Гомилии на Бытие

Ориген

В настоящем издании представлен перевод полного корпуса гомилий Оригена на книгу Бытия, впервые публикуемый на русском языке. Перевод, снабженный введением и комментариями, выполнен на основе критического издания этих гомилий, осуществленного в серии «Sources Chretiennes». Издание охватывает как латинский перевод гомилий, выполненный Руфином, так и сохранившиеся греческие фрагменты. В книге эти фрагменты помещены в параллельной колонке. Ориген, оставивший после себя обширное наследие, был осужден Пятым Вселенским собором. Осуждение касалось в большой степени богословских идей Оригена, в то время как его экзегетические труды в тех аспектах, которые не вызывали сомнений, были восприняты отцами Церкви. Изучение экзегезы Оригена важно для понимания традиции и истории Древней Церкви. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Моим горячо любимым родителям посвящается

© Священник Михаил Асмус, текст, 2019

© Издательский дом «Познание» (АНО «ЦЕНТР — ПОЗНАНИЕ»), 2019

Предисловие

Ориген. Жизнь и труды

Не будет преувеличением назвать Оригена самым плодовитым и наиболее выдающимся христианским учителем первых трех веков христианской эры — эпохи, богатой гонениями против христиан, но, вместе с тем, подготовившей триумфальную победу христианства над язычеством и наступление эпохи христианской империи, длившейся, по меньшей мере, до 1917 г.

Эти три века были во многом основополагающими для последующего христианства, почему именно они сегодня привлекают внимание многих ученых, занимающихся богословием, христианской философией или церковной историей. Вместе с тем, этот период является достоянием поздней античности, расцветшей в последний раз в разнообразных формах эллинистической культуры, начиная от изобразительных искусств (Фаюмский портрет) и заканчивая философией (неоплатонизм). Соприкосновение становящегося христианства и угасающей античности оказалось неизбежным в силу множества причин — хотя бы такой, как протекание в одном пространственном и культурном измерении. Кроме простых, как голуби (Мф. 10, 16), в Церковь входило все больше и больше образованных, мудрых, как змии (там же), людей, прошедших одну и ту же эллинистическую школу, унаследованную у античности.

Крупнейший центр греческой образованности, Александрия Египетская, дала миру сколько философов, столько же и богословов и, больше того, людей, совмещавших в себе человеческую и божественную мудрость. В них и происходило это соприкосновение, имевшее неоценимое значение в деле развития и систематизации христианского богословия до того уровня, каким оно перешло в следующую эпоху. Прекрасно образованным как в филологии («грамматике», «риторике»), так и в философии — кому как не им было исследовать Божественные Писания и формулировать догматы. Была и другая, не менее существенная роль — учительская: познавши истину, призванную сделать их свободными (Ин. 8, 32), эти дидаскалы были обязаны преподавать ее народу Божию ради приращения Тела Христова и созидания его в любви (Еф. 4, 16).

Таковы были в первой половине II в. вышедшие из язычества апологеты, безбоязненно обращавшиеся к римским властям с апологиями христианства, не отрицая положительных достижений эллинской мудрости, «богооткровения в человеческом разуме»^[1] и этики, но и не приравнивая их к откровению во Христе пришедшем. Таковы были и учители Александрийской огласительной школы: Пантен, Климент и, наконец, Ориген, поднявший ее на качественно новый уровень и воспитавший в ней многих мучеников и епископов.

Но сколь неизбежным было соприкосновение, столь же неотвратимым стало взаимное отталкивание христианства и язычества. А. Ф. Лосев в главе, посвященной Филону Александрийскому (ок. 20 г. до Р. Х. — ок. 40 г. по Р. Х.), говорит о несовместимости личностного Первоначала Библии с языческими религиозно-философскими представлениями^[2]. Субъектно-объектное тождество, увиденное Филоном в библейском Яхве, легло в основу неоплатонизма, так и не понявшего христианства. Эллинизм питал также множество ересей первохристианской эпохи, например гностических, отвергнутых затем Церковью.

Эллинистические философские конструкции виноваты и во многих доктринальных ошибках Оригена, например о предсуществовании душ. Эти ошибки вызвали еще при жизни их автора ожесточенные оригенистские споры, а затем — осуждение Оригена на двух Поместных Соборах 400 и 543 гг. и на V Вселенском Соборе 553 г. И хотя, по мнению о. Иоанна Мейендорфа, осуждение коснулось в большей степени Оригена-богослова, чем Оригена-экзегета, общее суждение ученого протопресвитера об Оригене совсем не говорит в его пользу:

«Многие современные историки (de Lubac, Daniélou, Bertrand) в своем желании восстановить Оригена в ряду великих христианских учителей дают высокую оценку важности богословия истории в оригеновской экзегезе и центральную роль, отводимую им Христу. При всем этом Περὶ ἀρχῶν (основной источник его ошибочных формулировок), впрочем, как и большинство экзегетических пассажей, остаются иллюстрацией того, что оригеновская концепция человека, его учение о воплощении и его эсхатология должны восприниматься в рамках спиритуалистского и, в сущности, платоновского монизма»^[3].

Не менее «утешительную» характеристику дает Оригену в своей энциклопедической статье и Вл. Соловьев:

«При действительном совпадении в известных пунктах между идеями Оригена и положительными догматами христианства и при его искренней уверенности в их полном согласии, это согласие и взаимное проникновение религиозной веры и философского мышления существует у Оригена лишь отчасти».

Ориген, по категорическому мнению Вл. Соловьева,

«По крайней мере, наполовину остается эллином, нашедшим в эллинизированной религии евреев некоторую твердую опору для своих воззрений, но внутренно неспособным понять особую, специфическую сущность нового откровения, при самом решительном желании ее принять. Для мыслящего эллина противоположность бытия материального и духовного, чувственного и умопостигаемого оставалась без настоящего примирения… В цветущую эпоху эллинизма было некоторое примирение эстетическое, в форме красоты, но чувство прекрасного значительно ослабело в Александрийскую эпоху, и дуализм духа и материи получил полную силу, еще обостренный влияниями со стороны языческого Востока. Христианство, по существу своему, есть принципиальное и безусловное упразднение этого дуализма, так как принесенная им “Добрая весть” относится к спасению целого человека, с включением его телесного и чувственного бытия, а чрез него и всего мира… Эта идея духовной чувственности, обожествляемой материи или богоматерии, определяющая собою собственно христианскую мудрость, была безумием для Эллинов (1 Кор. 1, 23), как видно и на Оригене» ^[4].

В то же время ученые отмечают и положительную роль Оригена в становлении богословия в собственном смысле. Немецкий ученый Х. Крафт отмечает:

«Через Оригена спекулятивное богословие заняло свое место в христианской мысли. Он не первый, кто избрал платонические понятия для выражения христианской вести: это сделали еще гностики извне, а апологеты и Климент — изнутри становящейся Церкви — и этим подготовили его дело. Но следующие за Оригеном богословы направляли свою мысль по Оригенову руслу и продолжали то, что Ориген уже в большей части проработал или вкратце наметил. Из-за его высочайшего авторитета первые после него поколения перенимали или молчаливо исправляли его ошибочные мнения. Так, когда он, спустя 300 лет после своей смерти, подвергся осуждению, христианская мысль в известном объеме была пронизана его духом, так что его осуждение, в действительности, повредило сохранности лишь его сочинений, но не его мысли» ^[5].

Понять величину и противоречивость личности выдающегося Александрийца невозможно, не наметив хотя бы пунктирно его жизненный путь и не обрисовав предпринятые им труды. О жизни и деятельности «Неутомимого», или «Несгибаемого» (Ἀδαμάντιος — закрепившееся за Оригеном прозвище) сохранилось много сведений в древних источниках: в VI книге Церковной Истории Евсевия Кесарийского, в Апологии пресвитера Памфила, в сочинениях блж. Иеронима Стридонского О замечательных мужах (§ 54–62) и 44-м Послании, в Библиотеке свт. Фотия Константинопольского (§ 118), в Слове благодарственном свт. Григория Чудотворца по выпуске из школы Оригена, в сочинениях самого Оригена. На период его жизни (185–253/4) пришлись три гонения: Септимия Севера (201–211), Максимина Фракийца (235–238) и Деция (249–251). В первое гонение мученическую смерть принял его отец св. мч. Леонид. В последнее гонение 66-летний пресвитер Ориген был заключен в тюремный карцер и, изможденный пытками и допросами, вскоре после освобождения скончался, по существу, смертью исповедника.

Ориген (греч. Ὠριγένης, лат. Origenеs, греческая форма характерного для Египта имени, означающего «ведущий свой род от Ора») родился, вероятнее всего, в 185 г. в Александрии в состоятельной греческой или эллинизированной египетской семье. Он был старшим из семи детей у родителей-христиан. Его отец преподал ему обычный круг предметов (ἐγκύκλιος παιδεία) и заложил основы Христовой веры. Здесь следует отметить сочетание античного и христианского воспитания, в атмосфере которого происходило становление юного Оригена. На это же самое время приходится преподавательская деятельность Климента Александрийского (сер. II в. — ок. 217 г.), главы знаменитой Александрийской огласительной школы. Не ясно, слушал ли Ориген самого Климента, который удалился из Александрии в Палестину в начале гонения Септимия Севера, когда Оригену было 16–17 лет (201–202). В любом случае, как Ориген через несколько лет оказался преемником Климента по огласительной школе, так же он по праву считается последователем Климента в экзегетической традиции и — шире — в стиле богословствования.

Когда ок. 201 г. отец Оригена был осужден на мученическую казнь, его мать хитростью удержала сына дома, спрятав его одежду. Все их имущество было конфисковано, и вдова с семью детьми осталась без всяких средств к существованию. Ориген попадает к одной богатой христианке, решившей дать ему возможность закончить образование. В это же время его благодетельница давала приют некоему Павлу, выходцу из Антиохии, слывшему еретиком (возможно, гностиком). У нее на дому происходили собрания и молитвы его слушателей, невольным соучастником которых становился также Ориген. На несколько лет (с 203 по 205 гг.) он оказался внутри маленькой секты^[6]. Однако, по словам самого Оригена, он ни разу не принял участия в их литургии и вынес из общения с ними настоящее отвращение к ересям.

В 206 г. Ориген начинает частную педагогическую практику, кормя себя сам уроками грамматики. В это же время он решает получить философское образование, считавшееся по тем временам высшим, у некоего «учителя философии» (может быть, это был Аммоний Саккас^[7]) и находит там Иракла, своего будущего помощника по огласительному училищу, а впоследствии и епископа Александрийского. Этому последнему и другим образованным молодым людям Ориген, за отсутствием в городе клириков, скрывшихся вместе с епископом Димитрием от гонения, объясняет Христово учение; многие из них были заключены под стражу, а некоторые приняли мученичество. Ориген сохранил их имена: мчч. Плутарх (брат Иракла), Серен, Ираклид, который не был еще крещен, Герон, второй Серен и девица Ираида, которая была оглашенной. Вдохновляя своих учеников на мученический подвиг, Ориген тогда же чуть было сам не был схвачен толпой. Соседи тоже уже поняли, что за уроками грамматики у Оригена скрывались христианские собрания, и стали провоцировать его арест. Оригену пришлось на время прекратить занятия. К этому периоду относится юношеская ошибка Оригена: во избежание искушений по плоти он самооскопился, буквально приведя в исполнение слова Мф. 19, 12.

В 211 г. после смерти Септимия Севера Ориген снова открывает свою грамматическую школу и с новой силой принимается за изъяснение Св. Писания для оглашаемых. Вернувшемуся в город епископу не оставалось ничего другого, кроме как одобрить его катехизические занятия и официально поручить ему. Затем с Оригеном происходит некое «новое обращение»: он прекращает занятия грамматикой, продает языческие книги и посвящает себя исключительно изучению Св. Писания. Ориген ведет очень аскетичный образ жизни, употребляя на свое личное содержание четыре обола в день и в то же время заботясь о семьях пострадавших в гонениях.

Вера в богодухновенность Писания как Откровения Божия порождала благоговейное отношение даже к греческому переводу Ветхого Завета. Оно идет еще от Филона^[8], во времена которого древнееврейский текст был уже недоступен большому числу иудеев-евреев, не говоря о прозелитах. Христиане освятили перевод LXX, Септуагинту, тем более что Новый Завет — новое Откровение — был написан на греческом, причем именно на греческом Септуагинты. В то же время человек с хорошим эллинистическим образованием не мог не заметить огрехов, закравшихся в текст Семидесяти при переводе или переписывании. Это побудило Оригена с выработанным им филологическим подходом критически подойти к тексту Септуагинты и начать работу по сличению всех существующих переводов Ветхого Завета с целью разрешения всех недоумений в списках перевода LXX, употребляемого в Церкви.

В этом труде было необходимо и обращение к древнееврейскому подлиннику, для чего Ориген прибегает к помощи некоего «еврея», сына раввина, переехавшего в Египет после своего обращения в христианство. Кроме ответов на свои критико-текстуальные вопросы, Ориген получает от «еврея» и более серьезные экзегетические уроки, глубоко, нужно думать, повлиявшие на оригеновские принципы толкования Св. Писания. Можно только предполагать, был ли этот «еврей» последователем аллегоризма в экзегезе, разработанного для Писания Филоном, или же от него Ориген получал знакомство с раввинистической традицией. Во всяком случае, к этому периоду относится первый экзегетический опыт Оригена — его Комментарии на Песнь песней, истолкованную как аллегория брака между женихом-Христом и невестой-Церковью.

Занятия с «евреем» послужили началом работы по собиранию переводов Ветхого Завета и составлению Гекзаплы (шесть переводов) — огромного многолетнего труда Оригена, состоявшего в сопоставлении (книга за книгой и словосочетание за словосочетанием) древнееврейского подлинника^[9], записанного греческой транскрипцией, передававшей огласовку, и переводов Аквилы, Симмаха, Семидесяти толковников и Феодотиона, и — для отдельных книг — еще нескольких переводов, найденных им в его путешествиях (последние — не на все книги). Гекзаплы Оригена, служившие для нескольких поколений источником знаний по библеистике, были кроме того и первым критическим изданием греческого текста Ветхого Завета: Ориген редактировал текст Семидесяти и обозначал текстуальные расхождения знаками александрийских грамматиков.

Между 211 и 217 гг. Ориген успевает посетить Рим, привлекавший его и как авторитетный церковный, и как интеллектуальный центр (позже он дважды посетит Афины). По некоторым сведениям, в Риме он слышал проповеди Ипполита Римского, первого христианского писателя, толковавшего целые книги Св. Писания в типологическом ключе^[10]. Согласно гипотезе Нотена^[11], это был другой проповедник, по имени Иосип, сопротивлявшийся монархианству Савеллия, пользовавшегося поддержкой пап Зефирина и затем Каллиста, и повлиявший на триадологические воззрения Оригена, четко различавшего две «реальности» (δύο τῇ ὑποστάσει πράγματα)^[12] Отца и Сына вплоть до допущения выражения «в каком-то смысле два Бога»^[13].

В это же время Ориген приобретает большую популярность среди образованной александрийской публики своими огласительными занятиями: круг его слушателей неустанно растет. Среди прочих появляется один весьма состоятельный человек, именем Амвросий, которого Ориген обратил в православие из гностической ереси и убедил вместе с супругой принять обет воздержания. Амвросий побуждает Оригена к написанию сочинений и становится его меценатом, почти до самой смерти своего учителя оплачивая ему скорописцев, переписчиков и все расходные материалы. Таким образом, большинство сочинений Оригена было записано под диктовку или со слуха, и, хотя он подтверждает, что редактировал свои сочинения, их обилие не располагало к хорошей литературной отделке.

Ок. 222 г. по просьбе Амвросия появляются на свет первые Комментарии на Псалмы, доведенные Оригеном до Пс. 25. Затем он в подражание Клименту сочиняет Строматы — первый очерк своих богословских воззрений, повлекший за собой неудовольствие александрийского епископа и его клира новыми идеями, особенно в отношении телесного воскресения — камня преткновения для образованной аудитории: Ориген считал слишком примитивным представление о воскресении плоти по образу нынешнего земного тела. Отвечая на последовавшую критику, Ориген пишет специальное сочинение О воскресении в виде вопросов и ответов.

Занявшись писательским трудом, он преобразует огласительное училище Александрии в двухступенчатое учебное заведение по типу философских школ. Вводную философскую подготовку он поручает своему ученику Ираклу, а за собой оставляет высшую ступень обучения — «истинной премудрости». В автобиографическом письме, на которое ссылается Евсевий^[14], Ориген объяснил необходимость этого преобразования большим наплывом учеников и невозможностью совмещать преподавание с писательской деятельностью. Однако среди дополнительных причин для такого шага скорее можно предположить желание Оригена работать с более просвещенной и подготовленной аудиторией, способной воспринимать его идеи.

Одна из этих идей коренилась в ответе на главный вопрос гностицизма о происхождении зла. Будучи последовательным защитником единственности Божественного начала, с одной стороны, и свободы воли тварных духов — с другой, Ориген утверждал первичную благость и равенство всех творений Благого Бога и последовавшее за свободным выбором зла неравенство духов и их разной степени отпадения от Бога. То, что было привычно для иудейской и христианской мысли о мире ангелов и демонов, Ориген распространил на все разумные духи, включая души людей. Таким образом, им была заимствована платоновская мысль о предсуществовании человеческих душ и последующем вселении их в тела в соответствии со степенью свободно выбранного зла. Сообразно этому для всех духов, включая также и демонов, должна быть предусмотрена возможность восстановления в первоначальное состояние. Этому посвящены сочинение О природах и зафиксированный скорописцами Диалог с Кандидом, гностиком, утверждавшим изначально злую природу диавола и невозможность его спасения. Даже если Ориген не утверждал, что диавол должен спастись, но лишь допускал такую возможность, ему импонировало развитие идеи I Кор. 15, 28 о конечном воссоединении всего в Боге. Это входило в противоречие с учением Христовым о вечном огне, уготованном диаволу и ангелам его (Мф. 25, 41), и давало весомый повод его недоброжелателям обвинять его в ереси.

Продолжая экзегетическую деятельность, Ориген истолковывает Плач Иеремии как аллегорию отпадения человеческих душ от первоначального достоинства и надежды на восстановление, а в 228–229 гг. начинает Комментарии на Бытие — книгу Св. Писания, которая была наиболее трудна для восприятия ее образованными эллинами, но чрезвычайно важна для христианского мировосприятия в целом. Приступая к толкованию первой книги Св. Писания, Ориген подчеркивал исследовательский характер своей работы, отказываясь от абсолютности своих суждений по тем или иным вопросам^[15]. Согласно фрагменту, сохраненному отцами-каппадокийцами в Филокалии Оригена (выборка наиболее понравившихся отрывков из разных произведений великого Александрийца на темы толкования Св. Писания (гл. 1–20) и свободы воли (гл. 21–27)), Ориген разрабатывал в этих Комментариях буквальное толкование, апеллируя к грамматической науке^[16]. Здесь же, судя по другим сохранившимся фрагментам, он начал активно применять аллегорический метод в отношении ветхозаветной истории, что затем будет повторено и в публикуемых нами Гомилиях на Бытие.

Знакомство читателей с первыми томами Комментариев на Бытие породило обвинения в адрес их автора в отрицании историчности Писаний. Ориген счел необходимым приостановить работу над Бытием и более подробно изложить систему своих воззрений в трактате О Началах (229–230). Если первые три книги трактата посвящены общим положениям, среди которых особо выделяется тема допустимости свободного исследования вопросов, которые не имеют однозначного выражения в Писании (Ориген перечисляет все инкриминируемые ему вопросы: о моменте возникновения души, о судьбе демонов, о будущем веке), то четвертая книга полностью посвящена принципам толкования Св. Писания. Какие-то из излагаемых им суждений Ориген считает весьма близкими к истине, другие — не более чем гипотезами.

Молва об учености Оригена стремительно росла и выходила за пределы Египта. Сначала правитель провинции Аравия обратился с письмами к префекту Египта и епископу Александрии с просьбой отпустить к нему на некоторое время Оригена. Это путешествие произошло после 225 г. Затем в 229–230 гг., после пресвитерской хиротонии Иракла, Ориген по следам Климента посещает Палестину, где встречает весьма теплый прием со стороны епископов — Иерусалимского Александра и Кесарийского Феоктиста: ему, еще мирянину, было дозволено проповедовать в их присутствии. Зимой 231–232 гг. Ориген получает приглашение Юлии Маммеи, матери императора Александра Севера, в Антиохию, где он держал спор о христианской вере и где ему были оказаны большие почести.

Все это — и своеобразие мысли Оригена, и его широкая известность — легло в основу настоящего преследования богослова в его родном городе и подтолкнуло его к мысли навсегда покинуть его. В Александрии он успевает надиктовать еще несколько томов Комментариев на Бытие и по просьбе Амвросия начинает Комментарии на Евангелие от Иоанна, направленные против толкований на эту книгу гностика Ираклеона. Но весной 232 г. Ориген, взяв с собой экземпляры своих сочинений, отправился через Палестину в Афины, где надеялся найти для себя новую, подходящую по уровню философской подготовки аудиторию. Проездом через Кесарию Палестинскую он получает посвящение во пресвитера от епископа Феоктиста и продолжает путешествие, получая гостеприимство от местных церквей и приглашение проповедовать, в частности, в Кесарии Каппадокийской у епископа Фирмилиана.

Димитрий Александрийский не мог оставить этого без последствий и обратился за поддержкой к Папе Римскому Понтиану, осудив действия Феоктиста и изобразив Оригена как еретичествующего маргинала (в основном цитировался Диалог с Кандидом о том, что диавол должен-де спастись). Понтиан поддержал позицию Димитрия, не доходя, однако, до разрыва общения с Феоктистом и Александром и не упоминая об Оригене. Александр Иерусалимский запросил объяснений от Оригена письмом в Афины, где тот находился в это время. В ответ Ориген пишет большое автобиографическое Письмо, найденное впоследствии Евсевием в епархиальном архиве Иерусалима, из которого мы хорошо знаем его жизнь до этого момента. По поводу Диалога с Кандидом Ориген оправдывался тем, что в его экземпляре говорится лишь о возможности, а не о необходимости спасения диавола.

Александр и Феоктист обратились к Папе Понтиану с оправдательным письмом; узнав об этом, Ориген принял решение переселиться в Кесарию Палестинскую, где он и был рукоположен. Это произошло в 233–234 гг. одновременно со смертью епископа Александрийского Димитрия. По настоянию Амвросия Ориген, обосновавшись в Кесарии, продолжает начатые в Александрии Комментарии на Евангелие от Иоанна и Комментарии на Бытие. Последние он доводит до истории с Каином и Авелем (Быт. 4, 11–15), после чего меняет жанр на Схолии, кратко комментируя лишь отдельные важные или сложные места.

Этим способом он истолковывает все Пятикнижие. Как комментарии, так и схолии не произносились перед слушателями, но диктовались Оригеном скорописцам и были рассчитаны на образованного читателя. В это же время появляется трактат О молитве, говорящий о молитве вообще, а во второй части содержащий первое в истории христианской письмености толкование молитвы Господней.

Наступившее затем гонение императора Максимина Фракийца (235–238) затронуло в основном крупные города, такие как Рим, Александрия, Кесария Каппадокийская. Епископ Фирмилиан Кесарийский нашел убежище в Палестине, где беседовал с пресвитером Оригеном о различных богословских вопросах: по его собственному свидетельству, с большой пользой для себя. Ввиду угрозы ареста в Александрии своего мецената Амвросия и его духовника пресвитера Протоктета Ориген направляет им свое Увещание к мученичеству.

После смерти Максимина Фракийца (238) наступает мир для Церкви и расцвет деятельности Оригена. Юридический советник нового губернатора Кесарии, христианин, отдает своего родственника Феодора на обучение философии у Оригена, которое продлилось семь лет. По настоянию Амвросия Ориген продолжает свои экзегетические труды и доводит Комментарии на Иоанна до XXXI тома. По инициативе епископов Феоктиста и Александра он принимает участие в соборах, разбиравших дела епископов и клириков, обвиненных в ереси, высказываясь после епископов с целью опровержения ереси и утверждения правого учения. В частности, он принимает участие в соборе в Аравии, осудившем епископов Берила Бострского и Гераклида, Диспут с которым Оригена представляет собой выдержку из соборных деяний.

В период с 239 по 242 гг. пресвитер Ориген назначается штатным проповедником Кесарийской Церкви. В соответствии с циклом ветхозаветных и новозаветных чтений, длившимся три года ^[17], им произносятся Гомилии («проповеди», «беседы») почти на все книги Ветхого и Нового Завета — третий жанр его экзегетических трудов, записывавшихся скорописцами со слуха и адресованных рядовым верующим.

Трехлетний цикл не был закончен Оригеном по вине недоброжелателей из Кесарийского клира, которые обвиняли его в увлечении аллегоризмом в ущерб историчности Писания, в использовании других иудейских переводов Ветхого Завета, в распространении учения о предсуществовании душ и т. д. Судя по всему, епископ Феоктист раньше времени освободил его от должности проповедника: этим можно объяснить, почему Памфил с Евсевием не нашли в Кесарийской библиотеке тех гомилий, которыми Ориген должен был закончить свой цикл. Несколько гомилий он произносит в Иерусалиме по приглашению епископа Александра. Затем он обращается к Комментариям на апостольские послания (243) и к Комментариям на Пророков (244).

В 245 г. вслед за окончанием обучения и отъездом Феодора, произносящего на прощание свое Слово благодарственное (автор обыкновенно отождествляется со свт. Григорием Неокесарийским, Чудотворцем), Ориген совершает вторичную попытку обосноваться в Афинах. Здесь он оканчивает Комментарии на Иезекииля и составляет вторые, пространные Комментарии на Песнь песней. Не закрепившись в Афинах, Ориген движется дальше, возможно, по направлению к Риму. В Никополе Эпирском он находит пятый перевод Ветхого Завета. Но к лету 245 г. или к весне 246 г. он снова возвращается в Кесарию.

На пути в Палестину в Эфесе у него состоялась встреча с неким александрийцем: снова дискутировался вопрос о спасении диавола. Вернувшись в Египет, этот человек письменно доложил епископу Ираклу о беседе, исказив слова Оригена. Иракл решил выступить с осуждением Оригена в ереси в письме Папе Римскому Фабиану, основным сюжетом которого был инцидент с епископом Аммонием Тмуитским. Ориген счел необходимым принять меры для своей защиты, для чего, невзирая на свой 60-летний возраст, отправился к своему покровителю Амвросию, находившемуся в это время в Никомидии. Перед отправлением в длительное путешествие он успевает найти шестой перевод Ветхого Завета, который завершал Гекзаплы, окончить Комментарии на Песнь песней и взяться за новые Комментарии на Псалмы — огромный труд, к сожалению, утраченный, который обнимал собой Пс. 1–72 и 118. Также Ориген охватил своими комментариями книги Притчей и Экклезиаста, но пропустил Книгу Иова.

Достигнув Никомидии, он по настоянию Амвросия пытается закончить Комментарии на Иоанна: доводит ΧΧXII том до умовения ног (Ин. 13, 3–15), но далее ограничивается Схолиями на избранные места из оставшихся глав. При моральной поддержке Амвросия он составляет Послание папе Фабиану, защищая свои труды, но одновременно признавая свою неправоту в том, что не повиновался требованию осудившего его епископа Димитрия не выносить на публику деликатные вопросы своего учения. Восхваляя в Послании Амвросия, его поддержку своим трудам и его рвение по их распространению, Ориген вместе с тем указывает, что таким образом были опубликованы некоторые его наброски, не предназначенные для широкой аудитории. Чтобы подкрепить свое Послание каким-нибудь авторитетом, Ориген списывается с епископом Кесарии Каппадокийской Фирмилианом, который с готовностью составляет свое ручательное письмо.

Одновременно с письмом папе Ориген составляет Послание императору Филиппу и императрице Севере, благосклонно относившимся к Церкви и даже слывшим христианами. Амвросий имел к ним доступ, и одного их слова было достаточно, чтобы восстановить уважение к Оригену во всей империи. Неизвестно, дошли ли письма до своих адресатов и была ли какая-то реакция на них с их стороны. В Никомидии же Ориген отвечает Посланием Юлию Африкану на его сомнения в подлинности истории с Сусанной (Дан. 13), в котором он опровергает доводы Африкана, в частности, своими познаниями относительно лакун в еврейском тексте Библии, приобретенными благодаря работе над Гекзаплами, а также ссылками на свое общение с еврейскими знатоками Св. Писания и ветхозаветного Предания (евреи, с которыми он общался, называли даже имена тех судей, которые пали жертвой своей страсти к Сусанне).

Вернувшись из Никомидии, Ориген составляет Комментарии на Евангелия от Матфея и от Луки. Одновременно, по настоянию Амвросия, он пишет большой полемический трактат Против Цельса, опровергающий антихристианские доводы язычника в его «Истинном слове». К одним из последних сочинений Оригена относятся, вероятно, также Заметки на Псалтирь, которые сам Ориген называл «пособием» (ἐγχειρίδιον)^[18].

В конце 249 г. к власти приходит Деций. Разразилось новое гонение, в которое все отказавшиеся публично принести жертвы идолам отправлялись в тюрьмы. Среди прочих был арестован и Ориген. За его стойкость и поддержку духа в других заключенных за веру он был отправлен в глубокий карцер, а ноги его были растянуты до четвертого отверстия. Неоднократно он был вызываем на допрос. Но, по свидетельству Евсевия, его тело, изнуренное непрестанной аскезой, стойко переносило мучения^[19]. Когда после смерти Деция в 251 г. тюрьмы были открыты, Ориген был еще жив. После этого следы его теряются: скорее всего, он не прожил долго после освобождения.

В заключении он получил письмо поддержки от епископа Александрийского Дионисия^[20], что, должно быть, стало для него утешением, отчасти компенсируя негативное отношение к нему со стороны двух предыдущих предстоятелей Александрийской Церкви. Такие письма обыкновенно направлялись исповедникам. Таковым бы Ориген и остался в памяти Церкви, если бы очевидные расхождения его учения со Св. Преданием не повлекли за собой в дальнейшем множественные смущения в Церкви, прекратить которые стало возможным лишь придав осуждению отдельных пунктов учения Оригена, его личности и главных его последователей статус решения Вселенского Собора (553). Оригенистский кризис VI в., а также гибель Кесарийской библиотеки ок. 600 г. стали причиной утраты большинства сочинений Оригена, число которых, по свидетельству Евсевия Кесарийского, отраженному в 33-м Послании блж. Иеронима, насчитывало ок. 2000 сочинений (считаются по отдельности каждая гомилия и «том» комментариев). Помимо небольшой части сочинений Оригена, уцелевшей в греческом подлиннике, сохранилось довольно большое число латинских переводов V в., выполненных блаж. Иеронимом и пресвитером Руфином Аквилейским (последний часто не столько переводил, сколько пересказывал Оригена, заменяя соблазнительные формулировки традиционными).

Ниже приводится список дошедших до нас сочинений Оригена с указанием степени сохранности.

Библейско-критические Гекзаплы сохранились во фрагментах различной степени связности. Существуют также позднейшие сирийские и арабские версии Гекзапл.

Экзегетические произведения были выполнены в трех жанрах. Два из них — письменные: схолии (греч. σχόλια, лат. scholia), то есть примечания на единичные непонятные места Св. Писания (сохранились фрагментарно), и комментарии (греч. ἐξηγητικά, лат. commentarii), то есть подробные, систематизированные и полные примечания на целые книги Св. Писания (от более чем 100 томов сохранилось 30 и фрагменты); один — устный: гомилии (греч. ὁμιλίαι, лат. homiliae), то есть беседы на более или менее пространные библейские отрывки с почти обязательной этической направленностью, произносившиеся в церковных собраниях в связи с чтением Св. Писания за богослужением (из 574 сохранилась 21 по-гречески и 186 в латинском переводе Руфина или Иеронима).

Таким образом, с различной полнотой до нас дошли:

На Бытие:

— комментарии (фрагменты у Памфила, Евсевия,

в Филокалии^[21], в катенах, в папирусах);

— схолии (фрагмент);

— гомилии (сохранились 16 в латинском переводе Руфина; в русском переводе — в настоящем издании).

На Исход:

— выдержки из комментариев или схолий (фрагменты в Филокалии и в катенах);

— гомилии (сохранились 13 в латинском переводе Руфина).

На Левит:

— выдержки из комментариев или схолий (фрагменты);

— гомилии (сохранились 16 в латинском переводе Руфина).

На Числа:

— выдержки из комментариев или схолий (фрагменты);

— гомилии (сохранились 28 в латинском переводе Руфина).

На Второзаконие — гомилии (фрагменты).

На Иисуса Навина — гомилии (сохранились 26 в латинском переводе Руфина; греческие фрагменты в катенах сомнительного авторства).

На Судей — гомилии (сохранились 9 в латинском переводе Руфина).

На Руфь (фрагмент).

На I книгу Царств — гомилии (сохранились одна в латинском переводе Руфина, одна по-гречески, фрагменты в папирусах и в катенах).

На Иова — гомилии (фрагменты).

На Псалмы:

— комментарии на Пс. 1–25 (выдержки на Пс. 1, 6, 15 и 18);

— комментарии (фрагменты из Предисловия, в катенах, в Филокалии);

— схолии на всю Псалтирь (фрагменты в катенах);

— гомилии (сохранились 5 на Пс. 36, 2, на Пс. 37 и 2 на Пс. 38 в латинском переводе Руфина, а также фрагмент из гомилии на Пс. 82 — у Евсевия);

— гомилии (59 в латинском переводе, приписывались блж. Иерониму).

На Притчи (фрагменты из комментариев, схолий или гомилий в Апологии мч. Памфила, в катенах).

На Экклезиаста (фрагменты из схолий или гомилий).

На Песнь песней:

— гомилии (две в латинском переводе Иеронима)^[22];

— комментарии в 10 томах (сохранились в латинском переводе Руфина, а также греческие фрагменты в Филокалии и катенах);

— юношеские комментарии в двух томах (фрагмент в Филокалии).

На Исаию:

— комментарии в 30 томах (фрагменты в Апологии мч. Памфила);

— схолии (фрагменты);

— гомилии (из 32 сохранились только 9 в латинском переводе блж. Иеронима; авторство последней оспаривается)^[23].

На Иеремию:

— гомилии (из 45 сохранились 20 по-гречески и 14 в латинском переводе блж. Иеронима; две из последних отсутствуют по-гречески; а также фрагменты в Филокалии и катенах).

На плач Иеремии (фрагменты в катенах).

На Иезекииля:

— комментарии (фрагменты в Филокалии);

— схолии (? — фрагменты в катенах);

— гомилии (сохранились 16 в латинском переводе блж. Иеронима).

На Осию комментарии (фрагмент в Филокалии).

На Иоиля комментарии (фрагмент).

На Евангелие от Матфея комментарии (из 25 томов сохранились 10–17 по-гречески и с 5-й главы 12-го тома почти до конца — в старинной латинской версии, а также фрагменты у Евсевия, Памфила, в Филокалии и катенах)^[24].

На Евангелие от Луки:

— гомилии (сохранились 39 в латинском переводе блж. Иеронима и греческие фрагменты);

— комментарии (? — фрагменты).

На Евангелие от Иоанна комментарии (из 32 томов сохранились тома 1, 2, 6, 10, 13, 19, 20, 28, 32 и фрагменты из 2-го и 5-го томов в Филокалии)^[25].

На Деяния апостольские гомилии (фрагмент в Филокалии).

На послание к Римлянам комментарии (из 15 томов сохранилось 10 в латинском переводе Руфина и фрагменты в катенах, в Филокалии, в папирусах, у свт. Василия Великого, у мч. Памфила, в рукописи Афонской Лавры В 84).

На Первое послание к Коринфянам комментарии (фрагменты в катенах).

На Послание к Галатам комментарии (фрагменты у мч. Памфила).

На Послание к Ефесянам комментарии (фрагменты в латинском переводе блж. Иеронима в Апологии против Руфина, греческие фрагменты в катенах).

На Послание к Колоссянам комментарии (фрагменты у мч. Памфила).

На Первое и Второе послания к Фессалоникийцам комментарии (фрагменты).

На Послание к Титу комментарий (фрагмент у мч. Памфила).

На Послание к Филимону комментарий (фрагмент у мч. Памфила).

На Послание к Евреям:

— гомилии (фрагменты у Евсевия);

— комментарии (фрагменты у мч. Памфила).

На Апокалипсис схолии (отдельные фрагменты в катенах могут принадлежать Оригену).

Трактаты:

— Увещание к мученичеству (сохранился целиком)^[26];

— Против Цельса в восьми книгах (сохранился целиком)^[27];

— О молитве (сохранился целиком)^[28];

— О воскресении в двух книгах (греческие и латинские фрагменты у мч. Памфила, у сщмч. Мефодия и у блж. Иеронима);

— О природах (фрагмент у Иоанна Диакона);

— Диспут (греч. Διάλεκτος) с Гераклидом (сохранился целиком);

— О началах в четырех книгах (греч. Περὶ ἀρχῶν, лат. De principiis). Греческий оригинал утрачен, за исключением фрагментов, вошедших в документы V Вселенского Собора, и большой части 4-й книги в составе Филокалии Каппадокийцев. Есть также греческие фрагменты у мч. Пафила. Полностью сохранился латинский перевод Руфина. Блж. Иероним, возмущенный смягчением еретических мест в этом переводе, перевел его заново: этот перевод сохранился лишь фрагментарно в составе Писем блж. Иеронима разным лицам^[29];

— Строматы (греческие и латинские фрагменты из книг 1, 3, 4, 5, 6, 9 и 10-й в рукописи Афонской Лавры В 64, в катенах и у блж. Иеронима).

Из множества Посланий сохранились два Послания целиком: К Григорию Чудотворцу^[30] и К Юлию Африкану; остальные Послания только в отрывках (по-гречески и в латинском переводе).

В папирусах из Туры (Египет), найденных в 1941 г., содержатся плохой сохранности фрагменты двух гомилий или трактатов О Пасхе и других сочинений Оригена.

Науке известны также фрагменты из различных сочинений Оригена в переводе на армянский язык.

Толкование Священного Писания Оригеном. Теория и практика

Основной характеристикой принципов изъяснения Св. Писания — преимущественного занятия неутомимого Адамантия в течение всей его сознательной жиз-ни — обычно считается аллегоризм. Именитый греческий патролог Ст. Пападопулос пишет:

«Ни один христианский писатель не развивал аллегорического метода с такой силой и никто не испытывал такой нужды в нем, как Ориген. Этот метод был уже применен Климентом Александрийским, который, в свою очередь, заимствовал его у философов-платоников. Многие типологические элементы были, впрочем, взяты Оригеном у церковных писателей II в., и в то же время что-то он нашел у греческих философов, типологически толковавших гомеровский эпос. К Св. Писанию он проявлял верность, доходившую до религиозности. Священный текст являлся для него воплощенным Логосом, явлением Господа в мире. Богодухновенность Св. Писания — абсолютна до последней детали (На Иеремию LII, 2), поскольку настоящим автором его является Св. Дух. Вместе с тем, апокалиптическая письменность оставила ему в наследие жажду до сокровенных истин и догматов, которые появляются в Св. Писании “посредством повествования” (ἐν ἱστορίας τρόπῳ) и “в виде рассказа” (ἐν σχήματι μύθου) (Против Цельса 5, 29; 4, 39). Платоническая и стоическая философия питали его идеями и теориями. Гностицизм, пусть и подспудно, сосредоточивал его внимание на познании (гносисе) определенного рода истины и на исследовании метафизических и космологических тем. Но Церковь с ее Преданием и Писанием представляла собой заграждение для всех этих тенденций, и они могли проникнуть только через аллегорическую экзегезу. То есть, всякий раз когда Оригена не устраивало буквальное понимание Св. Писания, он принимал букву за символ, за прообраз некоей истины, некоей идеи, того или иного события. Таким образом, животные, растения, камни, обстоятельства, имена (с их этимологией), числа, даже конструкция речи, выступали в качестве прообразов и символов, аллегорически выражавших истины, достойные Бога (Против Цельса 5, 18; На Иоанна 1, 8). Евангельский текст должен был из чувственного стать духовным. В этой работе заключается “весь агон” богослова, потому что таким образом он от символа и прообраза доходит до истины (На Иоанна 1, 8)» ^[31]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Карсавин Л. П. Святые отцы и учители Церкви. (Раскрытие православия в их творениях). М., 1994. С. 40.

2

Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. Т. VI. М., 1980. С. 83.

3

Meyendorff J. Le Christ dans la théologie byzantine. Paris, 1969. Р. 62.

4

Соловьев Вл. Ориген // Энциклопедический Словарь Брокгауза — Ефрона. СПб., 1897 и сл. Т. XXII. С. 144.

5

Kraft H. Texte der Kirchenväter. München, 1966. S. 393–394.

6

По этому поводу французский ученый жизнеописатель Оригена П. Нотэн, хронологии которого мы в основном придерживаемся, замечает, что при исследовании его заблуждений нужно помнить, что из уст еретика Павла Ориген мог впервые воспринять гностические и языческие философские идеи, легшие в основу его доктринальных ошибок. Nautin P. Origéne. Sa vie et son oeuvre. Paris, 1977. P. 415.

7

О дискутируемом в науке вопросе о двух Оригенах и двух Аммониях см. весьма обстоятельную статью: Серегин А. В. К вопросу о двух Оригенах // БТ 42. М., 2009. С. 44–86.

8

Трубецкой С. Н. Учение о Логосе в его истории / Трубецкой С. Н. Сочинения. М., 1994. С. 153.

9

Вопрос включения в Геззаплу самого древнееврейского текста дискутировался в литературе.

10

О проблеме идентификации Ипполита и его сочинений см. Ткаченко А.А. Ипполит Римский // ПЭ. Т. XXVI. C. 202–222.

11

Nautin P. Hippolyte et Josipe: contribution à l’histoire de la littérature chrétienne du troisiéme siécle. P. 1947.

12

Против Цельса VIII, 12.

13

Разговор с Гераклидом 2 и др. См. Nautin P. Origéne… P. 418. Note 25.

14

Евсевий. Церковная история VI, 15.

15

См. фрагмент, сохраненный в Апологии Оригена. PG 17, 544 C.

16

См. Origéne. Philocalie, 1–20. Sur les Écritures. SC 302. P. 406–413. Характерен призыв Оригена задуматься, «может ли быть должным образом представлена нравственная, физическая или богословская проблема без точности понятий, выявляемых в соответствии с законами языка (κατὰ τὸν λογικὸν τόπον)». Ibid. P. 408.

17

Убедительная реконструкция цикла осуществлена Нотеном: op.cit. P. 389–401.

18

Иероним. Выдержки из Псалтири. Предисловие. PL Suppl. II. P. 30.

19

Евсевий. Церковная история VI, 39, 5.

20

Там же. VI, 46, 2.

21

Филокалия («Добротолюбие», то есть «любовь к прекрасному») — в данном случае наиболее понравившиеся отрывки из сочинений Оригена, собранные свт. Василием Великим и Григорием Богословом в рамках их знакомства с наследием великого Александрийца в библиотеке Кесарии Палестинской после окончания их учебы в Афинской языческой академии. Публикация: SC № 226 и 302.

22

Рус. пер. среди творений блж. Иеронима: Перевод двух бесед Оригена на книгу Песнь Песней. Творения блж. Иеронима Стридонского. Часть 6 / Библиотека творений св. отцев и учителей Церкви западных, издаваемая при Киевской Духовной Академии. Книга 11. К., 1880. С. 137–174.

23

Рус. пер.: Ориген. Восемь гомилий на Исаию (пер. с лат. М. Г. Калинина под ред. А. Г. Дунаева) // БТ 45. М., 2013. С. 11–64.

24

Рус. пер. 10-го и 11-го томов: Ориген. Комментарий на Евангелие от Матфея. Книги 10–11 (предисл., пер. и примеч. А. В. Серегина) // БТ 41. М., 2007. С. 20–84.

25

Рус. пер. тома I, гл. I–XX: Ориген. Комментарии на Евангелие от Иоанна. Пред., пер. и примеч. А. Г. Дунаева // БТ 38. М., 2003. С. 97–119; всех дошедших до нас томов: Ориген. Толкование на Евангелие от Иоанна (пер., коммент. и предисл. О. И. Кулиева). Спб.: Издательство РХГА, 2018.

26

Рус. пер.: там же. С. 168–229.

27

Рус. пер. книг 1–4: Ориген. Против Цельса. Пер. с греч. Л. Писарева. Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996. Книга 5. Пер. с греч. А. Р. Фокина // Богословский сборник ПСТБИ. Вып. 2. М., 1999. С. 47–62.

28

Рус. пер.: О молитве и Увещание к мученичеству. Творения учителя Церкви Оригена. Пер. и примеч. Н. Корсунского. СПб., 1897. С. 6–164.

29

Рус. пер.: О Началах, сочинение Оригена, учителя Александрийского. Пер., примеч. и вступит. ст. Н. Петрова. Новосибирск, 1993 (репринт).

30

Рус. пер.: Письмо Оригена к св. Григорию Чудотворцу / Творения святого Григория Чудотворца, епископа Неокесарийского. Пер. проф. Н. Сагарды. Петроград, 1916. С. 53–56.

31

Παπαδοπούλου Στ. Γ. Πατρολογία. Τ. Α′. Αθήνα, 1997. Σ. 398–399.