Теряя корни. Когда ты разгневан, думай о последствиях

Петр Васильев

Что может произойти в охваченном предкризисным состоянием государстве, если трое студентов познакомятся друг с другом на отработке? Что они сделают, получив шанс повлиять на ход событий? И как поступят, если предаст даже тот, кто не может предать?

Глава 1. Нежданная Отработка

Этот день, как и все прочие, Студент провёл в библиотеки Университета имени Рютина — одного из ведущих образовательных учреждений Нового Государства. Монументальное 3-х этажное здание в историческом центре Арконы (город был сильно разрушен в ходе боёв с мольдийцами, поэтому во время его восстановления было решено переместить административный центр на восток, ближе к железной дороге, связывающей Аркону со столицей. Университет, таким образом, оказался в более спокойном районе) было построено через 5 лет после окончания Войны за Основание по постановлению Государственного совета Республики — бурное развитие науки и техники требовало соответствующих кадров, которых надо было готовить как можно скорее. Тогда поступить туда было легко — брали всех, кто владел грамотой и мог написать внятную автобиографию. Выпускники университета занимали ведущие позиции в инженерно-техническом корпусе Республики и внесли серьезный вклад в победу страны в Великой войне за Освобождение упорным трудом по увеличению производства вооружений.

После военного переворота 52 года и начала осуществления политики Новой социальной демократии правила поступления были резко ужесточены. Теперь приоритет отдавался детям из семей военнослужащих (желательно — офицеров) и предпринимателей, а дети из семей, поддерживавших Республику или занимавших при ней высокое положение, были лишены права на получение высшего образования. Появились элементы милитаризации — обязательный курс военной подготовки, исполнение патриотических песен и гимнов на общих собраниях (которые, правда, проводились нечасто), полувоенная форма одежды преподавателей. За порядком в университете следил его первый (или политический) отдел, который возглавлял прикомандированный к университету куратор от КГБ. Его называли Главным чекистом и сильно побаивались.

Студент сидел за столом в читальном зале и изучал «Пособие по геодезическим и землеустроительным работам», Это был достаточно высокий для своих лет, но щуплый человек с вечно растрепанной причёской черных волос, узким лицом и длинными паукообразными конечностями. Его нельзя было назвать красавцем, а привычка сидеть, низко согнув спину и низкий бас ломающегося голоса делали его очень похожим на старика. В школе за это и за прилежность в учёбе Студента недолюбливали и, при молчаливом согласии большинства учащихся, травили, Но ему повезло — он не застал бурных событий, сопровождавших приход к власти военных, более того, с приходом в стены школы представителей КГБ дисциплина резко ужесточилась и травля фактически прекратилась.

Дедушка Студента был командиром одной из воинских частей Национального корпуса профессиональных стрелков (НКПС), а хороший аттестат снимал всякие вопросы у приёмной комиссии, поэтому Студента без проблем приняли в Университет имени Рютина на считавшийся «трудным, но интересным» факультет землеустройства и кадастра. На потоке отношение к нему было в целом положительное, но друзей у него так и не появилось.

И вот, Студент своё свободное время проводил в университетской библиотеке. Там было тепло (после того, как Главный чекист при посещении расположенных в подвале запасников сильно простудился и две недели был вынужден отпаиваться настойками из целебных трав, ректорат спешно наладил отопление всего нижнего яруса, в том числе и библиотеки), не работало радио (по которому каждый перерыв звучали молодежные песни, преимущественно из Северо-западного протектората), было спокойно, уютно и… как-то органично. Тяга к знаниям у него была гораздо сильнее, чем у большинства однокурсников, она компенсировала все тягостные воспоминания о былых страданиях и давала надежду на что-то лучшее. Студент мог рассчитывать на хороший диплом и даже на распределение в государственную кадастровую службу или, что вероятнее, в службу военных картографов Армии обороны.

Но в тот день произошло неожиданное для него событие, невольно спровоцировавшее посмотреть на жизнь под иным углом, но при этом преодолевшее былую его замкнутость.

Закончив читать «Пособие», Студент сдал его и пошёл в аудиторию, где должна была быть лекция по геодезии. Но он до неё не дошёл.

В коридоре на втором этаже раздался какой-то шум. Любопытство заставило его приблизиться и посмотреть, что происходит. А там явно дело шло к драке.

Обоих студентов, окружённых толпой зевак, он знал — это были Агис Владимиров и Гай Оптов. Оба были известными бузотёрами. Первый был высоким для своего возраста парнем с кулаками-гирями, резкими чертами лица и вечно взъерошенными русыми волосами, второй же был не ниже его, но более упитанный и всегда следящий за своей внешностью брюнет. Агис был родом из семьи инженеров, работавших на Арконском машиностроительном заводе, входившем в концерн «Полюс» — градообразующем предприятии Арконы, производившем широкую номенклатуру продукции — от игрушек до танков для Армии обороны Нового Государства. Гай же являлся отпрыском влиятельнейшего «колбасного короля» Тимура Оптова — генерального директора агрохолдинга «АгроВоенн», кормившего едва ли не половину страны мясом и мясными продуктами. Пользуясь влиянием отца, он активно «качал права» и вёл себя максимально разнузданно, поэтому очередная драка ни у кого не вызывала удивления. Все знали, что ректорат не станет связываться с его отцом, а отвечающий за поддержание дисциплины первый отдел Университета во главе с Главным чекистом не обратит внимание на инцидент, максимум ограничившись «разъяснительной беседой» с сопричастными.

— Что, Владимиров, стрёмно драться? Знаешь ведь, что влетит.

— Вёл бы себя посдержаннее, Оптов — не было бы столько проблем.

— У меня проблем и не будет. А вот у тебя… — и с этими словами он бросился на Владимирова, пытаясь нанести ему удар в бок. Тот увернулся и началась драка.

Толпа взвыла, подначивая дерущихся. Студент не любил драк и не собирался оставаться в коридоре, но уйти не успел.

— Что здесь происходит? — раздался голос позади. Все обернулись — к месту действия полным ходом приближался Проректор.

Это был сильно упитанный мужчина лет 50-ти с круглым добродушным лицом, на котором выделялся толстый нос. До своего назначения на столь высокий пост он был членом совета директоров крупного металлургического концерна, откуда принёс с собой дух корпоративизма — недоверие к вышестоящим, высокомерное отношение к нижестоящим, нетерпимость к критике. Ходячее отображение несправедливости и чванства.

— Так. Владимиров, Оптов. Драка, да. Опять? — с каждым словом всё больше раздражаясь, сказал он. — Ничего нового, впрочем.

— Господин Проректор, он первым начал! — тут же наябедничал Оптов.

— Охотно верю.

— Господин Проректор, Вы же знаете, что это неправда… — несмелым голосом сказал было кто-то из толпы.

— Молчать! Ну, что ж, раз отработки на тебя, Владимиров, просто так не действуют, придётся устроить децимацию. Оптов, в мой кабинет, а ты, Владимиров, и вы все — он обвёл руками толпу — к Главному чекисту на отработку.

Несколько секунд царило полное молчание, пока, наконец, до собравшихся начал доходить смысл сказанного.

— Но господин Проректор, мы не при чём!

— Просто остановились посмотреть…

— Мы же ничего не нарушали, господин Проректор!

— Я вообще из столовой шёл…

— А нас-то за что?

— Я всё сказал. — отрезал Проректор. — Это будет вам уроком. Все марш на отработку. — поддерживая Оптова за плечо, он вместе с ним пошёл к лестнице.

Студенты ошеломлённо смотрели во все стороны и громко возмущались, но делать было нечего — все знали, что Проректор отработки не отменяет. Понуро опустив голову, толпа потекла вниз, в первый отдел.

Несколько потрёпанного вида дверь, обитая коричневым деревом из Юго-восточного протектората, показалась достаточно быстро. Студенты остановились перед ней, в явной нерешительности даже постучать в обиталище Главного чекиста.

— Давай, Владимиров — твой косяк, тебе и отдуваться. Мы тут по твоей милости. — сказал кто-то и подтолкнул Агиса к двери.

— Сами же знаете, что это Гай всё… — огрызнулся тот, но постучал.

Дверь со скрипом открылась и вышел Главный чекист. Это был достаточно молодой подтянутый брюнет среднего роста не старше 40 лет с ястребинным, чуть смугловатым, лицом и шевелюрой, совсем не тронутой сединой, несмотря на всю напряженность его работы. Он был одет в так называемую «унифицированную» офицерскую форму Армии обороны — китель, портупею, галифе и фуражку. На погонах не было звёзд — сотрудники КГБ, работавшие в первых отделах организаций, предпочитали не афишировать свои чины и поэтому одевались в форму армейских офицеров.

Главного чекиста боялись — и боялись не зря. Во время Великой войны за Освобождение он служил в военной контрразведке, которая психологически ломала многих своих кадров, а демобилизация из армии после окончания войны только усугубила психологическую травму и породила в нём ненависть к Республике и её властям. Поэтому он легко подержал организацию офицеров-заговорщиков и стал её активным членом. Во время военного переворота Главный чекист принимал участие в захвате Зеркального дворца, а после создания Комитета государственной безопасности его включили в состав этой организации и направили устанавливать Новую социальную демократию в Университет имени Рютина.

Там он разошёлся по-полной. Первой была разогнана старая профсоюзная организация, за ней последовали Совет попечителей, Студенческий совет, все кружки и университетская газета. Студенческое самоуправление было объявлено «враждебной идеей» и запрещено. В холле был снят потрет Рютина, а на его месте появился глава Высшего Военного совета адмирал Эргер в парадной форме со всеми наградами. Бюст Рютина остался на месте, однако с него была снята памятная доска — в ней было сказано, что герой Войны за Основание придерживался республиканских взглядов. Прореспубликански настроенных преподавателей частью арестовали, частью уволили, количество же исключенных студентов никто и не считал. Пуританская дисциплина щедро сдобрялась отработками, которые назначались так часто, что все к ним привыкли. Радио университета теперь передавало только утвержденную Главным чекистом музыку, а его вкусы были специфическими — поэтому нескончаемые «модные девочки Нового Государства» из Северо-западного протектората забили радиоэфир. Тем не менее, студенты испытывали к нему и некоторое подобие уважения — Главного чекиста отличал особый циничный стиль общения, который делал его непохожим на того же Проректора.

Но даже этот жандарм не смог скрыть удивления, увидев перед собой не меньше полусотни студентов.

— Что-то вас многовато… — присвистнул он. — Что натворили?

Студенты начали, перебивая друг друга, рассказывать.

— Так, не все сразу. Ты. — от указал на какого-то, не знакомого Студенту, парня. — Объясни внятно, что произошло.

— Ну, короче, Оптов наехал на Владимирова, хотел на драку спровоцировать, как обычно. Слово за слово, начался движ, тут мы собрались — ничего такого, господин Главный чекист, просто поглазеть, — а тут господин Проректор идёт. Ну, короче, Оптова с собой забрал, а нас всех, кто там был, на отработку послал. Про децимацию какую-то что-то сказал. Господин Главный чекист, ну Вы же понимаете, что мы не при делах — может, отпустите, а?

— Ага, щас, разбежался. Ты мне поговори тут! — пригрозил Главный чекист и, явно не совсем понимая, что ему делать с такой толпой, призадумался. Студенты в страхе молчали.

— По-хорошему, вас надо в разные места пораскидать… — протянул он через какое-то время — но тогда вас контролировать будет некому. Ладно, пошли в подвал — будем полезным физическим трудом заниматься.

–… Как будто чем-то другим на отработках занимаемся… — едва слышно прошептал кто-то за спиной Студента. К счастью, Главный чекист не услышал.

Идя за Главным чекистом, студенты прошли холл, ловя удивлённые взгляды со всех сторон (ещё бы — такую толпу, идущую на отработку, можно было встретить нечасто), миновали бюст Рютина и, наконец, начали спускаться в подвал, где располагались запасники Университета.

Узкая, в своё время выдолбленная в мёрзлой земле, лестница вела глубоко вниз. Покрытые грибком стены веяли холодом и сыростью. Достаточно низкий потолок заставлял сгибаться в три погибели и спускаться осторожно, тем более, что никакого освещения не было.

Спуск продолжался уже явно не меньше получаса и Владимиров не выдержал:

— А есть другой путь в подвал? — спросил Агис.

— Много будешь знать — скоро состаришься. — ответил Главный чекист.

Но плотину молчания прорвало.

— Фу, почему тут столько плесени?! — раздался визжащий девичий голос.

Главный чекист усмехнулся.

— Может быть, потому что мы под землёй? Ты на каком факультете, девчонка?

— На филологическом.

— И чему вас там только учат?… Вот когда я в армии служил — нас всему учили. И картографии, и баллистике, и геологии, и логистике.

— Так… — студентка попыталась оправдаться — филология же наука о языках… Мы не должны знать, откуда берётся плесень.

— Бесспорно, мадам с мозгом курицы. Именно поэтому вы полные тупицы.

Студентка попыталась было что-то возразить, но её перебил Владимиров:

— Господин Главный чекист, а почему подвал выкопан на такой большой глубине?

— А ты пораскинь мозгами, Владимиров. Говорят, помогает…

— На случай бомбардировки? — сказал Студент.

— Ты не Владимиров, но да. У Каппстана и его союзников нет таких бомб, которые смогут пробить такую толщу земли. Пока нет. По хорошему говоря, надо было б ещё углубить, но рядовые придурки, которые тут были главными до адмирала Эргера, сочли, что и так сойдёт. В чём лично я далеко не уверен.

— Тут и так уже скоро дышать будет нечем, куда дальше-то… — возмутился кто-то.

— А ты помалкивай — и воздуху хватит.

Недовольный замолчал.

— А мне тут нравится. Знаете, есть тут что-то такое… сюрреалистическое… — произнес другой женский голос. Студентка явно забавлялась ситуацией, но вот Главный чекист неожиданно насторожился и спросил:

— Хм… Скажи-ка, девчонка, ты раньше на отработках не была?

— Нет… А в чём дело? — вопрос явно не застал её врасплох, хотя она и попыталась придать голосу удивлённый тон.

— Просто интонации знакомые… Где-то я что-то похожее слышал…

— Мы с Вами, господин Главный чекист, точно в первый раз столкнулись.

— Может и да, а может и нет… Не подскажешь, откуда родом?

— Из Северо-западного протектората.

— Хм. Интересно… Но, кажется, я понимаю…

–… Зато я не понимаю… — тихо сказала студентка, хотя Студенту показалось, что её голос звучал лживо.

Прошло ещё минут десять, за никто не проронил ни слова, но тут Главный чекист сам нарушил тишину:

— Раз уж мы спускаемся так долго, а вы задаёте мне глупые вопросы — поговорим о более познавательных и полезных вещах. Заодно посмотрю, что конкретно вбито в ваши глупые головки. Будете отвечать хорошо — так уж и быть, будет отработка полегче. Будете плохо — этот подвал запомнится вам надолго, очень… Итак, почему столица не в Арконе?

Первый же вопрос Главного чекиста ошарашил всех. Конечно, Аркона — более крупный, более населённый и, что важнее — более экономически развитый город по сравнению со столичным Венеденградом, К тому же, именно в Арконе заседал первый парламент страны — Антифеодальное вече народов и народностей, здесь была основана государственность.

— Потому что Венеденград дальше от границы? — сказал кто-то в самом конце колонны.

— После Великой войны за Освобождение это стало неактуально. Следующий.

— Может, потому что Аркона — слишком шумный город для размещения столицы?

— Не шумнее Венеденграда. Ещё идеи?

— Венеденград был центром феодального ига, да? Перенос туда столицы символизирует преемственность властей? — сказал Владимиров.

— Сказал бы ты такое в другом месте — остался бы без языка. Будем считать, что я этого не слышал. Ещё варианты?

— Венеденград расположен лучше Арконы в военном плане. Он защищён с севера областью вечной мерзлоты, с востока — бесконечными степями, с юга — лесами и с востока — реками. Его очень удобно защищать, что доказала Великая война за Освобождение. Аркона же находится на открытой местности. — сказала студентка из Северо-западного протектората.

Главный чекист рассмеялся.

— До самого простого и одновременно правильного ответа додумалась девчонка! Никогда бы не поверил, если б не видел умных баб на войне. Да. Молодец. Следующий вопрос — почему был распущен АВНИН?

— Потому что он исчерпал свою историческую роль, провозгласив объединение земель и создание Республики? — сразу же повторил фразу из учебника по национальной истории кто-то впереди Студента.

— Ха-ха, ты думал, что всё будет так просто? Не-е-т, тут надо пораскинуть мозгами. Владимиров, ты уже успел это сделать? У тебя времени было вдовль, давай, жги. Девчонка с Северо-западного, ты тоже.

— АВНИН был менее эффективным органом, чем Государственный совет? — предположил Агис.

— Как сказать, как сказать…

— Он хотел федеративное устройство устроить? — предположила уже студентка.

— Нет.

— В рядах АВНИН был раскол… — высказал догадку Студент.

— Так, вот уже теплее. Давай, пацан, развивай мысль.

— Ну… — Студент сам был удивлён, что угадал — наверное, когда была провозглашена Республика и началась разработка Устава, возникли разногласия по системе органов управления страной — кто-то хотел сохранить АВНИН, в котором были представлены все субъекты Республики, кто-то хотел сократить представительство…

— Сократить представительство… И чьё же?

Студент не ожидал, что окажется так близок к разгадке. Но вот действительно — чьё?

Крестьянских общин? Вроде, они и были в наибольшем выигрыше от результатов Войны за Основание, но, одновременно с этим, они же являлись и главными противниками Основателей при перераспределении полномочий — общины давали продовольствие, но города давали деньги, которые были нужны молодому государству позарез — а, значит, нужна была и их поддержка.

Городов? Купцы действительно очень сильно укрепили своё влияние во время войны, вовремя примкнув к Основателям, а ещё больше получили после неё. Но их аппетиты и не думали сокращаться, а давать ещё больше прав и привилегий АВНИН уже не мог, так как это ставило целостность только-только созданного государства под угрозу.

Аймаков? Спору нет, кочевники до последнего поддерживали феодалов и приняли новые власти в штыки (даже после того, как их вождь Эллак, активно воевавший на стороне феодалов, получил пост Вице-председателя АВНИН), их надёжность обоснованно ставилась под сомнение весь межвоенный период, что давало повод не допустить их к государственной машине. Но ещё большее ущемление вызывало ещё большую неприязнь.

Так кто же?

И тут Студента поразила неожиданная догадка.

— Всех. Общины выступали против расширения полномочий городов. Города же требовали слишком многого. Аймаки тогда себя ещё не реабилитировали, это только во вторую войну произойдёт, поэтому Основатели не могли рассчитывать на поддержку с их стороны. И тогда они распустили АВНИН, который был сформирован по административно-территориальному принципу, и решили создать Государственный совет, который формировался по национально-территориальному принципу. Представительство общин заметно снизилось, городов также ослабло, а аймаков увеличилось, и сформировалась самобалансирующаяся система.

— Чел, да ты шаришь… — произнесла та студентка, которая возмущалась плесенью.

— Действительно. Молодец, пацан. Ну, что ж — я вижу, что почти вы все тупаки и мозгами шевелить не желаете или не можете. Но, тем не менее, даже среди вас есть исключения. А раз так — я вам устрою интересную отработку. Легко не будет, это уж точно.

Наконец-то показался свет — один за другим, студенты зашли в освещённый множеством ламп длинный коридор, который уходил далеко вперёд. По бокам от него открывались какие-то помещения, некоторые из которых пустовали, некоторые — были забиты всяким хламом, некоторые блистали чистотой и порядком.

— Это… это что, мы будем отрабатываться… здесь?! — удивлённо произнёс кто-то из студентов.

— А ты что думал — это фабрика духов? Уж извиняй, мы не ищем лёгких путей… Да, и кстати — не «отрабатываться», а «отрабатывать». Пугать надо грамотно.

Главный чекист уверенно шагал вперёд, за ним менее уверенно шли студенты. Наконец, он остановился у одной из решеток, достал ключ и открыл её.

Взору студентов предстала огромная камера, заваленная всяким хламом — перевёрнутыми ящиками, ржавыми железяками, какой-то мебелью и прочими вещами, явно долго не бывшими в употреблении. Внимание Студента привлёк устрашающего вида громадный промышленный робот, согнутый в три погибели.

— Итак, уважаемые граждане нарушители, не нарушители и просто присутствующие. Камера, которую вы видите, должна быть приведена в порядок. Ящиков тут много, складываете туда всё, что увидите, и несёте дальше по коридору, восьмая отсюда дверь направо — смотрите не заблудитесь, искать не буду. Если ящики закончатся — двенадцатая отсюда дверь налево, возьмёте там новые. Робота — если кто не догоняет, это вон та большая бандура — трогать не надо — бракованная модель, если умудритесь его запустить — тут Главный чекист усмехнулся — то ваша жизнь будет трудной, интересной, но недолгой. Если найдёте какие-то книги — складывайте их отдельно. Согласно научно обоснованным нормам, на всё про всё у вас должно уйти не более четырёх часов. Если не управитесь до обеда — так уж и быть, включу вам радио, чтобы веселее работалось. Подмоги не обещаю, но если многоуважаемый Проректор ещё кого-нибудь поймает — отправлю их к вам. Всё, развлекайтесь. — с этими словами он вышел из камеры и пошёл куда-то по коридору.

Первые несколько минут царила полная тишина, но, наконец, Агис Владимиров выступил вперёд.

— Ну, чё делать-то остаётся, давайте собирать этот мусор, что-ль. Звиняйте, что втянул.

— Да ладно, что уж… Ты не нервничай, Владимиров, ты чёткий пацан. Всё равно Оптов опять сухим из воды вышел. — сказал кто-то и пошёл к ближайшей груде хлама.

Студенты понуро начали переворачивать ящики и разбирать мусор.

Мало-помалу завязалось знакомство. Правильно говорится, что ничто так не сближает людей, как общая беда.

Студент вскоре оказался возле Владимирова. Тот, явно волнуясь, пытался поднять деталь от какого-то механизма.

— Давай помогу — предложил Студент и вдвоём им удалось погрузить её в ящик.

— Спасибо, чувак, реально выручил. Я Агис Владимиров, ты уже знаешь.

— Приятно познакомиться, я Студент.

— Ты с какого факультета?

— С кадастра.

— Я с строительного.

— Ты не волнуйся, реально — нервные клетки не восстанавливаются. Сейчас себя накрутишь, а потом болезни косяком пойдут. По себе знаю.

— Да я понимаю, но, блин, реально обидно за всех вас — вы ж не виноваты, что там оказались. Вот ты откуда там появился?

— Я вообще из библиотеки шёл…

— Вот шиза, да? Небось отличник, да?

— Ну… — Студент покраснел. — Есть немного, да.

— Да ладно, я ж нормальный, ничего против ботанов не имею.

Они продолжили работать. Вскоре рядом оказалась девчонка из Северо-западного протектората, которая не без интереса разглядывала робота и явно что-то прикидывала.

Она была довольно хороша собой — высокая блондинка со длинными соломенными волосами, миниатюрным лицом «как у куклы», карими глазами и небольшим острым носиком, но от неё буквально веяло авантюрным духом её родного протектората.

— Хм… Слушай, Владимиров, как бы эту штукенцию запустить? Как думаешь?

— Ты слышала, что говорил Главный чекист — жизнь будет тяжелой и недолгой.

— «Тяжёлой, интересной, но недолгой» — он так сказал. Меня интересует «интересной».

— Скажи, у вас там в Северо-западном все такие двинутые?

Она обиделась.

— Как будто вы нормальные — драки каждую неделю, отработки через день. Не стыдно, что бедную девушку из-за тебя загребли?

— Да ладно, не парься, все тут в одном болоте. Ты кто, с какого факультета?

— А ты пораскинь мозгами — говорят, помогает… — передразнивая интонацию Главного чекиста, огрызнулась студентка.

Но минут через 15 всё-таки смягчилась:

— Ладно, ты прав, Владимиров — все тут в одной бочке. Ты же со строительного, да?

— Да.

— А ты? Погоди-ка, я тебя смутно припоминаю… Это не вы там с длинными палками и какими-то трубами по заднему двору ходили? Кадастровики, я права?

— Так и есть. Я Студент.

— А я Девушка. А откуда ты так в национальной истории шаришь? — не без интереса спросила она.

— Книги по ней часто читаю. Я как раз из библиотеки шёл, когда это вот всё случилось…

— Ха, не повезло тебе. Да и мне тоже — шла на проводку, попала на отработку.

— Проводку? — не понял Агис.

— Бухучёт. Я на экономфаке учусь.

— Везёт… Туда же только по квотам берут?

— Ага, конкурс всегда слишком большой, много кто лезет. Но у меня всё норм.

— Слушай… — протянул было Студент, но договорить не успел — откуда-то сбоку послышался треск падающих конструкций — это рухнула полка старого стеллажа возле робота, возле которого пытались протиснуться с ящиком студентка с филфака и трое пацанов.

— Так, отойдите все от него! — крикнул Агис — Чернобог знает, что активирует этот кусок железа. Лучше не рисковать.

Испугавшаяся студентка уронила ящик, тот упал ей прямо на ногу. Взвыв от боли, она покачнулась и упала прямо на робота. Изнутри послышались какие-то щелчки и скрип заржавевших механизмов, но ничего за этим не последовало.

— Пронесло?.. — неуверенно спросил Студент.

— Похоже, что да. — ответил Агис, после чего они аккуратно подняли ящик и оттащили его от робота.

— Фу-х, тяжеленный, зараза. — с этими словами Агис посмотрел на виновников «торжества». — Вы какого Чернобога его так нагрузили?

— Так мы ж… — попытался оправдаться один из них.

— Что «мы ж», малыш? — с издёвкой переспросила подошедшая Девушка. — Видите же, что рядом робот и на него даже дышать нельзя. А если эта дура активировалась бы и нас поубивала?

— Хорош понтовать, северо-западная, мне в санчасть надо… — ввернула в начинавшуюся перепалку пострадавшая студентка, тихо всхлипывая.

Она была также недурна собой и могла бы даже сойти за сестру-близнеца Девушки, если бы не была брюнеткой с длинными чёрными волосами и не имела больших выразительных глаз, ныне заплаканных. В остальном они были внешне похожи.

Девушка вгляделась в её лицо и призадумалась.

— Ты явно не с Новой Родины (так жители протекторатов называли Новое Государство), я этот акцент припоминаю. Южный, да?

— Юго-восточный. Меня Ленкой зовут.

— Так, Ленка, по ощущениям — нога цела? Ходить можешь? — спросила Девушка, сменив тон на более миролюбивый.

— Вроде да… — неуверенно протянула она.

— Ну и слава богам. Значит, перелома нет, кости целы, а всё остальное пройдёт.

Студенты постепенно вернулись к работе, но на этот раз старались держаться от угрожающей громады робота подальше.

— Ты шаришь в медицине? — спросил Студент у Девушки, когда та оказалась неподалёку, кидая в ящик очередную партию мусора.

— Немного. — уклончиво ответила она.

Работа продолжалась уже несколько часов.

— Обед мы, видимо, пропустим… — протянул Агис Студенту и Девушке во время транспортировки очередного ящика.

— Да ладно, Чернобог с ним, с обедом. Тут до вечера бы управиться, этому хламу конца-краю не видно. — ответил Студент, сгибаясь под тяжестью ноши.

— Веселенькая отработка получается. — попыталась разрядить ситуацию Девушка.

— Ага, так и есть — загребли, считай, ни за что, чуть не огребли с роботом, а кто знает, что ещё может случиться. Но за одно нашему дорогому Проректору можно сказать большое «спасибо».

— И за что же? — удивилась Девушка.

— За то, что нас всех таким образом познакомил.

Она чуть не рассмеялась, но быстро взяла себя в руки.

— А ведь точно. Не скажу, что особо рада знакомству с тобой, Владимиров, но, тем не менее…

Тут по коридору раздался звук динамиков — загремела музыка.

Приходи таким, какой ты есть, Ты суперзвезда!

Мир у тебя в кармане, и ты знаешь это.¹

— Опять северо-западные «модные девочки», тьфу! Сколько можно-то, каждый день одно и то же! У Главного чекиста вообще слуха нет, раз ему такое нравится. — огрызнулся Агис.

— Ну, не скажи. Они многим нравятся… — примирительным тоном сказал Студент.

— У нас в Северо-западном они как раз не особенно популярны. А нравятся, потому что симпатичные пустышки. Выглядят смазливо, поют на уровне, вот и кажутся привлекательными. — Девушка, казалось, над чем-то задумалась.

— Да уж, если посмотреть — даже ты лучше некоторых из них.

— О, это комплимент или оскорбление?

— Комплимент, конечно комплимент…

— Я зато петь не умею. Вот моя сестра — она да, с 8-ми лет поёт.

— У тебя хоть сестра есть. У меня только мать — отец во время восстания X корпуса погиб. — грустно протянул Агис.

Они как раз донесли ящик до камеры, опустили его и медленно пошли обратно.

— Восстание X корпуса? То самое?

— Студент, ты, вроде, прошаренный? Расскажи ей — я не могу, сразу слёзы душить начинают… — с этими словами Агис отвернулся от них.

Студент вздохнул и начал рассказ:

— После Великой войны за Освобождение Государственный совет Республики — тогда ещё была Республика — принял решение о демобилизации значительной части военнослужащих. Армию обороны сократили более чем в три раза, притом что Каппстан и не думал сокращать свою армию, а бывшие армии Мольдии и её союзников не были инкорпорированы в Армию обороны и расформировали целиком. То есть это сокращение ничем не обосновывалось и поводов для него не было. Солдат и офицеров увольняли без учёта выслуги лет и заслуг в годы войны. Главный чекист, говорят, до сих пор злится при упоминаниях этой демобилизации — он тоже под неё попал. В армии пошла сильная буза по такому поводу, я читал, что целые подразделения отправляли коллективные послания в Государственный совет, протестуя против таких серьёзных сокращений.

В ряде воинских частей это недовольство переросло в открытые волнения, а в X корпусе — в открытый вооружённый мятеж, который состоялся в 43 году. Когда пришёл приказ на демобилизацию, младшие офицеры и солдаты арестовали командира корпуса и политического комиссара, после чего открытым текстом передали по радио свои требования — прекратить демобилизацию, восстановить в армии всех демобилизованных, отправить в отставку ответственных за неё и повысить денежное довольствие. С ними пытались вести переговоры — сам адмирал Эргер, тогда ещё не глава государства, ездил, уговаривал их сложить оружие и прекратить мятеж, но они не послушались. И тогда на подавление были отправлены войска.

— Мой отец служил в VI корпусе, который отправили их разоружать. — вдруг сказал Агис — Судя по тому, что они первые несколько дней обстреливали казармы «десятого» из миномётов и больше ничего не делали — на штурм идти и проливать кровь своих же мало кто хотел. Потом приехал какой-то интеллигент… юрист, что-ли? — важная шишка из Государственного совета. Приказал им идти на приступ и взять военный городок. Они исполнили приказ — треть корпуса там и легла, и отец вместе с ней. Мне тогда всего полгода было…

— Сочувствую… — одновременно протянули Студент и Девушка.

— Тот юрист после 52 года бежал в Каппстан, говорят, до сих пор там живёт. А у меня только мать, стипендия 500 имперов да выплата ещё 1500 как члену семьи военнослужащего, погибшего при исполнении служебных обязанностей. Собственно, благодаря этому я сюда и попал — вы же знаете, эта категория имеет привилегии при поступлении. Хотя Главный чекист, как помню, уже тогда меня невзлюбил. В прошлом году, правда, мать вышла замуж за инженера с «Полюса», он неплохой человек, но я с ним редко вижусь — комбинат в три смены работает, ему особо некогда с нами сидеть — то дёрнут куда-нибудь, то ещё что.

— У меня, если так посмотреть, история не лучше. — начала свой рассказ Девушка. — Конечно, Владимиров, ты из военно-инженерной семьи, у тебя статус и всё такое, но мне свезло родиться в семье одного предпринимателя.

— О, это объясняет, как ты оказалась на экономфаке. Звёздных девочек туда охотно берут, не то что нас, босяков… — сказал Агис.

— Объясняет-то объясняет, а что ты хотел? Только родители хотели бы, чтобы после окончания учёбы тут я вернулась обратно в Северо-западный, чтобы пойти по стопам сестры — она-то как раз звёздная девочка во всех смыслах — с тобой разговаривать бы не стала, «не того социального круга». А мне как-то не очень этого хочется… по разным причинам.

— Не знаю, у тебя перспективы очень хорошие — с таким происхождением да с дипломом «рютинки» можно же много куда пойти. Уж распределение тебе-то точно не грозит, а нас со Студентом наверняка в армейку загребут. «Инженерные войска нуждаются в вас!». Кстати, а у тебя какая история?

— А у меня история простая и незатейливая. Родители в «Агрокоммерце» работают, а дедушка в НКПС в/ч командует. Так сюда и попал.

— Да тут все, как я погляжу, либо из семей военных, либо из коммерсов, либо из протекторатов по квотам. Из таких… рабочих там, крестьян — мало кто. По крайней мере, у нас так.

— У нас всё по квотам, вы же сами знаете…

— У нас не лучше — в основном тоже из военных семей.

Когда они дошли до камеры, там уже было наполовину чисто.

— Кажется, процесс идёт неплохо, уж до вечера точно управимся. — приободрился Студент.

— Я бы не был так уверен… — послышалось сзади.

Главный чекист вошёл, огляделся, взглянул на примолкших студентов и добавил:

— Неплохо, но за четыре часа вы не справились, Вы уже 2,5 пары — тут он посмотрел на часы — а, нет, уже все три — торчите в этой камере, если кому интересно… Но хотя бы робота умудрились не запустить, и то дело. А раз так — моё настроение резко улучшилось и у вас ещё 2 часа. Постарайтесь не разочаровать меня… — с этими словами Главный чекист вновь ушёл по куда-то коридору.

Агис почесал затылок и посмотрел на робота.

— Что-то мне подсказывает, что эту железяку тут не просто так поставили…

— Что, неужели пропитываешься духом авантюризма? — Девушка развеселилась. — Что бы ты не задумал, я в деле. Студент, ты как?

— Я согласен, что он тут неспроста, но вдруг он реально нас поубивает?

— Хм… А я всё равно рискну! — она попыталась было двинуться к роботу, но Студент её остановил.

— Ты реально отмороженная, кто ж в лоб-то лезет? Надо по-научному… — Студент обошёл робота (к тому моменту пространство около него более-менее очистили от хлама) и начал осторожно, небольшими шажками, протискиваться за его склонённой к полу громадной рукой, стараясь ничего не задеть.

Ничего не произошло.

— Вроде, тут пройти можно, но осторожно — мало ли…

Агис и Девушка медленно последовали за ним.

За роботом было довольно просторно — между ним и стеной камеры оставалось достаточно места. К стене были прислонены покрытые чёрной тканью портреты.

Девушка решительно сняла покрывало с самого большого. На открывшейся картине был изображён пожилой человек в профессорской мантии. На его покрытом морщинами лице выделялись аккуратно стриженная бородка и чёрные как смоль глаза, смотревшие теперь на троих студентов через пенсне. Чуть сгорбленный, профессор опирался на трость из драгоценного палисандра с набалдашником в виде головы льва — такую трость мог иметь только проректор Университета (Проректор носил её с собой только на праздничные мероприятия, так как прекрасно ходил самостоятельно и легко мог обойтись без неё).

— Мантии сейчас под запретом, все преподы во френчах ходят… — протянул Агис, разглядывая неведомого старика.

— Это кто-то из старой профессуры, той, которая тут преподавала в республиканские времена. Смотрите, у него в руках палисандровый скипетр проректора. — Студент указал рукой на трость.

— Старый проректор, что ли? — спросила Девушка.

— Видимо… Только кто он?

Агис рассмотрел нижнюю часть портрета, разыскивая подпись изображенного лица или художника.

— Ничего… — сказал он, так и не найдя искомого.

Затем они распаковали остальные картины. На них были изображены люди в таких же бордовых профессорских мантиях Республики.

— Бывшие преподы, точно. Скорее всего, эти портреты раньше висели в галерее на втором этаже, вдоль всего коридора.

— Я думаю, мы должны молчать об этом… — протянула Девушка.

— Но разобраться должны тоже. — добавил Агис.

Та взглянула на него, не скрывая своего удивления.

— А ты реально пропитался духом авантюризма, Владимиров. Мне это нравится.

— Говори за себя, я просто хочу разобраться, почему эти портреты здесь. Что мешало оставить их в галерее, эти люди же раньше преподавали здесь, Чем они провинились?

— Эй, голубки, вылезайте-ка оттуда! — послышался голос Ленки. — Сами запрещаете подходить к роботу, а сами полезли.

Студент внезапно покраснел.

— Она же не думает, что мы тут… того… этого…

— Видимо, думает. Ну пусть только попробует что-то мне сказать, я ей реально ногу сломаю! — Девушка явно злилась, но первая начала протискиваться обратно.

Студенты последовали за ней.

— И что вы там делали? — не без ехидного интереса спросила студентка с филфака.

— Как видишь, не целовались. — сходу ринулась в бой Девушка. — Ничего там интересного, за роботом этим. Стена с грибком да какие-то картины старые. И если ты продолжишь задавать глупые вопросы, то я тебе точно что-нибудь сломаю.

— Ой, да не понтуйся ты, северо-западная. Мне-то какое дело, что ты делаешь и с кем… — договорить она не успела, так как Девушка исполнила свою угрозу и ломанула ей по ноге.

Ленка упала (к счастью, ничего себе не сломав) и заныла от боли.

— Я же предупреждала… — протянула Девушка, рывком подняв её на ноги. Все вокруг смотрели на ученицу экономфака с уважением.

— Да ты реально крутая! — протянул кто-то.

— У кого-то ещё есть вопросы? — Девушка сказала это невинным голосом, но по её виду всем было понятно, что лучше в дискурс не вступать.

Все вернулись к работе.

— А ты ещё говорила, что не звёздная девочка… — сказал Студент, но тут же закрыл себе рот ладонями.

Но Девушка лишь рассмеялась.

— О да, есть немного. Совсем немного…

Агис огляделся.

— Надо действительно торопиться. Мы не меньше часа уже провозились, если Главный чекист не увидит существенных изменений — нам конец, так и сгниём в этом подвале.

Он тут же начал сновать между студентами, на ходу меняя организацию работы. Её эффективность заметно улучшилась.

Когда Главный чекист вернулся в камеру — там оставались только всё так же недвижимый робот, одна большая гора хлама по правую сторону и пять десятков вымотавшихся студентов, сидевших на перевёрнутых ящиках и мирно переговаривающихся.

При появлении начальства, все встали, выстроились во фронт и вперёд выступил Владимиров.

— Господин Главный чекист! Докладываю — камера от большинства объёма мусора очищена. При уборке были найдены 20 книг. — он показал на стопку у своего ящика — Мы решили, что Вам лучше известно, что с ними делать. Робот в движение не приводился. Был небольшой конфликт — он посмотрел на Девушку и Ленку, которые вполне мирно с самыми невинными выражениями лиц сидели рядом — но ничего серьёзного, урегулирован на месте. Раненных и убитых нет.

Жандарм не смог сдержать улыбку.

— Давно вы меня так не радовали! Наконец-то хоть кто-то понял, что задача отработок — не издевательство над человеческим мясом, а выработка дисциплины, организации и корпоративного духа. Молодец Владимиров, вижу, что твоя работа. И робота даже ухитрились не запустить, обидно даже. Жаль вас отпускать, но придётся… — он вздохнул. — За мной в холл шагом марш.

Колонна студентов двинулась уже знакомым маршрутом обратно, но на этот раз в знакомом коридоре произошли изменения — мимо них проследовало два отделения стрелков НКПС, идущих в направлении дальних камер.

— Не обращайте внимания, усиление мер предосторожности в связи с визитом адмирала Эргера в Аркону — будут здесь на случай провокаций. — бросил Главный чекист в ответ на недоуменные восклицания студентов, давно не видевших военных в стенах Университета.

Во время подъёма из подвала снова начался разговор.

— Вы наверняка думаете, — протянул Главный чекист. — что мне нравится всё это. Терзать студентов отработками, поручать им всякие тяжёлые физические работы, язвить при этом над вашими неуклюжими попытками что-то возразить, как-то откосить, схалтурить или ещё каким-нибудь образом облегчить свою ношу. Справедливости ради, определённое обоснование для этого у меня есть, да… Я многое видел на войне — всё-таки в военной контрразведке служил. Много горя, много страданий. Много крови, конечно же. Тогда, на фронте, мы с камрадами часто собирались вместе и сидели у костра под бескрайним чёрным ночным небом, усеянном далёкими звёздами… вы ведь даже не представляете, насколько далеко они расположены от нас… Мы пили спирты и думали, что наша война есть справедливая война, война за Освобождение, антифашистская война, в конечном итоге — война за будущее, которое мы защищаем для новых поколений — для вас то бишь. И вот я вижу это самое новое поколение — тупое, ленивое, развращённое, наглое, по-хамски относящееся к старшим. Ради этого я воевал? Не-е-т, совсем нет. Так что изменения зависят не от меня — они зависят от вас самих…

Студенты молчали, не зная или не желая отвечать, но Девушка нарушила эту тишину:

— Всё-таки, господин Главный чекист, не всё так плохо, как Вам кажется. Талантливая молодёжь есть и здесь, в «рютинке». Мы верны заветам Основателей, лояльны Новому Государству и не желаем возвращения феодализма, Республики или фашистского строя. В конце-концов, Вы сами в подвале видели, что мы работящие и не чураемся физического труда.

— И не только труда… — попыталась было съязвить Ленка, шедшая прямо перед ней, но получила в ответ удар ладонью по лопаткам и замолчала.

— Хм… Может, ты и права, девчонка, но мне всё-таки ситуация видится шире. Ты-то на дуру не похожа и должна понимать, что не всё в порядке. Думаешь, я просто так стрелков НКПС в подвале расставлял? Назревает что-то… нехорошее. Этот идиот Проректор не хочет ничего слышать, но я-то чую. Меня научили чуять…

— Как думаешь, о чём это он? — шёпотом спросил Агис у Студента, который шёл за ним.

— Самому интересно… — шёпотом же ответил тот.

Главный чекист, к счастью, этого не услышал. Он шёл в глубокой задумчивости.

Наконец, они вышли из подвала и дошли до холла. Бюст Рютина всё так же стоял на своём месте, вокруг шли по своим делам взрослые и подростки. Появилась ещё одна колонна стрелков НКПС, которые проследовали мимо, на пути отдавая честь Главному чекисту.

— На сегодня всё. Разойтись. — сказал Главный чекист и направился к первому отделу.

Студенты двинулись во все стороны, по большей части — к лестницам.

— Ну… вот и закончилось. — сказал Агис.

— Не знаю, как вам, мальчики — а мне понравилось. — жизнерадостно протянула Девушка.

— А ведь действительно неплохо поработали…

— Знаете… — Агис почесал затылок, но ничего не успел сказать, так как к троице студентов подошёл Профсоюзный босс.

70-ти летнего старика, который заведовал новой профсоюзной организацией Университета, все недолюбливали. Этот бюрократ с оплывшим морщинистым лицом и грузным туловищем, едва-едва передвигавшийся в нешироком пространстве между профкомом и столовой (где он был завсегдатаем), с чуть тронутой сединой головой, всегда в гладко отглаженном пиджаке, формально отвечал за защиту экономических прав студентов, но фактически всегда шёл на попятную перед Проректором, смиренно выполняя все его установки. Хотя членство в профсоюзе не являлось обязательным, всех работников и студентов заставляли вступать в него и каждый год продлевать коллективный договор. За ежемесячный взнос в 1% от и так достаточно скромной стипендии, члены профсоюза получали: календарь-поздравление с началом каждого нового учебного года, бутылку коньяка на Новый год и две коробки конфет — на День Основания и день рождения. Никакой существенной помощи профсоюзная организация не оказывала, поэтому с ней особо связываться не желали. Студенты неофициально называли её «Жёлтым профсоюзом».

— Ох, ребятки. Какое счастье, что я вас нашёл! — радостным голосом воскликнул он.

— Господин Профсоюзный босс, мы только-только с отработки… — попыталась было возразить ещё не успевшая убежать Ленка, но тот прервал её:

— Ничего страшного, девочка, ты же не откажешь в помощи старому больному человеку?

— Старому больному? Вы хитрите, чтобы получить фору в пятикарточном покере. — ответила она, смеясь. Весь университет знал пристрастие старика к этой карточной игре — он регулярно играл с Проректором и преподавателями, нередко и со студентами. Как правило, все проигрывали.

Профсоюзный босс также не смог сдержаться и рассмеялся:

— Да, действительно, девочка, но всё-таки мне действительно нужна помощь. И отказы не принимаются, ребятки. Вы, четверо — он указал на Студента, Агиса, Девушку и Ленку — идите за мной.

Пять человек неспешно затрусили по направлению к профкому.

— Господин Профсоюзный босс, а что случилось? — спросил Студент.

Тот оглянулся:

— Да ничего страшного, мальчик. Надо инвентаризацию проводить, а желающих помочь старому больному человеку никак не найти — все при делах, все суетятся куда-то. Бросили родной профсоюз на попечение старого больного… — он не успел договорить, так как Девушка тут же спросила:

— Но у Вас же СДА-шники…

— Увы, они очень заняты, девочка — адмирал Эргер решил посетить наш славный город, поэтому их всех направили на конференцию актива. Будут готовить университет на случай его визита, да…

— Господин Профсоюзный босс, а Вы знаете нашего Мудрого Вождя? — спросила неугомонная Ленка.

«Мудрым Вождём» государственная пропаганда называла адмирала Эргера. Этот оборот вошёл в моду недавно, буквально год или два назад.

— Довелось пару раз пересекаться, да… — уклончиво ответил он, шамкая ртом, и тут же перевёл разговор на другую тему. — Насчёт пар не беспокойтесь, я договорюсь с ректоратом и вам не поставят «эннки». Когда закончите — можете идти домой или в общагу.

Наконец, они дошли до профкома.

— Я уже всё подготовил, ребятки — вот на столе инвентаризационная ведомость. Она общая, вы уж сами договоритесь, кто какой раздел будет заполнять. Надо сверить правильность инвентарных номеров уже имеющегося имущества с указанными в ней и вписать то, чего там нет, но по-факту наличествует. Постарайтесь ничего не пропустить и ничего не поломать — вычту из ваших взносов. Если возникнут какие-то вопросы — я буду в столовой. Удачи!

Охнув и пробормотав: «Что-то тут холодновато, надо бы погреть кости…», Профсоюзный босс ушёл.

— Ну вот, а мы на пары идти хотели… — протянул Студент.

— Да зачем это нужно?! Какая польза от этого жёлтого профсоюза, что мы должны переписывать его имущество? — возмущённым тоном спросил Агис.

— Не кипятись, Владимиров, мы не в том положении, чтобы что-то тут диктовать. Бери ведомость, начнём, пожалуй, с мебелью. — Девушка сразу взяла ситуацию в свои руки.

— А ты почему раскомандовалась? — попытался было возразить ей Агис, но между ними встал Студент.

— Давайте не будем ссориться, иначе мы точно до вечера не управимся.

Это помогло разрядить обстановку.

— Ну хорошо, я своё уже откомандовал там, в подвалах. Ваш черёд, мадам… — издевательским тоном сказал Владимиров, сев за стол с искомой ведомостью.

— Спасибо. Раз несогласных больше нет — Девушка обвела всех собравшихся взглядом — приступим. Владимиров, ты возьмёшься за мебель, Студент — за бумаги, Ленка — за оборудование, я же займусь самым важным…

— И чем же, позволь поинтересоваться? — спросила Ленка.

— Фи-нан-са-ми, Ленка, финансами. Вряд ли наш достопочтенный Профсоюзный босс оставил какие-то важные бумаги, но что-то в любом случае должно найтись. Невозможно сокрыть всё.

— Ты что-то подозреваешь? — Студент не был озадачен или удивлён, наоборот, чувствовалось, что он нашёл родственную душу.

— Подозреваю…

Университетское радио гордо запело:

Здесь моё небо, мой дом, моё сердце,

Здесь всё родное и близкое с детства,

Я люблю всею душою землю свою!

Здесь мы живём, будут наши дети —

В мире, в любви, в согласии — вместе!

Просто знай — страну не отдают!²

— Знакомая песня… — пробурчал Студент.

— Ты её когда-то слышал? — спросила Девушка.

— Угу. Её написали во время мятежа X корпуса… — ещё тише ответил он, бросив тревожный взгляд на Агиса. Тот, к счастью, не услышал. Тогда он продолжил:

— Республиканские власти боялись расширения волнений — оно и понятно, для этого были веские причины — поэтому распорядилось начать широкую агитационную кампанию с целью сплочения нации, пропаганды общности всех народов и народностей в единое государство. Тогда, в числе прочего, написали и эту песню. Помогло не особо.

— Знакомая ситуация, не правда ли?

— Ты про нынешнюю нашу пропаганду?

— Естественно. Ты думаешь, в протекторатах это работает? Фактически нет, и кто знает, какие процессы идут там, за стенами генерал-губернаторских дворцов и политотделов («политическими отделами» называли управления КГБ)?

— Считаешь, что адмирал по этому забегал? Сначала сорвался в протектораты, теперь сюда внезапно едет. Мы находим портреты старой профессуры, в подвалах расставляют стрелков НКПС, Профсоюзному боссу внезапно понадобилось инвентаризацию проводить, а «активистов» загребли на актив. Тебе не кажется, что неясностей слишком много накапливается?

— И то, что мы все познакомились — тоже? — с лёгкой иронией спросила она.

Студент стушевался, не зная, как ответить.

— Да ладно, конечно эта активность неспроста. У нас поговаривают — полуслухами-полунамёками, правда, — что в Западном были какие-то открытые националистические волнения. Этого не было за всё время существования системы протекторатов — ну, вру, было, но не так массово. Говорили, что выступали за автономию, за восстановление гарантированных им при присоединении к Республике прав… но не только за это — вроде, за сецессию тоже.

— Главный чекист прав — что-то не так… Но нас это не должно волновать, по идее — сейчас надо с этим разобраться, а то Профсоюзный босс точно из взносов вычтет. Давай не будем отвлекаться.

…Работа шла спорно и к возвращению Профсоюзного босса из столовой всё было готово. Студенты без силы сидели кто где, а на столе лежала аккуратно заполненная и выверенная инвентаризационная ведомость.

— Ох, спасибо, ребятки! Выручили старика! Вот так-то хорошо, вот так-то правильно. А теперь можно и в пятикарточный покер сыграть…

— Господин Профсоюзный босс, мы весь день на ногах, да и ставки делать не на что. Может быть, как-нибудь в другой раз? — спросил Студент.

Старик с явной неохотой сказал:

— Ну ладно, ребятки, действительно уже поздно и вы, я погляжу, вымотались. Идите-ка домой, а в покер мы ещё поиграть успеем.

— До свидания, господин Профсоюзный босс! — хором ответили четверо студентов и устало побрели прочь из профкома.

— Хвала Триглаву, выбрались-таки! — с явным облегчением сказала Девушка, несколько неуклюже гладя волосы.

— Да-а, его в покер обыграть — то ещё дело. Наверное, до работы здесь был шулером. — Агис явно радовался, что дело не дошло до игры.

— Пронесло… — прокомментировал Студент.

— Ладно, мне пора бежать — родители меня точно убьют за эту отработку. Северо-западная, не зевай, я тебе ещё припомню сегодняшний день. Бывайте! — Ленка тут же смылась, словно тут её и не было.

— Да не страшно, и не таких обламывали. — Девушка совсем не выражала беспокойства.

— Мы ведь ещё встретимся когда-нибудь, да? — спросил Студент.

— Завтра же служба, давайте на ней? — предложил Агис.

— Я не против. — протянула Девушка.

— Ну, тогда до завтра.

— Давай. Приятно было познакомиться.

— Мне тоже.

Примечания

1

Из песни Деми Ловато и Джо Джонаса «We Rock» к саундтреку диснеевского фильма «Camp Rock» 2008 года.

2

Несколько изменённый припев песни «Любимую не отдают!» (2020), исполненной звёздами российской эстрады в поддержку президента Белоруссии Александра Лукашенко во время протестов против него летом-осенью того же года.