Снег. или соло, мой друг

О Л С

Сборник включает в себя повесть, которая называется «Снег», и 57 рассказов, по формату – новелл. Повесть начинается с того, что в Городе не переставая идёт снег, необычный снег; герой повести ищет выход из снежного плена; от его имени ведётся повествование. Мир после Снега изменился – об этом рассказы, в нескольких из которых прослеживается дальнейшая судьба героя «Снега».

Пища

Всё было необычно в этом ресторане. Например, посетители сначала заходили в зал Меню — большую библиотеку с книжными стеллажами до потолка по периметру. Френд сказал, что любую официанты снимут с полки, если попросишь, но для удобства меню электронное.

Мы сели на один из диванов, негромко играла электронная музыка, бесконечная и спокойная.

— Я всё-таки не понимаю, как это действует? Это еда с какими-то веществами?

— Нет, — Френд не умел передавать свой опыт словами, — ты же знаешь, за всю жизнь я не прочитал и десяти книг, но отведав пару книг здесь!… ну, я стал понимать тех, кто любит читать.

— Таких, как я? Понятно.

К нам подошёл официант, светловолосый молодой мужчина, одетый в тогу жёлтого цвета, с оливковым венком на голове, похожий на олимпийцев, как их изображали на древнегреческих вазах. Другие официанты выглядели так же, видимо, они проходили специальный отбор перед приёмом на работу.

— Я здесь впервые, — сказал я официанту, — Френд уже был и пребывает в диком восторге от вашего заведения. Но я не очень понимаю, что меня в конечном счёте ждёт?

— Пища, — просто ответил официант и так посмотрел на меня, что трудно было возразить этой простоте.

— Ну-у.. — я немного растерялся, — то, что пища, это понятно. Слова пока только. Френд пообещал, что я такого никогда не пробовал, что это какие-то совершенно новые ощущения.

— И он прав, ведь вы будете есть книгу. Неслучайно у нас на входе висят слова из книги Иезекииля, — и официант прочитал наизусть. — Сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком.

Я согласно кивнул, показывая, что прочитал эту надпись:

— У вас много библейских сюжетов в оформлении, — я показал на плафон на потолке, на котором были изображены Эдемский сад, Адам и Ева, херувимы, Бог и дьявол почему-то в поварском колпаке.

— Это ещё одна подсказка, — сказал официант, — как вы знаете, первые люди могли есть в Эдемском саду плоды любого дерева, только с одного дерева Бог запретил им есть. Но они нарушили запрет и были изгнаны из рая. Создателя нашей кухни всегда удивляли буквальные объяснения произошедшего с первыми людьми, он считал, что объяснение гораздо сложнее. Особенно он это почувствовал, когда у него появились дети. Они тоже его не слушались и ели то, что он им запрещал, но выгонять их из дома, объявлять проклятья ему не приходило в голову.

— Видимо, всё это не буквально.

Официант улыбнулся:

— Безусловно, но всё-таки… — он сделал многозначительную паузу. — Возможно, это были не совсем материальные плоды.

— Кто же теперь знает? — пожал плечами я. — Надеюсь, мы не будем есть бумагу? — я весело посмотрел на официанта.

— Нет, — ответил он, — вы будете есть плоды. Плоды творчества.

— Ах, вот как вы всё это обыгрываете! — предположил я вслух. — Кулинарная ассоциация с конкретной книгой?

— Никакой ассоциации, — вмешался в разговор мой Френд, — всё буквально. По настоящему сделано из книги. Только ты её не читаешь, а ешь? У них специальная машина есть, — он посмотрел на официанта, словно передавая ему эстафету разговора.

— Машина называется «Преобразователь Логоса», — сказал официант, — господин Кублановский придумал специальный код. Помните, когда-то придумали код и преобразовали звуки в цифры? Появилась цифровая музыка. Здесь нечто похожее. Конечно, преобразуя книги в пищу материальную не обойтись без ошибок, но мы работаем над этим, и поэтому называемся «Элемская Кухня».

— Да, «Элемская Кухня». Игра слов.

Официант кивнул в знак согласия:

— Не хватает до совершенства одной буквы, как мы между собой шутим.

— Понятнее, конечно, не стало. Ну, да ладно. С чего посоветуете начать знакомство с вашей кухней? У вас есть дежурное блюдо? Может что-то нужно попробовать в первую очередь? Блюдо от шефа?

— Мне трудно что-то советовать. Я не учитель, а вы не школьник, чтобы читать книги, навязанные чиновниками от образования. Я даже не могу ничего предложить. Как я и говорил, у нас можно есть любые плоды с деревьев, точнее, с книжных полок.

Я посмотрел на Фрэнда:

— А ты что посоветуешь?

— Опалённые зоной.

Сначала мне показалось, что он пошутил, но потом Фрэнд продолжил:

— Очень неплохо. Неожиданно даже.

— Вам понравилось? — из профессиональной вежливости сказал Официант. И ещё уточнил. — Только не опалённые, а обожжённые зоной.

— Да-да, — торопливо согласился Френд, — всё время путаю.

— Что же за вкус у такого блюда получается? — с издёвкой спросил я. — С запахом копчёного мяса?

— Нет, — Фрэнд не заметил моей иронии, — ты зациклился на одном, а здесь не играют в ассоциации. Книги здесь — обыкновенная еда. Не знаю, суп такой… как суп. Здесь, по моему, всё скорее суп.

— Можно и так сказать, — согласился официант, — проза — это не твёрдая пища.

— Не твёрдая? — переспросил я.

— Да, — кивнул Официант как ни в чём не бывало. — Из прозы получается… э-э… ну, да! суп, который принято считать супом в Европе, — он немного помолчал, словно раздумывал, стоит ли делиться своими мыслями с посетителями, но всё же продолжил. — Забавно, что русская классическая литература — это тот же европейский суп, а не как принято у нас, чтобы много овощей и мяса было в супе, чтобы он был наваристым и погуще. Мда… Да и поэзия тоже не твёрдая пища. Э-э… на кашку похожа. Иногда попадаются твёрдые комочки, но их скорее воспринимаешь, как комочки в манной каше, — с видом знатока сказал официант.

— Честно говоря, вы меня совсем запутали, — признался я.

— Это неудивительно, — не почувствовав моего раздражения, сказал официант. — По опыту наших клиентов могу судить, что наилучший выбор для новичка — это любимая книга из детства. Беру на себя смелость утверждать, что это беспроигрышный вариант.

— Я выберу следующую книгу серии, ну, — Френд пощёлкал пальцами, вспоминая, — опалённые зоной.

— Обожжённые зоной, — уточнил официант, записывая свой голос в файл заказа.

— А что же мне взять? — задумался я.

— Ты всё время читаешь книги и теперь спрашиваешь? — засмеялся Френд.

— Может начать с самой главной книги? — Я показал взглядом на изображение на потолке.

— Об этом даже не думайте, — немного переступая границы отношений клиент — продавец услуг, сказал официант, — этой книги нет в меню.

— Почему? Вы же сказали, что могу выбрать любую книгу.

— Любую книгу на наших полках, а на наших полках её нет. И ещё это правило господина Кублановского. Мы не готовим плодов из священных книг. Даже из апокрифов мы готовим не для всех.

— Сложно как, — я немного растерялся.

Я стал вспоминать книги, которые прочитал и те из них, которые запомнились. Сначала я захотел выбрать книгу какого-нибудь заумного интеллектуала, чтобы мозг плавился от невозможности продраться в мир его идей, мне стало интересно, сможет ли это усвоить мой желудок. Потом, наоборот, захотелось выбрать самую никчёмную и глупую книгу. Будет ли меня от неё выворачивать, как при отравлении организма? Я даже что-то заказал официанту, но потом остановил:

— Подождите! Я передумал, — в последний момент мне пришла в голову другая мысль, догадка. Я спросил официанта. — Мне почему-то кажется, что вы — писатель?

— Вы правы, я написал несколько книг.

— Но я всё ровно удивлён своей догадке. Сначала подумал, что вас отбирают только по внешним данным. Вы такие все физически развитые. Но не мог понять зачем.

— В человеке всё должно быть прекрасно, — улыбнулся официант. — Один из пунктов контракта требует, чтобы три раза в неделю все официанты обязательно посещали спортзал.

— Я почему спросил, захотел попробовать на вкус вашу книгу. Надеюсь, я вас не смутил своим желанием?

— Наоборот, мне очень лестно.

— Как я сам не догадался! — всплеснул руками Френд. — Может и мне заказать вашу книгу?

— Нет, — сказал я Френду, — это мой заказ. Сколько у вас книг? — спросил я у официанта.

— Три. Первая — это сборник рассказов и небольшая фантастическая повесть в начале. Да и рассказы фантастические. Вторая книга о мужчине, который попробовал много женщин, а любил одну. Третья — роман про зомби.

— Давайте начнём с первой книги. Как она называется?

— ХЧЗ.

— ХЧЗ?

— Да, это аббревиатура. Я её расшифровываю, как Хрен Что Значит, но можно и погрубее сказать, если угодно.

Я кивнул, что ответ меня устраивает.

Мы прошли в зал, который назывался Читальным, в нём было довольно сумрачно, свет давали только зелёные лампы, стоявшие на каждом столике, но Френд заверил меня, что здесь большое помещение.

Из кухни, скрытой во мраке, где загадочная машина «Преобразователь Логоса» выполняла заказы, нам довольно быстро принесли тарелки. В моей тарелке была мутновато-белая жидкость чем-то похожая по консистенции на очень жидкий овсяный кисель. У Френда в тарелке было нечто похожее, но больше раза в два.

— Не густо, — пошутил я.

— Иллюзия прозы, — пожал плечами официант, — но мы рады обманываться, как точно подметил один би-кулинар.

— Почему би?

— Он писал и стихи, и прозу.

— А получалось когда-нибудь в тарелке, чтобы был суп как у нас — русских?

— Никогда не слышал. У нас есть гости, которые заказывают сразу несколько книг, выдумывают комбинации из произведений одного автора или нескольких авторов. Но большинство книг не приносят чувство насыщения. После них нет ощущение полноты, — официант похлопал себя по накачанному животу.

— С полнотой борются, но только не в вашем ресторане, — сострил я.

— Это правда.

Официант отошёл от нас, и мы с Френдом принялись за еду. По ощущениям это было ближе всего к употреблению дешёвого алкоголя или балованных наркотических веществ, но ближе не значит почти точно. Это было состояние новой для меня природы, со множеством побочных эффектов, которые я не понимал и заранее их пугался.

— Как вам? — спросил официант, когда наши тарелки опустели.

— Мне понравилось, — обманул его я.

— И мне бонус к зарплате, — улыбнулся официант.

Френд тоже кивнул, что ему понравилось, но держался очень странно для себя, у него вдруг стало суровым лицо, глаза недоверчиво щурились, но тем не менее он оставил щедрые чаевые. Меня же не покидало ощущение полупустого стакана или наполовину полного, если представить стакан мыслящим существом, и я из него не выпил, а как бы познал его. Не могу найти других слов. И я обратился в официанту:

— Всё-таки, скажите, неужели никто ни разу не попробовал заказать что-то из библии? Сам господин Кублановский на основании чего такой запрет ввёл?

— Он и заказал сам себе, — ответил Официант с некоторым удивлением, показав всем видом, что о таком я и сам мог догадаться, — получилось… ну, наподобие яблока плод. Не яблоко, но что-то похожее. И когда он увидел яблоко… Ну, сами подумайте, разве кто-то решится это съесть?

— Но это же… я не знаю, совсем другое. На это нет запрета.

— И тем не менее, когда смотришь на яблоко, не рассуждаешь, как вы сейчас. Вы только предполагаете, говорите слова, а когда увидите плод перед собой, жутко станет.

— Страшнее, чем про тюрьму? — серьёзно спросил Френд. — Я готов.

— Вы подумайте, — мягко отказал официант.

Френд кивнул, он немного напоминал пьяного. Меня не отпускало желание раскритиковать книгу официанта.