Россыпи звёзд. Стихи и переводы

Павел Алешин

Россыпи звёзд… Кажущееся хаотичным расположение звёзд на небе на самом деле определено неведомой нам гармонией космоса. Книга составлена из россыпи стихов и переводов 2010—2017 гг. Эти стихи, такие разные как по форме, так и по духу, объединены общими мотивами, которые присутствуют и в переведённых мною произведениях Сапфо, Франческо Петрарки, Микеланджело, Федерико Гарсиа Лорки, Рикардо Гуиральдеса и Альфонсины Сторни.

Иллюстратор Елена Алешина

© Павел Алешин, 2017

© Елена Алешина, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-2739-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Россыпи звёзд. Цикл стихотворений

«Под звёздами…»

Под звёздами —

полнота:

сущего протяжённость,

волны безбрежные яви и снов,

снов и яви,

что растянули пространство

и отуманили время.

В шёпоте волн — прикоснись…

Нет, я в тебе растворюсь…

Над звёздами —

полнота:

сущего средоточенье

в точке одной

не-видимой

не-объятной

на-полнененной тишиной

огненной, словно в ней тысяча солнц.

Тысяча и еще одно:

самое тихое,

самое жгучее,

ток обнаженного чувства.

Noli me tangere! — шёпот.

Нет! Я к тебе прикоснусь!

«Вечному — вечное славить…»

Вечному — вечное славить.

Смертному — смертное славить.

Священнодействие — подаренная нежность,

подаренная без причины, просто так,

естественная нежность — поворот дыханья,

как будто изнутри вовне, извне — вовнутрь.

Дотронуться не бойся только и дышать.

В надзвёздности законы те же: там иные

пространства, скорости и величины, но

не сущности, и нежность — та же, расстоянья

ниспровергающая напряженьем жизни,

и звёзды дышат: их дыханье — свет,

они касаются друг друга светом.

Вечному — смертное славить.

Смертному — вечное славить.

«Светом мы одарены — вечным…»

Светом мы одарены — вечным —

но забываем об этом.

В небо взгляни ночью,

самою темною ночью,

там — свет:

не-касания звезд

столь осязаемы…

только взгляни, только взгляни

внутрь себя и увидишь

и ощутишь —

звёздные песни текут, разливаются — в нас.

В небо взгляни и в себя — разве не то же ты видишь? —

вечное, тающее, ускользающее и живое волненье покоя.

О, милосердие звёздное! растворены —

в нас

щедрые россыпи волн, обжигающих пламенем нежным.

Не понимая,

даже не понимая (но ощущая), мы сопричастны вселенной —

вечной, живой, ускользающей, тающей — вечной.

В нас — те же звёзды,

и не-касания их — в нас —

лишь осязательней и ощутимей.

Так же и я,

не понимая (за что), но ощущая,

чувствую как,

как одарён я тобой.

«Никаких расстояний в пространстве, во времени — нет…»

Никаких расстояний в пространстве, во времени — нет.

Никаких рас-стояний:

протяженности только,

переплетенья цветущие жизненных нитей.

И потому

от звезды до звезды

(слышишь?) не дальше,

чем от души до души:

значит — от сердца до сердца.

Хочешь почувствовать?

Звёздная ночь моя,

руку свою протяни —

не кончается тело рукою

и продолжается мыслью

и ощущением:

тянется ими вовне.

Звёздная ночь моя,

нет никаких расстояний —

рас-ставаний.

Звёзды твои

тянутся светом друг к другу

и на руке —

на руке-на твоей-на моей расцветают.

«Какая хрупкая тишина — сколько таится в ней звуков!…»

Какая хрупкая тишина — сколько таится в ней звуков! —

хрупкая, звонкая, вечная…

И далям дней её не заглушить,

не от-далить:

прошедшее не исчезает. Рядом

оно — лишь взором сердца потянись — проникни в тишину,

и тут же пламенем ладони загорятся

былого —

в действительности не прошедшего и продолжающего жить.

Какая тонкая тишина — сколько таится в ней близости! —

можно коснуться этой тонкости лунной:

месяц, как парус,

звёздное море

серебряным своим дуновением

рассекает

и соединяет

покровы небес.

Я знаю, что эти покровы — твои.

Какая таинственная тишина — сколько в ней предощущений

будущего:

предвидение ответных звучаний

звёзд, зарождающихся в мимолётных —

истинных прикосновеньях.

Я знаю, что истинна ты.

«Звёзды, звёзды, звёзды…»

Звёзды, звёзды, звёзды:

на небесах — жемчужные россыпи света,

дыхание их — сияние — ночь охраняет.

Солнце — тоже звезда,

только пламенем дышит.

Ночь — обещание и предсказание,

воспоминание и ожидание.

Не растеряться как в небесах?

Не просыпаясь, проснуться,

не прикасаясь, коснуться…

Не растеряться как в небесах?

Не просыпаюсь и под-

нимаюсь и руки тяну и тяну — вверх, к солнцу:

как дотянуться и солнца коснуться —

не просыпаясь?

Не растеряться как в небесах?

пальцы — во сне ли? — касаются солнца —

белое золото, тело живое,

воспоминание и ожидание,

и обещание,

и предсказание

близости света — живого покоя.

Солнца касаюсь — на пальцах огонь,

солнца касаюсь — в дыханье — огонь,

солнца касаюсь — и в сердце огонь,

не-обжигающий, но — одаряющий:

не просыпаюсь: огонь

истинный: это — не сон.

«Что тебе грёзы мои? — у тебя…»

Что тебе грёзы мои? — у тебя

целое небо бессмертных созвездий,

ярких, чарующих, верных.

Что тебе грёзы мои? — лишь цветы: расцветут и увянут.

Что тебе грезы мои? —

Звёздная ночь моя,

нежная ночь моя,

вечная ночь моя,

о мимолётном, о смертном

самые нежные,

самые вечные

воспоминания.

Грёзы мои — как цветы.

«От руки к руке…»

От руки к руке —

от зари к заре —

неразгаданные озаренья: звуки

сердце-солнце — (жаркого) — биенья.

Не разгаданные, но угаданные,

не предвиденные, но увиденные

в чёрном пологе небесном вихри: вихри

вздохов,

звездопады

взглядов

и улыбок —

алых месяцев расцветших —

всполохи и вспышки.

«В воздухе — в том…»

В воздухе — в том,

которым дышу я,

цветут и цветут

звёздные твои поцелуи

просто так:

не обещая,

не возвещая,

не отвечая:

сами собой рождены.

В сумерках — в тех,

завороживших меня,

слышится ночь аллилуйей

звёздам —

значит, всему

звёздному,

значит,

всему твоему.

В трепете — в том,

объявшем меня,

отражающем, лунном,

обнажённый,

солнечный, вечный

я осязаю

твой свет,

в воздухе — в том,

которым дышу я —

звёздные твои поцелуи.

«Так создаются миры — притяжением звёзд…»

Так создаются миры — притяжением звёзд

или —

или сердец светоносных

при-

тяжением,

со-

дроганием.

Света не видно их — пусть:

ветер вечерний поёт

звёздную песню.

Света не видно их — пусть:

можно услышать его —

слышишь? —

слышишь ладонями, как

сердце совсем переполнено, как

звёздами всеми — бесчисленными в небесах —

звёздами всеми — бесчисленными в тишине —

сердце мое переполнено —

сердцем твоим?

«Имя твоё…»

Имя твоё —

моя Шехерезада.

Я близок к тебе, словно тысяча смертных ночей,

о-зарением

звёздного сада,

о-зарением

взоров-свечей.

Сказками тают

руки твои.

Но ты далека

и неуловима,

неуловима, как эта одна

эта одна беззаветная ночь.

Сказками манят

руки твои.

А ты далека

и неуловима,

необъяснимая

звёздами смертными —

звёздами белыми —

одна, но бессмертная ночь.

Сказками ранят

руки твои.

Имя твоё — это воздух: вдыхаешь

и не надышишься — как тяжелы

лёгкие,

именем

этим томимые,

именем-камнем,

молчаньем твоим.

Тяжесть — как нежность:

срывается с пальцев,

с губ улетает

словом — одним.

Словом не-слышимым,

словом не-сказанным,

словом — разящим живым

о-зарением

звёздного сада,

сада, звучащего,

как эта ночь,

эта одна беззаветная ночь.

Ибо имя твоё —

Шехерезада,

ибо имя твоё —

ночь.

Море.

Маленькая поэма.

Море

Вступление

У меня ничего нет.

Только сердце раскалённое — камень,

только сердце, раскалённое звёздами,

И вся моя жизнь,

и вся моя жизнь, слышишь,

звёздная ночь моя,

уместится на твоей ладони.

Но песни мои — как море,

как море, не знающее покоя,

больше,

о, насколько же они меня больше!

И падают, вольные, волнами

на берег далёкий —

на берег молчаний,

молчаний твоих далёких.

Перед рассветом

Предрассветные дали спящего моря отуманены синевой:

звёзды ладоней твоих погружаются в синюю бездну,

звёзды ладоней твоих

погружаются в синюю бездну живым и недремлющим

нежным твоим серебром,

серебром неизвестности, серебром неизбежности, белым твоим серебром.

И рассветные дали уже, напоённые звёздным твоим серебром,

и рассветные дали уже тобой пробуждённого моря,

и рассветные дали уже растуманены светом —

светом твоим.

Преломление света

В шёпоте, в рокоте ль волн —

Эрос:

тот, что движет светила, вечный,

тот, пребывает что в мире — Словом,

тот, изначальный,

начало начал.

Ты — верная дочь его,

ты, моё Слово:

вечно была, есть и пребудешь — во мне и со мной —

каждой волной.

Море в зените

Синее, светлое, синее, тёмное, синее, синее, синее…

В полный рост уже,

ясным голосом

звонкая синева.

Небо бездонно,

но синие воды, но светлые воды, но тёмные воды

кажутся — в это мгновенье — бездонней:

в это мгновенье — только сейчас — только всегда.

Море со звонкими волнами,

море с серебряными ладонями,

Это, твоё, море

движется, синее, движется, светлое, движется, тёмное,

и изменяется, так что недвижимым кажется,

синее, светлое, тёмное,

это, твоё, море,

это, твоё, тобою

напоённое:

тобою — вблизи, издалека — тобою

до краёв и до дна напоённое

море.

Голоса бури

Спутаны, перемешаны, опрокинуты горизонты —

звоном:

в колоколе воздуха черного

носится, бьётся, как сердце в безумной груди, —

ветер.

Бьётся, могучий, невиданный:

не в силах он справиться

с обретённой

своей

мощью —

с закованной в чёрные латы,

с запертой в абсолютной свободе.

Опрокинуты горизонты,

опрокинуты небеса — в голоса

бури.

Белое солнце

Вдруг — белое солнце, ты.

Вдруг — ясность надзвёздная всюду.

И голоса умолкают:

полнятся тем-же-иным серебром —

вновь —

и стелятся белыми волнами — новым покоем.

Так ты находишь меня —

белизной.

Так нахожу я тебя —

в белизне,

в каждой волне.

Белое солнце — над голосами.

Звёздная ночь над морем

Волны спокойные

ночью не спят.

И своим трепетом

волны вполголоса,

волны спокойные,

с ней говорят:

Все настоящее никогда не кончается:

не кончается: пребывает,

пре-бывает…

Уходит из моря ночь —

и вновь перед рассветом

звёзды ладоней твоих погружаются в синюю бездну.