Рынок или Business?

Павел Правдухин

Эта книга посвящена происхождению и эволюции существующей социально-экономической системы Запада – корпоративного капитализма, в основе которого лежит бизнес-деятельность, направленная на получении прибыли. Эта система возникла три века назад, как паразитирующая надстройка над имеющим четыре тысячи лет эволюции рынком. Это стало источником тех проблем, которые существуют сегодня. Решить их можно, освободив рынок от этого паразита, а для этого надо знать, что такое рынок на самом деле.

Глава 7. Рыночный механизм

Для понимания любого явления очень важно знать, во-первых, как оно зародилось — предпосылки, авторы, если они есть, мотивы, а во-вторых, какими качествами оно обладает. Главная функция рыночного механизма — а основные принципы его приведены выше — заключается в том, что он призван восстанавливать и сохранять равновесие в отношениях между людьми в процессе их жизнедеятельности. А это в свою очередь является следствием восстановления равновесия внутри каждого человека (в его сознании), так как этот механизм дает ему возможность найти решения возникающих в ходе его жизни проблем, не прибегая к обману и насилию. Разве не этому служат добровольный обмен, равноправие, взаимная выгода (и не только выраженная деньгами), разделение функций (труда), свобода выбора, конкуренция, независимость, достоверность информации и, конечно, частная собственность как залог личной ответственности. У этих принципов рынка нет конкретных авторов — они выстраданы жизнью и возникли как наиболее эффективное для популяции людей средство выживания, как выражение здравого смысла, уменьшающее количество проблем — проблем, чаще всего связанных с эскалацией противостояния, которая неизбежно происходит при использовании в отношениях между людьми насилия и обмана или в результате человеческих ошибок.

Рыночный механизм должен быть устроен так, чтобы выполнять функцию по восстановлению и поддержанию равновесия в человеческом обществе вне зависимости от того, какими субъективными качествами жизнь наделила каждого отдельного человека? Что, кстати, характеризует его безличность, а значит, и объективность, присущую любому закону Природы. А в том, что рыночный механизм — это закон Природы, можно не сомневаться. К сожалению, существующий рыночный механизм этим требованиям не отвечает. И последние триста лет финансовых потрясений (со времен Джона Ло) доказывают это.

Для большинства людей понятие «рыночный механизм» скрывается за мемом «невидимая рука рынка». Вот как об этой руке говорит в своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» ее автор Адам Смит: «Преследуя свои собственные интересы, он (человек. — Примеч. авт.) часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это»⁹. Мысль, безусловно, верная, но ее явно недостаточно, чтобы полноценно объяснить работу рыночного механизма, а значит, и разрешить проблемы, возникающие в процессе его действия.

Пытался ли кто-нибудь до настоящего времени вникнуть в сущностную сторону этого механизма? Если бы попытался, то этому человеку сразу стала бы видна ущербность существующего рынка. Как и любое явление в природе, личный интерес имеет «две стороны медали». Учитывая особенности «второй сигнальной системы» и нелегкое, а порой и жестокое прошлое человеческой популяции, в котором насилие и обман по вполне объективным причинам не были исключением, личный интерес способен действовать по двум направлениям, причем только на одном из них он служит интересам общества, на втором он их разрушает, особенно тогда, когда этот личный интерес у власть имущих. И никакие чудеса современной науки и техники не помогут это положение исправить.

В чем проблема? Выше мы уже говорили о том, что любая социальная структура является симбиозом иерархических и органических структур, являющихся по сути своей антиподами. У каждой из этих структур свои правила. У иерархических — принуждения-подчинения, у органических — сотрудничества. Соответственно, у представителей каждой из этих двух структур свой личный интерес. Какие правила, таков и личный интерес. В первом случае это стремление к односторонней выгоде за счет интересов других людей и, как следствие, стремление к превосходству и власти, а в этом деле человек не разборчив в средствах; во втором — стремление к взаимной выгоде вместе с другими людьми, которое в условиях честной конкуренции ведет к поиску новых идей, отвечающих интересам всех.

Есть еще одно кардинальное различие между этими двумя видами личных интересов, существенно влияющее на равновесие в обществе:

• В иерархических структурах из-за неравноправных отношений между уровнями иерархии обратная связь, построенная на страхе и, как следствие, лжи, серьезно искажена и ослаблена. В этих условиях личный интерес не имеет эффективных тормозов ни в средствах достижения цели, ни в моральных принципах, ни в желаниях, ни в ответственности. А отсутствие тормозов, как известно, ведет к катастрофам.

• В органических структурах у личного интереса такие тормоза есть, и работа их не зависит от того, какими качествами обладает человек.

В данном случае под органическими структурами понимаются рыночные структуры, которые отвечают принципам рынка, перечисленным выше.

Как эти тормоза в этих рыночных структурах устроены и работают?

Принципы рынка можно разделить на три группы:

1. Свойства рынка.

2. Условия существования рынка.

3. Механизм самоограничения (тормоза).

К первой группе, прежде всего, следует отнести безличность рынка — независимость от индивидуальных качеств человека. Именно в силу этого свойства принципы рынка не нуждаются в регламентации, как не нуждаются в этом законы природы. Их надо только защищать от безнравственных и лживых людей. Вторым свойством рынка является взаимная выгода. Это состояние равновесия, которое возникает как между людьми, так и между предприятиями при соблюдении условий существования рынка, делая их партнерами и заставляя двигаться дальше. Это состояние, когда правила отношений между людьми (законы) соблюдаются добровольно, без насилия и страха, так же естественно, как человек дышит.

Вторая группа. Некоторые принципы рынка, относящиеся к этой группе, очевидны и не нуждаются в комментариях — это добровольный обмен, равноправие, свобода выбора. С ними трудно спорить, но про них можно сказать, что в полной мере они в настоящее время не выполняются нигде, в том числе и в «самой демократической» стране мира — в США, и в ней даже в большей мере, чем в других странах Запада. Оставшиеся пять принципов рынка из этой группы помогают понять — почему. Причина этого в том, что:

• Во-первых, свободная и равноправная конкуренция давно уже не является свободной и равноправной, да и была ли она в полной мере такой когда-либо. Она, как лукаво говорят экономисты, несовершенная, другими словами, допускает насилие и обман, хотя об этом не говорят. А это как осетрина второй свежести из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». По мнению героя этого романа, с которым я в данном вопросе солидарен, «свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая». Вещи надо называть своими именами.

• Во-вторых, независимый от людей механизм цен. Из вышесказанного возникает риторический вопрос: «Как в условиях такой „конкуренции“ возможно свободное ценообразование?». Чтобы картина условий, в которых работает механизм цен, была полной, необходимо напомнить о вмешательстве государства в процесс ценообразования.

• В-третьих, неприкосновенность частной собственности. Что такое частная собственность? Это не просто принадлежность какой-либо вещи человеку, это главное условие его существования, которое дает ему возможность создать под личную ответственность из различных ресурсов, в том числе и людских, если в этом есть нужда, структуру, способную эффективно и качественно (а как же может быть иначе в условиях конкуренции «первой свежести») производить или продавать необходимые для жизни человека средства существования. А самая эффективная разновидность такой структуры — это организм. Это структура, в которой все ее элементы соединены равноправными функциональными связями. Как в любом двигателе, в ней нет лишних элементов, и потому размер ее для выполнения данной конкретной задачи минимальный. И вдруг появляются корпорации, которые на вполне законном основании в своих интересах могут сделать с этой эффективной частной собственностью все что угодно, не потому что они эффективнее, а потому что они могущественнее и привилегированнее. И они это делают, разрушая фундамент рынка — неприкосновенность частной собственности.

• В-четвертых, независимость субъектов рынка друг от друга и от власти как необходимое условие самостоятельности в принятии ими решений, добросовестной конкуренции, свободы слова и отсутствия у кого бы то ни было привилегий, данных властью. Что такое независимость субъектов рынка друг от друга и от власти? Это равноправная зависимость взаимодействующих партнеров, связанная с их производственной деятельностью. Другими словами, это функциональная зависимость, построенная не на взаимных одолжениях, шантаже или сделках против третьей стороны, а на взаимной выгоде, отвечающей не только интересам партнеров, но и интересам общества. Единственный страх, который при этом должны испытывать субъекты рынка — это страх потерять партнера, которому доверяешь, страх, рождаемый добросовестной конкуренцией на рынке. И этот страх будет заставлять их совершенствоваться и не лгать, так как ложь убивает доверие. Такая независимость невозможна без взаимной ответственности, закрепленной договором, в котором не должно быть «подводных камней», скрывающих принуждение и тем самым нарушающих равноправие. И этот договор может быть в любой момент расторгнут, если одна из сторон не выполняет своих обязательств. Существует ли такая независимость в сегодняшнем рынке? Большой вопрос. Еще больший вопрос — независимость субъектов рынка от власти, устройство которой совершенно не отвечает равновесному безличному механизму рынка и, мало того, заставляет его работать по ее иерархическим правилам.

• В-пятых, свобода и достоверность информации. Почему не просто свобода информации? Потому, что сама по себе свобода информации без уточнения, учитывающего некоторые особенности человеческого сознания, — это синоним лжи. Поэтому одной свободы информации недостаточно, чтобы соблюдались принципы рынка, которые без ее достоверности превращаются в свою противоположность. Когда она искажается людьми неосознанно — по недоразумению, заблуждению, незнанию и непониманию, — это можно понять и это можно исправить, для этого достаточно иметь альтернативные независимые источники информации. Но когда это делается сознательно, причем на законном основании или по инициативе или попустительстве власти, возникают проблемы, которые мы в настоящее время и пожинаем.

Третью группу образуют принципы рынка, формирующие механизм самоограничения. Это механизм, который отвечает за главное качество рыночного механизма в целом — его безличность. Именно он обеспечивает восстановление и сохранение равновесия в процессе эволюции социальной структуры (общества) вне зависимости от того, какими индивидуальными качествами обладают члены этого общества, разумеется, при соблюдении вышеперечисленных условий. Принципы, которые образуют механизм самоограничения, — это своего рода тормоза, без которых человеческому обществу невозможно двигаться по извилистому, со спусками и подъемами, эволюционному пути. Вот они:

1. Функциональные связи между всеми элементами социальной структуры.

2. Свободная и равноправная конкуренция.

3. Механизм личной ответственности, основанный на частной собственности.

Как они работают и взаимодействуют друг с другом?

Как мы уже выяснили, в человеческом обществе наиболее уязвимым местом, определяющим характер отношений между людьми, является личный интерес. Как его направить в то русло, о котором говорил Адам Смит и в котором личный интерес действенным образом служил бы интересам общества? Сейчас он приносит больше вреда, чем пользы, и служит, как правило, не интересам общества, а интересам узкой группы лиц, стремящейся любыми путями увеличить свою власть.

Реально ли в принципе соединить личный интерес и интересы общества? Да, если вспомнить, что человек — это индивидуальность, а живая природа — это находящаяся в равновесии совокупность сформировавшихся в процессе эволюции организмов. В свою очередь организм — это структура, состоящая из индивидуальных элементов, каждый из которых выполняет в нем свою функцию, связанную с функциями других элементов, так как между ними существует взаимная потребность. И именно эта совместная деятельность индивидуальностей позволяет данному организму находиться в равновесии с окружающей их средой. Это и есть тот самый случай, когда интересы отдельного элемента и целого организма совпадают. Человек — дитя природы, да к тому же и венец ее. Так что мешает ему сделать то же самое?

Мешает исковерканное жизнью сознание. Здесь самое время вспомнить французского экономиста и блестящего публициста первой половины XIX века Фредерика Бастиа. Его пребывание в начале 30-х годов XIX века на должности мирового судьи Мюгронского округа «открыло ему глаза на то, что обыкновенно люди, когда дело коснется их кошелька, теряют верное понятие о справедливом и несправедливом и доводят свои претензии часто до чудовищных размеров» (Бастиа Ф. Экономические софизмы. Челябинск: Социум, 2010. 378 с.). Если бы Фредерик Бастиа жил сегодня, его перу было бы где разгуляться. Для его ума XX и XXI века дали бы пищу несравненно большую, чем XIX век, а его очерк «Что видно и чего не видно» превратился бы в толстенную книгу, и вот почему. В этом очерке автор выразил очень глубокую и к настоящему времени еще более злободневную мысль, подкрепленную большим количеством примеров: «В области экономических явлений всякое действие, привычка, постановление, закон порождают не только одно, но целый род следствий. Из них только одно первое непосредственно обнаруживается с причиной, его вызвавшей, — его видно. Остальные открываются последовательно, одно за другим — их не видно, и хорошо еще, если можно предвидеть их.

Вся разница между плохим и хорошим экономистами в следующем: один придерживается только следствия, которое видно, а другой принимает в расчет и то, что видно, и все те следствия, которые надо предвидеть.

Это различие громадно, потому что почти всегда случается, что ближайший результат бывает благоприятен, а дальнейшие последствия пагубны, и наоборот. Отсюда следует, что плохой экономист преследует маленькое благо в настоящем, за которым следует великое зло в будущем, тогда как истинный экономист имеет в виду великое благо в будущем, рискуя маленьким злом в настоящем.

То же происходит в области гигиены и нравственности. Часто чем слаще первый плод какой-нибудь привычки, тем горше остальные. Об этом свидетельствуют разврат, лень, расточительность. Следовательно, когда человек, пораженный следствием, которое видно, не научился еще различать того, чего не видно, он предается пагубным привычкам не только по склонности, но и по расчету.

Это объясняет эволюцию человечества, фатально связанную со страданиями для него. Невежество сопровождает человека с колыбели и в поступках его определяется их ближайшими последствиями, единственными, которые он может видеть при своем рождении. Требуется немало времени для того, чтобы он привык принимать во внимание еще и другие последствия»¹⁰. Похоже на то, что спустя более чем полтора века после того, как эти слова были написаны, это время так и не наступило.

Оно никогда и не придет при существующих правилах жизни, так как именно они и подталкивают людей к скоропалительным и, на первый взгляд, очевидным решениям и действиям, тем самым заставляя людей совершать одну ошибку за другой. Некоторые из них «хуже, чем преступление», особенно та, которая была совершена четыреста лет тому назад, — о ней мы будем говорить ниже. Учитывая, что у каждого человека «свои тараканы в голове», правила должны быть такими, чтобы:

• во-первых, помогать человеку самостоятельно, без принуждения, справляться со своими недостатками;

• во-вторых, мотивировать его к поиску своей индивидуальности и к самосовершенствованию;

• в-третьих, связывать ответственность человека за последствия совершаемых им поступков с тем, чем он дорожит, а если он все-таки совершает ошибку, то дать ему возможность ее исправить. Не ошибается только тот, кто ничего не делает.

Этому и служит механизм самоограничения. И тем самым направляет личный интерес в русло интересов общества.

Первым элементом этого механизма являются функциональные связи. Первым, но не главным. В организме все элементы важны, так как выход любого из них из строя ведет к нарушению работы всего организма, все они необходимы и равноправны. Главная особенность функциональных связей состоит в том, что они соединяют индивидуальности, которые разделяют между собой функции, дополняющие друг друга, при выполнении любой задачи. При этом каждый из них при выполнении своей функции — лучший. Это делает работу такой команды-организма самой эффективной среди всех других видов социальных структур.

Особенность органических структур заключается еще и в том, что функциональные связи не терпят лишних соединений, другими словами, в таких структурах нет лишних людей, нет балласта, и поэтому размер структуры минимальный. И как следствие, отсутствует стремление к неограниченному росту, так как это приводит к снижению эффективности структуры.

С функциональными связями неразрывно связан следующий элемент механизма самоограничения — свободная и равноправная конкуренция. Во-первых, это стимул к повышению эффективности структуры, а во-вторых, это возможность найти на рынке труда нужных органической структуре профессионалов своего дела. Гипотетически сюда можно добавить и третий пункт — это одно из средств борьбы с иерархией, существующей в настоящее время в корпорациях, представляющих собой симбиоз иерархических и органических структур. Никакая корпорация не выдержит конкуренции с компанией-организмом, разумеется, при условии, если конкуренция будет действительно свободной и равноправной, то есть без насилия и обмана, что при существующих правилах игры и структуре власти невозможно.

Бороться с насилием и обманом можно только с помощью механизма личной ответственности, который опирается на частную собственность. Вот как об этом говорит в своей книге «Собственность и процветание» Том Бетелл: «Институт частной собственности играет ключевую роль и в установлении справедливости в обществе. Это один из главных аргументов в его пользу, однако на связь частной собственности и справедливости указывают крайне редко — главным образом потому, что социальная справедливость понимается как распределение уже существующих благ. Неравенство приравнивается к несправедливости. И все же именно власть частной собственности делает людей ответственными за свои действия в сфере материальных благ. Эта система гарантирует, что люди на практике узнают последствия своих действий. Собственность ограждает нас и, кроме того, окружает нас зеркалами, обращающими на нас последствия нашего собственного поведения. И бережливый, и расточитель, как правило, получат по заслугам. В силу этого общество, основанное на частной собственности, движется к институционализации справедливости»¹¹.

Три элемента механизма самоограничения, рассмотренные выше, тесно взаимосвязаны и в полной мере зависят от состояния института частной собственности. К сожалению, в настоящее время его участь крайне незавидная. За последние двести лет этот институт во имя быстрой и легкой, но далеко не для всех, наживы и в ущерб всем остальным, подвергся такому безжалостному разгрому, в результате которого рынок лишился тех тормозов, о которых мы говорили. Вот откуда растут ноги у большинства кризисов, которые возникали в этот период.

Примечания

9

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2017. С. 443.

10

Бастиа Ф. Что видно и чего не видно. Челябинск: Социум, 2006. С. 1, 2.

11

Бетелл Т. Собственность и процветание. М.: ИРИСЭН, 2008. С. 21—22.