Первый среди равных

Павел Чук, 2021

Пройдя через лес, Валентин хотел быстрее добраться до дома, но встреча с неизвестным стала судьбоносной, закинув в другую галактику. Начав службу простым гвардейцем, свершив немало подвигов, он предстаёт перед больным Императором и оказывается втянут в дворцовые интриги.

Глава 6

— Стоп!!! — раздался вопль слуги. Он примчался ко мне, преградив своим телом дорогу к едва стоявшему на ногах энцу.

— Оставь нас, — тяжело произнёс молодой энц, — и никому ни слова!

«А силён этот дворянин! Думал, раньше упадёт от усталости, но нет, минут семь простоял», — размышлял, смотря, как энц, шатаясь, идёт прочь из комнаты. Последовал за ним. Не спрашивая разрешения, присел на свободное кресло.

— Ты потомок дворян?

Вопрос задан с подвохом, что отвечать? «Нет» или «да»? В каждом ответе есть свои плюсы и минусы.

— Ладно, не отвечай, — ухмыльнулся молодой энц. Он уже пришёл в себя, отдышался и теперь выглядел не словно выжитый лимон, а скорее напоминал потрёпанную курицу.

Дверь распахнулась. Я не успел заметить, кто заглянул, но услышал девичий вскрик и дверь тут же захлопнулась.

— С оружием так же обращаешься? — не унимался энц. Его прорвало на разговоры.

— Хуже, — не соврал, ответил честно.

— Ладно. Я выполню твою просьбу и дам рекомендации, чтобы ты поступил в гвардию, хоть и не знаю, зачем тебе это надо. Если хочешь, останься при мне. Я найду тебе замену. Будешь обучать меня и моих людей.

— Благодарю, но тот, кто пойдёт вместо меня не воспримет с радостью такую весть. И… слово дворянина нерушимо.

— Точно, дворянин! Ты прав. Если я отправлю вместо тебя другого, то нарушу слово чести. Конечно, эта малость мне позволительна, но крупинка к крупинке и песок разрушит маховик порядка.

В комнату принесли тёплой воды и полотенец. Накрыли стол. Я хотел откланяться, но молодой энц не отпускал меня. Он говорил и говорил, изливая свою душу, словно равному.

Наступило утро.

— Возьми, Валео из рода…

— Миронов, — ответил на автомате, захмелев от пряного вина.

— МиронХов, МиЕрановХ… — покатав на языке трудно произносимое имя, энц изрёк, — м-да, издалека ты… Мирони! Валео Мирони. Так будет привычнее.

Осталось только кивнуть.

— Это, — энц что-то дописав, протянул мне конверт, — мои рекомендации для зачисления в гвардию. Года три, наверно, среди призывников из наших мест не было гвардейцев, но думаю, ты пройдёшь испытания, а теперь, ступай.

Челядь только просыпалась. По дороге встречал заинтересованные, но брошенные мимолётно взгляды. Над местом, где разбили лагерь, дымкой стелился лёгкий туман.

— Вернулся! — услыхал подошедшего Михрона, — я тут жду его, волнуюсь. Отбывать уже надо, а его всё нет и нет!!!

Присмотревшись, удивился, что лагерь собран, повозки стоят запряжёнными, а я не сразу обратил внимание.

— Так получилось.

— Садись в мою повозку, расскажешь, что так долго, — произнёс Михрон, а сам отдал приказ, — выступаем!

— А мои вещи?

— Собрали. Не суетись. И так опаздываем. Тебя только ждали. Гонец от энца прибегал, приказал ждать.

Я уселся в повозку, увидел там свою котомку и от сердца отлегло. Не хотелось остаться совсем без имущества…

— Значит, энц сдержал своё слово и дал рекомендации в гвардию? — после моего короткого рассказа, в котором я не упомяну дуэль с дворянином, ослабился Михрон.

— Да. Другого и не могло быть, он же дворянин и его слово твёрдо.

— Это-то понятно, но почему так долго?

— Я уже отвечал, что разговаривали всю ночь. Он спрашивал, как живут в Роднасе, каков урожай, не голодают ли, по силам ли налоги…

— Да-а, слышал я уже это. Не повторяйся. Но не похоже на нашего энца. Он, считай, только о развлечениях и думает. То женщины, то бои, да дуэли. Ладно, вижу, спишь на ходу. Давай, ложись. Ехать ещё долго. Отдохни.

Сон не шёл, хотя устал изрядно. Провести за вечер четыре боя с разными соперниками, да ещё с хорошо подготовленными — это вам не фунт изюма скушать. Во всём произошедшем меня смущало только одно, почему молодой энц отказался от боя с оружием. Испугался? Так я рапиру в руках ни разу не держал. Или хотел проверить себя в кулачном бою и понадеялся на право первого удара…

Много вопросов без ответов роилось в голове. Я не нашёл ничего лучшего, как облокотиться спиной о борт повозки и отпустить свои мысли в полёт, входя в медитативный транс. Как раз и отдохну и мысли в порядок приведу. Мне как-то тренер говорил, что при ежедневных медитациях достигается такое состояние, что на заданный перед медитацией вопрос получишь ответ, даже если он неочевиден. Я пробовал, но у меня не получалось. Может из-за того, что не каждый день медитировал, а только по необходимости, перед боями, или когда сильно уставал. А может, это придумал мой тренер, чтобы привлечь внимание к занятиям.

— Привал!!!

Я протёр глаза, осматриваясь: лесная поляна, невдалеке виднеется съезд с дороги.

— Здоров ты храпеть и самое что удивительно, сидя! И впрямь настоящий вояка! Давай, слезай. Сейчас отобедаем и дальше поедем. Слишком медленно двигаемся. К назначенному сроку, боюсь, не успеем.

— Далеко ещё ехать?

— Дня два, но нам нужно успеть к следующему утру, а то нагоняй получим, что вовремя не прибыли.

— Так строго?

— Строго, не строго, но в повелении сказано прибыть к завтрашнему утру, значит надо прибыть к утру. Не вечером, ни днём, а именно к утру. Так что больше долгих остановок делать не будем.

— Лошади выдержат?

— А что им? Сейчас покормим, напоим и пойдём дальше.

— А люди?

— Если кони выдержат, то людям деваться некуда.

— Что и ночью поедем?

— И ночью. Лихих людей тут нет. А если возничие устанут, так тут каждый подменит друг друга. У самого-то, сколько лошадей в хозяйстве?

— Одна… была, да околела, — сказал правду из прежней жизни. Всё-таки в селе родился, и хозяйство хоть и небольшое: там полсотни кур, пара свиней, корова, да старенькая лошадь, имелись, пока она не сдохла и отец не купил мотоцикл. Правда, давно это было, ещё в первый-второй класс ходил.

Стояли на стоянке до полудня. Проверяли упряжь, перекладывали равномерно поклажи, обихаживали лошадей, готовились к долгому переходу…

— Валео, возьми вожжи. Устал что-то, глаза слипаются, дороги не вижу.

— Так я ж дороги не знаю.

— Держись за передними, едем не быстро, но двигаться надо. Если что, разбуди.

Управлять кобылой оказалось легко. Она сама, без напоминаний, плелась по укатанной дороге. В какой-то момент задремал, но громкий окрик вывел из сонного состояния. Ничего не понимая, растолкал Михрона. Он всё-таки в караване старший.

— Что случилось?

— Караван остановился, — пояснил сонному Михрону.

— Так сбегай, узнай, почему встали… Ничего в темноте не вижу. Не могу понять, где мы?

Ночь и вправду выдалась тёмной. В паре метров ничего не видно. Небо заволокло тучами, и спутник не освещал поверхность планеты. Здешняя Луна, которую местные называли Лиссана, выделялась на небосклоне своими размерами. Считай, на ощупь, я двигался в голову колонны, благо, что идти не далеко.

— Что случилось? — спросил, у возничего.

— Разве не видишь? На дорогу бревно упало. Убрать сначала надо. Лучше иди, подмогни.

Присмотрелся. Впереди, метрах в пяти копошились трое, пытаясь сдвинуть с дороги массивное бревно.

«Странно, — подойдя ближе, обратил внимание, что у основания ствол подпилен, — именно так и готовят засады. Но те, кто подготовил ловушку, пока не напали… испугались? Всё-таки много народа в караване. Все мужчины, некоторые вооружены».

— Что стоишь? Помогай!!! — прикрикнул один из стоявших возле бревна мужчин.

— Ствол подпилен, это засада. Надо предупредить, — ответил, собираясь вернуться назад.

— И что? Думаешь, лихие люди на императорский караван нападут? Да ещё в котором новобранцы едут.

— Так разве…

— Не спорь. Лучше помоги, вчетвером очистим дорогу.

Дружно взялись за бревно и скатили его с проезжего пути…

— Что там? Почему так долго? — вернувшись к повозке, спросил Михрон.

— Бревно лежало поперёк дороги. Кто-то спилил и повалил.

— Бывает. Но лихие люди не нападают на императорский караван.

— Так откуда они поймут, что караван императорский?

— А разве не знаешь? Хотя, да, ты ж из глухой деревни. Смотри, на каждой повозке на бортах нарисован знак Императора. На первой и последней развивается штандарт. Если б не ночь, думаю и не преградили нам дорогу.

— Надо следующий караван, предупредить.

— Не надо. Лихих людей в лесах не много. И чем ближе к городу, тем меньше. Сейчас, видя, что попытка оказалась неудачной, они уйдут, затаятся.

Оставшуюся дорогу ехали молча. Как забрезжил рассвет, впереди на холме показался город.

— Столица?! — не удержался, произнёс вслух. Каменные с башнями стены из белого кирпича сияли в предрассветных лучах, открывая взору величественную картину. Красота — неописуемая!

— Нет, ты что?! До Столицы Империи — Тиносванне недели три пути.

— Я думал, что…

— Мало ли что думал, — ухмыльнулся Михрон, — Империя обширна. Говорят, что и за два месяца не проехать с запада на восток. Здесь, в Сантории, стоит гарнизон, куда из ближайшей округи прибывают рекруты.

— И гвардейцы?

— В каждом гарнизоне есть гвардейский полк. Кстати, нам весь город надо проехать, чтоб к северной стороне прибыть, там гарнизон и квартирует…

Проезжая по широким улицам ещё спящего города, открыв рот, смотрел по сторонам: чистые, ухоженные дома, редко встречаются опрятно одетые люди, ухоженные деревья и подстриженные чуть выше человеческого роста кустарники. Не скажу, что город утопал в зелени, но неизгладимое впечатление произвели широкие улицы и расстояния между постройками. Как знал, сколько бед творил пожар, подхватываемый ветром, сметающий, всепоглощающий на своём пути. Это вам не точечная застройка, узнавался чёткий план строительства и продуманная планировка.

Вереница телег въехала в распахнутые ворота.

— Новобранцы, с вещами налево! — грозно пророкотал приказ военного. В званиях, чинах я не разобрался, эти знания в моей голове не отразились. Знал только, что к офицеру принято обращаться «господин офицер».

Встал в неровный строй из двух десятков новобранцев. Хорошо, что пока проезжали через город не только смотрел по сторонам, а привёл себя в порядок, переоделся.

— С сего дня, вы становитесь солдатами доблестной армии Его Величества Императора Страниса Первого!…не слышу радости?!

По рядам робко пробежал непонятный, не то одобрительный, не то осуждающий возглас.

— Ничего, научим… — прокомментировал военный, — как раз первое: сейчас выйдет полковник Мигнес — командир гарнизона и советую выучить назубок, что отвечать надо «Марра-а-а!». Дружно, громко, но не кричать во всё горло. Отрепетируем…

После пятой попытки у нашего недружного строя получилось выдать что-то подобное воинскому приветствию. Я уже думал, что на этом всё и закончится, но как же я ошибался!

Битый час пришлось слушать лекцию о величие Императора, доблести его солдат и как нам повезло оказаться в рядах защитников Империи. В шеренге слышал недовольные возгласы, но произнесённые тихо их никто, кроме стоявших рядом, не слышал, и нас миновала участь попасть под горячую руку.

Строй оживился при приближении увешанных аксельбантами офицеров.

— Сми-ир-но!!!

— Кто из них полковник? — кто-то сзади тихо спросил.

— Вероятней всего тот, у которого форма белая. Видишь, как все бегают вокруг него, — ответил так же шёпотом. Эта, в духе Советской Армии политинформация, изрядно надоела. Нет бы сказали, куда определят на постой, какое довольствие, каков распорядок дня, а не накачка сословными обязанностями.

— Солдаты!!!

— А голос-то у полковника, громоподобный. Чуть не оглох, — опять кто-то сзади прокомментировал. Я хотел обернуться, посмотреть на этого смелого, но не стал искушать судьбу. Скажут «Разойтись!», тогда и можно глазеть по сторонам. Сейчас для меня главное — не опростоволоситься и попасть в гвардию, но как передать рекомендации? Не на прямую же к главному идти. Неизвестно, как воспримут нарушение субординации.

Полковник продолжал говорить, а я с нетерпением ждал окончания очередной политинформации. Офицер почти слово в слово повторял сказанное, как оказалось сержантом, только с большим количеством заумных фраз и соответствующим составу новобранцев эмоциональной окраски.

— Вопросы? Пожелания? — дежурной фразой закончил говорить командир гарнизона.

— Нет, господин полковник…

— Есть! У меня пожелание!!! — видя увеличившиеся до несусветных масштабов глаза ответившего за всех нас сержанта, понял, что если не примут в гвардию, то всё — пиши, пропало. Сгнои́т этот младший офицер меня на тяжёлых работах, замуштрует на плацу, заставит зубной щёткой очки драить с вечера и до обеда. Хотя, в этом времени ещё ни зубной щётки наверно не придумали, да и тёплого туалета с канализацией.

— Новобранец, у тебя есть пожелание?! — совладав с собой, спросил полковник. Сколько раз он так заканчивал свою речь, скольких новобранцев напутствовал на дела служивые и впервые за столько лет у безусого, зелёного юнца появилось «пожелание» и к кому? К полковнику, командиру гарнизона!!!

— Господин офицер, — с вещами сделал шаг вперёд, — у меня от господина энца Роила Донса письмо с рекомендацией о зачислении в гвардию.

— Письмо? Ты умеешь читать?

— Умею, господин полковник! — вынув из-за пазухи письмо, вытянулся по струнке. Зыркнув на меня недобрым взглядом, подошёл сержант и взял конверт.

— Похвально. Ну, что ж, почитаем, — с недовольством, но явным интересом, принялся вчитываться в послание полковник, — так-так… Значит, сам изъявил желание служить, отличный боец, так-так… интересно.

— Господин офицер!!! Господин офицер!!! У меня тоже есть пожелание служить в гвардии! — из строя шагнул молодой, лет восемнадцати юноша. По голосу узнал, что это тот, кто стоял за мной и комментировал происходящее на плацу.

— Интересно, интересно… Есть ещё те, кто желает служить в гвардии? — окинув взглядом строй, спросил полковник.

Вышли двое.

— Отлично! Сержант, вот этот, — он указал на меня, — первое испытание на грамотность прошёл. Проверь остальных и через час приступим к следующему этапу вступительных испытаний. Господа, думаю, сделаем перерыв в занятиях и освободим полосу препятствий страждущим стать гвардейцами.

До меня, удаляясь, донёсся сдержанный хохот. Всё-таки командир изволил пошутить, но и выказывать раболепие непристойно офицеру.

— Что стоите?! Кто умеет читать, писать?! — заорал чуть ли не над ухом сержант. Оказалось, что и читать и писать умеют все, кто вышел.

— Подобрали свои вещи, и ждать здесь!

Сержант с остальными новобранцами удалился.

— В расположение их повёл, потом обед, — раздосадовано произнёс парнишка.

— Так зачем выходил? Если обед для тебя важнее.

— Меня, кстати, Юнцем кличут, я из Хо́гниса.

— Валентин, можно Валео. Я из Роднаса.

— Сентр, а это мой брат Вентр. Мы из Занинса. Родители умерли, остались одни, вот и подались служить.

— Что встали?! А ну, взяли свои пожитки и за мной, бегом!!!

— Вот и сержант нарисовался, — опять прокомментировал Юнц.

— Разговорчики! Вот попадёшь ко мне, узнаешь, что такое служба! — погрозив кулаком, ответил сержант.

Бежать оказалось не очень далеко. Повернули за огромный барак — казарму и остановились возле подобия спортивной площадки с полосой препятствий.

— Итак, слушать меня! Как появятся офицеры, скомандую «смирно», встанете по струнке. Кто из вас первый пойдёт на полосу препятствий, решите сами. Прохождение на время.

— Во сколько надо уложиться? — спросил, прикидывая трудность препятствий. На первый взгляд ничего неординарного не заметил: змейка, забор, полоса из перекладин, вкопанные до пояса чурбаки, водная преграда, какие-то манекены и всё.

— Двадцать пять минут, — перевёл произнесённое время в привычные величины.

Чтобы никому не было обидно, бросили жребий. Мне выпало бежать последним. Подошли разговорившие меж собой офицеры, уселись на приготовленные кресла.

Сентр и Юнц успешно прошли испытание, а вот Вентру не повезло. После преодоления «забора» он неудачно приземлился и повредил ногу. Настала моя очередь.

— Сержант, — окликнул полковник, — этого «отличного бойца» испытать по экзамену «второго круга».