Последняя воля Артемиды. История в античном городе Сидэ

Отто Клидерман

Действие происходит в античной Турции, которая в прошлом была в составе Римской империи. История украшений, по преданию которые принадлежали самой богине Артемиде. Она пренебрегла ними и бросила на землю, проклявши их. Однако красота божественного подарка очаровывала простых смертных, и украшения дарили самым желанным и возлюбленным женщинам.

Глава седьмая

Ужин был накрыт в зале для особых приёмов: стол прямо таки ломился от яств, хотя приглашённых было всего трое: Юстиниана попросила прийти на несколько минут позже. Когда она вошла в своём пурпурном одеянии — гость тут же поднялся и с круглыми от удивления глазами засвидетельствовал своё почтение. Она приветливо улыбнулась, поправив упавшие каштановые длинные волосы на плечо и села рядом с дядей. Гостью был немного моложе Клавдия, а его имя Луций — было самым, что не есть обычным, вид простака на первый взгляд не представлял ничего особенного. Он был слишком голоден, поэтому уплетал всё, что подавали слуги до пустой тарелки.

— Итак, друг мой, что же всё таки потрясло Рим? — С явным нетерпением в голосе поинтересовался губернатор. — Ты можешь говорить откровенно: эти люди — моя единственная племянница и мой управляющий, и секретарь в одном лице — самые близкие люди в моей жизни. Их бояться нечего.

Гость кивнул одобрительно головой и практически прошептал:

— Как ты знаешь, несколько недель назад на императора Августа было совершено опять покушение его же собственным сыном Тиром. Зная этого юношу, я ни минуты не верю в его безумство. Он очень был предан отцу, и его собственный мир совершенно отличался от мира реального. Скажу вкратце, что он исчез, хотя сотни глаз видели, как он выпил отравленное вино перед своим отцом и покинул дворец. На его вилле нашли только раба, умершего от многочисленных ножевых ран в постели хозяина.

— Печальная история, я слышал об этом, две недели назад. — В голосе губернатора стали проскальзывать нотки явного недовольства. — Стоит ли говорить о мёртвых, которые уже не в силах причинять нам вред.

— Ты зря иронизируешь, Тир исчез бесследно, никто не знает где он. Существуют предположения, что он может остановиться в этом городе, так как сдружился с послом Сирии, который родился здесь и получил от императора позволение провести дома несколько недель, по пути в Сирию.

Юстиниана, Клавдий и Антоний переглянулись: речь шла о Октавиане-Флавие. Они не виделись уже больше двух лет. Теперь он возвращается.

— И ты предполагаешь, что после выпитых двух чашей яда человек может бежать из Рима? — Губернатор пытливо посмотрел на Луция. — Разве, что только на тот свет. Больше некуда, — Клавдий заметно терял терпение.

Тот отвёл глаза в сторону.

Клавдий поднял бокал, чтобы ему налили очередную порцию вина и спокойно испив, поставил на стол. — И это ты боялся озвучить мне в письме, друг мой?

— Не совсем. Думаю, ты знаешь, что сын императора Марк-Аврелий был предательски убит прямо во дворце. Его нашли мёртвым утром с кинжалом в спине. Тем же способом было покончено с родным дядей императора, Децемомум, через месяц.

— И ты хочешь сказать, что в этом стали обвинять покойного сына Тира? На каких основаниях? Это было бы очень удобно, для кого-то, только боюсь на этом количество смертей не уменьшиться даже со смертью этого несчастного юноши.

— Поползли слухи, что Тир ещё жив и куда он мог бы направиться, поэтому я тут же поспешил предупредить тебя. Ты же не пойдёшь против императора?

— У императора есть веские доказательства против Тира в содеянных всех предыдущих убийствах их родственников? Я ни разу не слышал о том, чтобы на него устраивали гонения после его предполагаемой смерти. И потом у меня несколько иного характера информация, — Клавдий вытер рот салфеткой и спокойно отложил её в сторону. — У нашего императора какой-то недуг. Он серьёзно обеспокоен своим состоянием и стал больше задумываться о поиске целителей по всей империи, если он излечиться сам — он постарается восстановить справедливость. Он по ходу становиться заложником своего тела. Вот это меня беспокоит больше, чем твои ни чем не обоснованные домыслы. — Ткнул пальцем он в сторону гостя. — Я даже не удивлюсь, если бы он посетил лично наш город исключительно с этой миссией. — Хозяин дома кивнул в сторону Юстинианы.

— Почему ты не веришь в то, что я тебе сказал? — Возмутился Луций, поправляя синюю мантию на своём плече.

— Потому, что я слишком хорошо знаю этот мир и потому, что достаточно стар, чтобы чего-то опасаться в нём. Если ты приехал сказать мне только это, то вынужден разочаровать тебя: ты просто потерял время.

Юстиниана поглядывала на гостя, который то и дело ежился и отвечал невнятно. Его худое измождённое тело и тёмные круги под глазами явно свидетельствовали не в пользу его здоровья. Он пригубил вино и с болью скривился, испытав жгучую боль внутри.

— А ты считаешь, что я должен был проигнорировать этот факт и не сообщить тебе? У меня мало времени, слишком мало. Жрецы говорят о моей скорой кончине, перед этим я решил посетить тебя, а потом вернуться в Рим и умереть.

Клавдий от удивления приподнял одну бровь: «С каких пор ты стал доверять этим шарлатанам?»

Луцый недовольно скривился: «Я это и сам чувствую без пророческих видений жрецов»

Последующие беседы были уже общего характера. Клавдий интересовался другими приближёнными императора, их семьями и даже общей картиной, бытующей в городе. Больше его не интересовало ничего. Он быстро распорядился, чтобы гостю приготовили комнату, и вышел во дворик подышать свежим воздухом: новости Луция разочаровали его и он, собственно говоря, всё это время скучал: 10 других информаторов доставили ему эти новости полторы недели назад.

На дворе стояла ночь, и только лунный свет хорошо освещал это место:

— Он много не договаривает, — Раздался за спиной голос Юстинианы, — И он прав, на счёт своего здоровья. Он действительно серьёзно болен, по-видимому, у него больны почки. Поговори с ним наедине. Он напуган, как заяц. Он никому не доверят, и кажется, у него действительно есть, то, о чём другие могут и не знать. Мне почему-то так показалось. Он считает, что он на гране, поэтому ему можно доверять.

Клавдий повернулся к племяннице, и предложив ей свою руку повёл её по галерее: неожиданно он коснулся на барельефе головы косули и сдвинул легко её с места: стена тут же расступилась, открыв взору ещё один дворик, о котором девушка никогда не знала: «Оставайтесь с Антонием там. Тут очень хорошо слышно то, о чём мы будем говорить с Луцием здесь. Я скоро вас выпущу, а потом мы обсуди всё за чашкой горячего вина. И ещё, я хотел сказать тебе, что ты просто прирождённый политик, великий Цезарь гордился бы тобой.

— Мне будет достаточно того, что гордиться будешь мной ты, — Махнула она рукой и скрылась за потайной дверью.

Луций сам нашёл хозяина дома, и с опаской оглянувшись, уже более твёрдо и без излишней уклончивости, бросил стоящему во дворике Клавдию, стоящему к нему спиной: «Надеюсь, тебе никто не сообщил новость, что сюда едет император».

Губернатор повернулся к нему и холодно проронил: «Он чувствует смерть, но боится привлечь внимание стервятников, чтобы они не стали клевать его ещё живое тело. Я бы поступил в точности так же.»

— Он будет скрываться под видом нищего и остановится в твоём доме. Новость о возможностях твоих родственников достигла ушей самого Рима. Посол Сирии сам предложил Августу посетить город, и что его невеста способна творить чудеса. Состояние императора довольно плачевное, но только узкий круг осведомлён на сколько. Он готов довериться твоим родственникам, но никто не имеет права знать правду, кто гостит в твоём доме. Это был личный приказ императора мне.

— Стало быть,

— Он не знает никакой правды, но именно мне поручил это передать тебе вот его письмо. — Он подал свиток и неожиданно пошатнулся и упал по середине дворика без чувств.

Юстиниана склонилась над бездыханным телом несчастного и сдавленным голосом, полным удивления проронила: «Но он мёртв».

Клавдий и Антоний стояли в ужасе. Им понадобилось время, чтобы прийти в себя.