым, профессиональным взглядом. Он сразу же понял, что дворник совсем не преувеличивал, когда говорил, что мужчина находится в тяжелом состоянии. Не желая терять ни минуты, офицер Брайнух бросился к полицейской машине, чтобы передать срочное сообщение по рации.

— Говорит офицер Брайнух. У нас пострадавший. Он находится в очень тяжелом состоянии. — Несмотря на чрезвычайную ситуацию, голос полицейского звучал спокойно и невозмутимо. — У него серьезная рана на левом виске. Вряд ли она получена при падении. Судя по всему, у нас нападение.

Последнюю фразу он сказал, втайне гордясь собой и своим умением с первого взгляда определять причины полученных пострадавшими увечий.

Дежурный офицер Джин-Мари Вервен взглянул на часы. Через десять минут его смена заканчивалась. Он собирался перепоручить это дело своим коллегам и отправиться домой. Но Брайнух был дотошным человеком. И если он решит, что случившееся не несчастный случай, а все же дело рук преступника, он не отпустит Вервена домой ни через десять минут, ни даже через час.

— Я все понял, Брайнух, — ответил по рации Вервен. — Уже выезжаю.

Вервен отключился. Губы Брайнуха тронула ухмылка. Он представил себе недовольное выражение лица дежурного полицейского. Получить срочный вызов за десять минут до конца смены! Можно понять, что он сейчас чувствует.

Буквально через несколько минут подъехала и машина скорой помощи. Из-за снежных заносов двигалась машина с трудом, словно плуг по сырой земле. Жан Декостер крепко прижимал к груди чемоданчик для оказания первой помощи. Зимой помогать пострадавшим было гораздо сложнее, чем в теплое время года. И потому в это утро Жану нужно было как следует подготовиться. Вим Дефрудт остановил машину в двух ярдах от пострадавшего. Захватив с собой термоодеяло, Декостер открыл дверцу и выскочил наружу. Его коллега уже склонился над мужчиной и безуспешно пытался нащупать у него пульс. Несчастного уже перенесли подальше от стены, чтобы медикам было удобнее работать. Декостер быстро достал термоодеяло из пластиковой упаковки и завернул в него пострадавшего. Доктор еще не успел приехать. И все, что оставалось Декостеру, — это попытаться оказать мужчине первую помощь. Он сделал ему искусственное дыхание, а потом — массаж сердца, чтобы заставить кровь циркулировать.

Дефрудт между тем принес из машины скорой помощи нашатырь. Он был готов в любую минуту прийти на помощь Декостеру, чтобы привести в чувство раненого.

Джино Хилдерсон задумчиво наблюдал за этой сценой. Еще никогда в жизни ему не приходилось видеть, как работают парамедики. Неожиданно утреннюю тишину нарушила сирена второй скорой помощи. На Бург-сквер выехала машина с командой МЕТ. А спустя десять минут прибыл и дежурный офицер Джин-Мари Вервен. Снег на Бург-сквер был испещрен следами шин. Эти следы напоминали одну из картин Мондриана.

Арентс сразу направился к раненому и склонился над ним, отстранив Декостера. Доктор попытался нащупать пульс, а потом сам сделал массаж сердца. Спустя минуту он подозвал Декостера.

— Теперь ваша очередь, — проговорил Арентс, — приступайте.

Декостер кивнул. Раненый все так же не подавал никаких признаков жизни.

Арентс открыл свою сумку и долго в ней рылся. Он что-то искал и никак не мог найти. Поиски заняли у него целых двадцать секунд. Наконец он достал упаковку стерильных шприцев.

Арентс вскрыл ампулу с адреналином, наполнил шприц и сделал раненому укол прямо в сердечную мышцу. Джино содрогнулся — выглядело это жутко.

* * *

— На твоем месте я не стал бы жаловаться, — улыбнувшись, проговорил Версавел. — Ведь ты единственный, кто сам вызывается дежурить по воскресеньям.

Ван-Ин нервно закурил. Костюм, в который он был одет, был измят и стал похож на старую, полинявшую тряпку.

— Да, я соглашаюсь дежурить по воскресеньям. Но это не значит, что я должен разгребать дерьмо за Вервеном, — отрезал он. — За сегодняшнюю ночь я не сомкнул глаз. Хотя обычно по воскресеньям все тихо и спокойно.

Версавел, покручивая ус, с сочувствием посмотрел на Ван-Ина. У того была одна особенность: в раздражении он не переставая ходил взад и вперед по комнате. Наконец, устав, он остановился у окна и налил себе кофе.

— Не понимаю, кому понадобилось совершать убийство в воскресенье утром, — проворчал Ван-Ин.

— Когда потерпевшего отвезли в больницу, он был еще жив, — сухо возразил Версавел. — Но, по словам одного из парамедиков, состояние его было критическим. Субдуральные гематомы часто заканчиваются летальным исходом.

— Я ничего не понимаю в этом, Гвидо. Говори яснее, — раздраженно произнес Ван-Ин.

— Прошу прощения, комиссар, — смущенно извинился Версавел. — Это у меня чисто профессиональное. Скажу попроще: у пострадавшего пролом черепа и обширное внутреннее кровотечение.

Версавел сел за свой письменный стол и вытянул ноги. В отличие от костюма Ван-Ина и пиджак и брюки Версавела выглядели безукоризненно.

— Значит, этот немец сильно пострадал, — усмехнувшись, сказал Ван-Ин. — Хоть в чем-то нам повезло.

Версавел предпочел пропустить последнюю фразу Ван-Ина мимо ушей. Все знали, что Ван-Ин терпеть не может немцев.

— Боюсь, это не сильно что-либо меняет: нам все равно придется расследовать это дело. Что, если комиссар Коломбо позвонит и потребует отчет о проделанной работе? — насмешливо спросил он.

Ван-Ин резко поднял чашку с недопитым кофе, делая вид, что намеревается запустить ею в Версавела. Версавел инстинктивно пригнулся.

— С какой радостью я бы бросил в тебя эту чашку. Представь себе, во что превратился бы твой безукоризненный костюм. Но мне жаль переводить на тебя кофе, — расхохотавшись, проговорил Ван-Ин.

Версавел выпрямился, поняв, что опасность миновала и Ван-Ин успокоился.

— Вервен написал отчет?

— Ну, ты же знаешь Вервена. Исписать целую страницу для него непосильный труд. Кроме того, он, вероятно, все еще не вернулся с места происшествия.

— О, Иисус Гельмут Христос! И за что нам уготованы такие муки? И надо же было, чтобы все произошло в воскресенье! В мое дежурство!

— Чтобы хоть как-то скрасить нашу судьбу, ты можешь налить кофе и мне, — со вздохом проговорил Версавел.

— Надеюсь, Вервен хотя бы сообщил о случившемся прокурору, — после минуты напряженных раздумий предположил Ван-Ин. — Если этот немец уже на пути к Валгалле,^[7] то они могут приняться за дело незамедлительно.

— Неужели тебе совсем неинтересно, что произошло? Согласись, для нашего города это весьма неординарное происшествие.

Ван-Ин презрительно усмехнулся и покачал головой. Но Версавел прекрасно понимал, что Ван-Ин лукавит, не может он быть равнодушен к делу.

— Все это очень странно. На первый взгляд у этого преступления совершенно нет мотивов, — размышлял вслух Версавел. — Это явно не ограбление. В кармане у жертвы было найдено восемьсот марок и три кредитные карточки.

— Восемьсот марок? — саркастически улыбнувшись, переспросил Ван-Ин. — В его кармане нашли целых восемь сотен?

Версавел поднес к лицу чашку с дымящимся ароматным кофе и с наслаждением вдохнул. Он привык к резким переменам настроения комиссара и старался не обращать на это внимания.

Снова повалил снег. И, хотя шел уже десятый час, водители ездили с включенными фарами.

— Мы послали туда четырех офицеров, для того чтобы допросить возможных свидетелей происшествия, — сказал Версавел.

— Вряд ли из этого что-нибудь выйдет. На Бург-сквер практически никто не живет. — Ван-Ин потянулся, зевнул и подошел к окну. Он провожал задумчивым взглядом пушистые снежинки, танцевавшие в воздухе.

— Швейцар здания муниципалитета рассказал, что около половины третьего слышал странный шум.

— А он кого-нибудь видел? — спросил Ван-Ин, все так же задумчиво глядя на снег.

— Конечно нет. Он окончательно проснулся только, когда услышал звуки сирен. А тому шуму он тогда не придал значения.

— Значит, он ничем не сможет нам помочь, — медленно проговорил Ван-Ин. Он наконец-то оторвался от созерцания снега за окном и налил себе еще кофе. В свою чашку он, как обычно, бросил два кусочка сахара.

Версавел шутливо похлопал себя по животу, намекая на пристрастие Ван-Ина к сладкому кофе. Сам Версавел был в отличной форме — ни грамма лишнего веса.

— Ну, не всем же дано выглядеть как супермен, — огрызнулся Ван-Ин, отзываясь на его жест. — Если бы все выглядели как модели из мужского журнала, что бы мы с тобой делали, дружище?

— Ты действительно хочешь это знать? — Глаза Версавела насмешливо блеснули.

— Что поделаешь, одним даны совершенные тела, а другим совершенные мозги, — расхаживая взад и вперед по комнате, заявил Ван-Ин. — Это еще вопрос, что важнее.

С этим замечанием невозможно было поспорить.

— Ладно, хватит болтать. Позвони Вервену и сообщи ему, что мы беремся за это дело. Если мы прямо сейчас не начнем действовать, то завтра утром получим нагоняй от шефа.

— Как скажете, комиссар. Вам виднее, — официальным тоном отчеканил Версавел.

* * *

— Вервен сделал фотографии потерпевшего? — спросил Ван-Ин, когда они с вместе с Версавелом ехали в больничном лифте. Сегодня утром потерпевший поступил в эту больницу.

— Я позвонил Лео, — улыбнувшись, сообщил Версавел. — Если нам повезет, мы сможем застать его в кафетерии.

— Надменный болван! Никогда его не застанешь на месте.

Версавел счел за лучшее промолчать.

— Думаю, наш потерпевший всю ночь веселился в каком-нибудь баре, — задумчиво проговорил Ван-Ин. — Вряд ли он поехал бы в центр города в такую жуткую погоду, чтобы сходить в кино. Может быть, все дело лишь в том, что он слишком много выпил.

Медсестра, которая вместе с ними ехала в лифте, с сомнением покачала головой.

— От алкоголя еще никто не умирал, — возразил Версавел. А про себя подумал, что, если бы это было не так, комиссар уже давно бы отправился к праотцам.

Палаты интенсивной терапии в больнице Сент-Джонса были переполнены. Восемь медсестер и два доктора выбивались из сил, но все равно не могли справиться с огромным наплывом больных. В выходные, как известно, у врачей всегда много работы, так как возрастает количество несчастных случаев.

— Полиция, мадам, — подражая полицейским из американских фильмов, объявил Ван-Ин, когда они подошли к молодой, нарядно одетой женщине-регистратору, сидящей за стойкой.

— Доброе утро, джентльмены, — вежливо поприветствовала их она. — Что я могу для вас сделать?

Вопрос ее прозвучал двусмысленно. Версавел надеялся, что Ван-Ин не скажет какую-нибудь пошлость. Комиссар колебался.

— Мы хотели бы переговорить с лечащим врачом потерпевшего, — сказал он. — Это возможно устроить прямо сейчас?

Девушка посмотрела на Ван-Ина с таким негодованием, словно он попросил аудиенции с Господом Богом.

— Я имею в виду врача из бригады скорой помощи, — пояснил Ван-Ин.

— Его фамилия Арентс, — добавил Версавел.

— Скажите ему, что это срочно.

Врачи и медсестры всегда неохотно соглашаются на разговор с полицией, ссылаясь на страшную занятость. Но стоит им сказать, что «это срочно», буквально меняются на глазах. Возможно, потому, что сами они привыкли работать в режиме чрезвычайной ситуации, и только «что-то по-настоящему срочное» может заставить их оторваться от своих дел.

Однако сейчас эта уловка не подействовала на регистратора. Она сжала губы и тяжело вздохнула. Версавел сразу же почувствовал неладное. При этом он успел заметить, как ее пышная грудь заколыхалась под тонкой тканью белого халата. Девушка недавно окончила медицинскую школу. Она искала работу целых полгода и, наконец, смогла устроиться в эту больницу регистратором. Эта нервная, малооплачиваемая работа явно не была пределом ее мечтаний. Но делать было нечего. Ей нужно было как-то зарабатывать себе на жизнь. В итоге она с головой завалена работой, едва сводит концы с концами и потому постоянно раздражена. Любой пустяк мог вывести ее из себя.

— Доктор Арентс уехал по вызову пятнадцать минут назад, — натянуто улыбнувшись, проговорила она. — Так что, простите, ничем не могу вам помочь, джентльмены.

С этими словами она села за компьютер и принялась что-то печатать.

— Окажите мне услугу, моя дорогая, — заискивающим тоном проговорил Ван-Ин.

Версавел с удивлением посмотрел на него. Еще ни с кем комиссар не разговаривал так ласково и проникновенно.

— Я расследую покушение на убийство. Доктор Арентс был на месте происшествия и привез раненого в больницу. Возможно, он может пролить свет на случившееся с Фиддлом.

Но даже ласковое обращение «дорогая» и проникновенный тон комиссара не смягчили сердца вечно всем недовольной особы. Лицо ее приняло еще более сердитое выражение, и она еще яростнее стала бить по клавиатуре. В эту минуту она напоминала разгневанную гарпию.

— Ответьте мне на один вопрос, моя дорогая. Вы работаете по ежемесячному контракту? — спросил Ван-Ин.

Девушка на мгновение перестала печатать и сердито посмотрела на комиссара.

— Просто… Просто, если вы сию же минуту не позовете доктора Арентса, то через месяц будете торговать бакалеей в магазине Армии спасения, — с трудом сдерживая ярость, проговорил Ван-Ин. В гневе комиссар был страшен и не знал пощады.

Версавел покрутил ус, с трудом сдерживая злорадную улыбку. На регистраторшу было жалко смотреть. Из разгневанной гарпии она в мгновение ока превратилась в испуганного ягненка, отбившегося от стада.

— Хорошо, я позову его, если вы так этого хотите, — дрожащим голосом сказала она.

Девушка тут же стала звонить по телефону. Ее тонкие, изящные пальцы дрожали. Ван-Ин закурил, на его лице играла торжествующая улыбка. В эту минуту он напоминал великого и бесстрашного героя в исполнении Брюса Уиллиса.

— Доктор Арентс только что вернулся с вызова, — недовольно проговорила она. — Подождите немного. Он сейчас подойдет.

Не прошло и минуты, как появился доктор Арентс. Он был одет в белый халат, накинутый на дорогой итальянский костюм. Версавел с восхищением смотрел на него.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Я доктор Арентс. О чем вы хотели со мной поговорить?

— Я комиссар Ван-Ин, а это мой коллега Гвидо Версавел.

— Очень приятно, — холодно проговорил доктор Арентс.

Они пожали друг другу руки.

Доктор Арентс недовольно смотрел на полицейских. Он работал уже целых девять часов и очень устал. Поэтому у него не было ни малейшего желания беседовать с ними. А Версавел все не мог оторвать взгляд от молодого доктора, он был красив, как Адонис.

— Мы хотели бы поговорить об этом немецком туристе Дитрихе Фиддле…

— Он в реанимации, — оборвал его доктор Арентс. — Наш пациент в очень тяжелом состоянии. И пока не может отвечать на вопросы полиции.

— Ну конечно, доктор, — сказал Ван-Ин. Комиссар был сама кротость. — Я и не собирался сегодня допрашивать потерпевшего. Он в коме?

Версавел нервно покрутил усы. Комиссар шел напролом, и это могло все испортить.

— Я не имею права отвечать на этот вопрос, — отрезал Арентс.

— Что так? Врачебная тайна? — хмыкнув, поинтересовался Версавел.

— Но вы же сказали, что потерпевший находится в очень тяжелом состоянии, — продолжал настаивать Ван-Ин.

— Да, состояние его действительно критическое, — кивнув, проговорил доктор Арентс. Ему уже порядком надоела эта игра в кошки-мышки. — Чего вы все от меня хотите? Полчаса назад приходил ваш коллега, чтобы сфотографировать потерпевшего. Теперь — вы. Да поймите же вы, наконец, даже если операция пройдет успешно, Фиддл все равно в ближайшие пару недель будет не способен ни с кем разговаривать.

Ван-Ин затушил сигарету и бросил окурок в цветочный горшок. Арентс поморщился, но ничего не сказал. Версавел подумал, что доктор Арентс не такой уж и грозный, каким пытается казаться.

— Я и не собирался задавать ему никаких вопросов, — невозмутимо возразил Ван-Ин. — С вашего разрешения я хотел бы осмотреть его личные вещи. И потом, к чему нам ссориться? Мы все в конечном счете делаем одно дело — помогаем людям, доктор. Вы спасаете им жизнь, а мы раскрываем преступления.

Арентс кивнул. Только тут Версавел заметил, какое утомленное и бледное у него лицо. Образ божественного Адониса таял на глазах.

— Ну хорошо. Чем я могу быть вам полезен? — устало спросил он.

Как и все врачи, доктор Арентс был очень рассеян и никогда не слушал собеседника. Поэтому он пропустил мимо ушей просьбу Ван-Ина показать ему личные вещи Фиддла.

— Я хочу, чтобы вы показали мне личные вещи Фиддла, — терпеливо повторил Ван-Ин. На этот раз он намеренно опустил слово «доктор».

— Что ж, с этим не должно возникнуть проблем, — сухо проговорил Арентс. — Мириам, не могли бы вы показать этим джентльменам то, что они просят?

Девушка кивнула.

— Я буду в отделении интенсивной терапии.

Версавел заметил, как Мириам и Арентс обменялись понимающими взглядами. Их обоих утомили расспросы этих надоедливых полицейских.

Примечания

7

Валгалла — в германо-скандинавской мифологии — рай для павших в бою воинов. (Примеч. ред.)