Эксперимент. Предчувствие надежды

Ольга Скворцова, 2019

Альбина – молодая красивая женщина, успешный и востребованный психолог, не в меру высокомерна, упряма и целеустремленна. Боясь менять свой образ жизни, рушит серьезные отношения с Андреем, о чем потом сильно жалеет. Стремясь к признанию и известности, придумывает способ лечения зависимости от социальных сетей. Благодаря связям и занимаемой должности получает разрешение провести эксперимент на подростках, которые, прячась от действительности, много времени проводят в интернете. Участниками проекта становятся ни о чем не подозревающие дети, которым приходится приспосабливаться к новым условиям жизни, навязанным экспериментом.

Глава 2 «Вика»

Что такое одиночество? Если не задумываться, хочется сказать: когда рядом никого нет. Но можно ли назвать одиноким человека, который каждый день ходит на работу и общается с коллегами, клиентами, с пассажирами в общественном транспорте? Наверное, быть одиноким и чувствовать себя одиноким — вещи разные.

Другой вопрос: почему люди боятся остаться один на один с собой?

***

Впервые, за четыре года одинокого проживания в красивом двухэтажном доме, жизнь Натальи Ивановны наполнилась смыслом и радостью. Вчера, поздно вечером, приехали дочь Ольга и внучка Вика. И, невзирая на то, что причина приезда не веселая — развод Ольги, Наталья Ивановна радовалась и чувствовала себя счастливой.

Много раньше, когда Оля еще не встретилась со своим будущим мужем, и отец ее, Николай Григорьевич, был жив, Наталья Ивановна, как большинство семейных женщин, уставала от нескончаемых домашних дел и мечтала об отдыхе. Ее жизнь была похожа на водоворот, из которого трудно выплыть: работа, стирка, готовка, уборка, закупка продуктов, проверка уроков — превратили некогда улыбчивую и приветливую женщину в хмурую и сварливую. Оля, конечно, предлагала помощь матери, но Наталья Ивановна была непреклонна, она считала, что дочь должна все свободное время посвящать учебе. В чем—то она, конечно, права, потому что быть врачом, а дочь мечтала стать хирургом, — дело ответственное, знания за деньги не купишь. К счастью, старания были не напрасными — Ольга стала замечательным детским хирургом, спасала детей, оперируя аппендициты, грыжи и другие недуги.

Однажды к заведующему их отделением приехал друг из Москвы — кардиохирург, Игорь Леонидович Ворсобин. Молодой, красивый мужчина сразу привлек внимание женской половины больничного персонала. Игорю же понравилась Ольга. Симпатия оказалась взаимной, что послужило началом романтических отношений. В связи с тем, что жили влюбленные в разных городах, часто встречаться не получалось, поэтому со свадьбой тянуть не стали, уже через три месяца подали заявление в Московский ЗАГС.

Когда Оля вышла замуж и уехала в Москву, Наталья Ивановна загрустила. Жить вдвоем с мужем стало скучно. Николай Григорьевич был директором по монтажу в строительной организации и часто задерживался. Наталья Ивановна не была домохозяйкой, она работала в районной администрации, ведущим специалистом по развитию образования. Каждый день, возвращаясь с работы, готовила ужин, включала телевизор и ждала мужа. Тоска по прошлому времени, когда она чувствовала себя нужной и даже необходимой, натолкнула женщину на мысль, что смысл жизни заключается в заботе о близких людях. И чем больше таких людей, тем сильнее желание жить. Все чаще Наталья Ивановна задумывалась об одиночестве, надеясь всем сердцем, что никогда с ним не столкнется.

И вот однажды ей позвонила секретарь мужа и сказала, что Николаю Григорьевичу стало плохо, и его увезли на скорой помощи. Наталья Ивановна помчалась в больницу. Она так спешила, желая быстрее оказаться рядом с мужем, но, затормозив у светофора на красный свет, вдруг почувствовала, что торопиться уже смысла нет. Одиночество неизбежно. Что это? Предчувствие?

В больнице Наталья Ивановна узнала, что у Николая Григорьевича случился инфаркт, и спасти его не удалось.

В конце этого ужасного дня, вернувшись домой, Наталья Ивановна, не разуваясь, прошла в гостиную и включила свет. Она подумала в тот момент, что вдвоем с мужем они многого добились: построили дом, большой, двухэтажный; сделали дорогую внутреннюю отделку — получились красивые комнаты дизайнерской работы. Только в них никто теперь не нуждается. В просторном гараже стоит дорогой автомобиль — последний подарок мужа. В шкафах — большое количество модной элегантной одежды…

— Зачем? — шепотом спросила сама себя Наталья Ивановна. — Зачем мне все это? — уставшая, измученная женщина села в кресло и горько заплакала.

После похорон, когда все родственники уехали, Наталья Ивановна стала задавать себе вопросы по поводу друзей и подруг. Почему так вышло, что их у нее нет? Все просто: жила для семьи. Поначалу, когда была молодая, поддерживала связь с одноклассницами и девчонками из института. А потом, как—то плавно, незаметно, стала все меньше в них нуждаться. Все реже созванивалась с ними и, в конце концов, всех растеряла. Близкие подруги превратились в просто знакомых, с которыми здороваешься при встрече, но ничего личного не рассказываешь. И вот теперь Наталья Ивановна задумалась, изменила бы она свое отношение к друзьям, зная, что в будущем ее ждет такое страшное одиночество? А, может быть, друзья и семья не мешали друг другу и вполне могли ужиться? Но теперь уже поздно что—либо менять. И на вопрос ответа нет. А одиночество есть.

Конечно, дочь Ольга не забывала Наталью Ивановну, почти каждый день звонила матери, интересовалась ее здоровьем и настроением. Предлагала помощь. В гости приезжала редко, в основном с дочкой Викой, когда у той начинались школьные каникулы. Ольга проводила в гостях у матери выходные, а Вику оставляла до начала школьных занятий. Наталья Ивановна и этому была рада.

И вот сегодня, в противоположность сильному морозу за окном, в душе Натальи Ивановны поселилось тепло. Конец одиночеству, начало счастью!

Женщина с радостью проснулась в пять часов утра, поставила тесто, чтобы к пробуждению дорогих гостей напечь масляных плюшек с корицей и села за стол читать книгу.

***

Ольга проснулась. В родительском доме. Счастье? Да, если бы на душе не было груза предстоящего развода. Слезы? Нет. Их вообще не было. Может, закончилась любовь? Скорее, утрачено доверие. А без доверия и уважения брак невозможен. Обидно? Горько! Горько до спазм в горле, но слез нет.

Ольга оглядела свою комнату. Еще вчера, по приезду, она обратила внимание на чистые полы и отсутствие пыли на мебели. Может быть, мама чувствовала, что дочка приедет? Нет, вряд ли. Скорее всего, она просто следит за чистотой ее комнаты. Скучает? Тоскует? Ольга поняла, что никогда не задумывалась над тем, как живет ее мать. Одна. Как ей, наверное, одиноко.

В комнате ничего не изменилось. Те же шторы, цвета темного шоколада, когда—то покупали их вместе с мамой. Те же светлые кремовые обои. Письменный стол у окна с выдвижными ящиками, содержимое которых Ольга успела забыть. Вот только цветы на подоконнике другие. Или те же? Может, просто выросли и их не узнать? На стене, напротив кровати, висит фотография Оли. Тогда ей было четырнадцать или пятнадцать лет, как Вике сейчас. И волосы у Ольги были еще длинными, заплетенными в тугую косу, и фигура стройная, не то, что теперь. Хотя… не так уж Ольга и располнела, ну прибавила немного в бедрах, да и живот стал заметней в облегающих платьях. Но в целом, выглядела привлекательно. А вот взгляд совсем не изменился, остался таким же серьезным, внимательным, немного тяжелым, папа называл его цепким.

Окончательно проснувшись, Ольга привела себя в порядок и, наслаждаясь пребыванием в родных стенах, медленно прошла по коридору второго этажа, подавив желание заглянуть в комнату Вики, спустилась на первый этаж. Войдя в кухню, увидела маму, сидящую за столом с книгой. Нежная и немного грустная улыбка коснулась губ молодой женщины. «Как же хрупки наши тела, — подумала она, — но мама, хоть и состарилась, все та же. Никто не знает, сколько нам отпущено пожить, поэтому нужно наслаждаться каждым мгновением, проведенным с дорогими людьми»

— Привет, мамуль.

— Привет, ты что так рано? — улыбнулась мама.

Ольга села за стол, напротив матери, подперев ладонью щеку.

— Уснешь тут…

Наталья Ивановна отложила книгу в сторону, погладила дочку по руке.

— Ну, что у вас с Игорем произошло? Почему не хочешь рассказать?

Нежный сочувствующий взгляд мамы уговорил Ольгу поделиться неприятностями:

— Он влюбился в свою пациентку. Месяца два назад прооперировал двадцатилетнюю девушку, проблемы с сердцем у нее были, кажется, кардиостимулятор ставил… — Ольга закрыла глаза, положила ладонь на лоб. — Я—то в детском отделении работаю, наши корпусы друг от друга далеко расположены, поэтому с Игорем почти не пересекаюсь. Но слухи до меня дошли. Я сначала не верила, конечно, но потом… в общем, он сам мне все рассказал вчера.

— Он попросил тебя уехать?

— Нет, — Оля заплакала, — я сама решила. Не хочу видеть это все.

Наталья Ивановна достала пачку бумажных салфеток, открыла упаковку, протянула дочери.

— Спасибо.

Ольга вытерла слезы, помолчала немного, потом продолжила:

— Я собрала вещи, покидала в чемоданы самое необходимое. Вика со мной поехала. Как я ее там оставлю? Вдруг приведет свою возлюбленную? — горькая усмешка неприятно исказила лицо женщины.

— И что, Игорь так легко вас отпустил?

— Да. Просто стоял и смотрел, как я мечусь по дому и собираю вещи. Даже не извинился, даже Вике ни слова не сказал.

Наталья Ивановна обошла стол и обняла дочь.

— Если вернется, простишь?

Ольга перестала плакать, посмотрела на мать, обняла ее в ответ.

— Он не вернется, мам. Она молодая. Наверное, красивая. Да и Вика выросла. Что еще может удержать его? Я стала неинтересна.

— Неинтересна? Что за ерунда?! — Наталья Ивановна отстранилась, — ты еще молодая, некоторые в сорок лет только первого ребенка рожают. А Вика, между прочим, еще не выросла. Что такое четырнадцать лет? Самый сложный возраст начинается, отец должен присутствовать в ее жизни обязательно.

В кастрюле поднялось тесто, Наталья Ивановна обмяла его, накрыла полотенцем и снова поставила в тепло.

— Ты советуешь вернуться?

— Ни в коем случае. Пусть поживет один, подумает. А если позовет свою возлюбленную, как ты ее назвала, посмотрим, сколько она продержится. Да и не будет у них отношений доверительных, как с тобой. Вы с ним через все прошли, и через радости, и через проблемы. Вы друг другу родными стали. А кто она ему? Всего лишь любовница. Может, и молодая, может, и красивая. Что с того? Наиграется твой Игорь, разочаруется в ней и прибежит к тебе прощения просить. А дальше все будет зависеть от твоих действий. Повести себя надо будет правильно, чтобы больше никогда не возникало у него желания тебе изменять. Завтракать будешь?

— Буду. Кофе с молоком есть у тебя?

— Есть, конечно. Сейчас чайник поставлю.

Разговор помог Ольге успокоиться, она, конечно, понимала, что мама может ошибаться, но смысл в ее словах был. Долго ли продержится молодая любовница? В быту Игорь человек сложный, угодить ему не просто. На завтрак ест кашу, причем свежеприготовленную. Не каждая женщина захочет вставать пораньше, чтобы ее сварить. Плюс ко всему, педант, соответственно, очень любит порядок, но сам дома никогда не убирается. А вот хирург он талантливый, к нему целая очередь из пациентов выстраивается, коллеги считают его гением. Но будет ли молодая девушка мириться с частым отсутствием Игоря? Ведь работа врача в операционном отделении подразумевает суточные дежурства.

Пока Ольга размышляла, Наталья Ивановна набрала в чайник воды и поставила на плиту.

— Мам, у меня еще одна проблема, даже не знаю, что и делать, — Наталья Ивановна вопросительно посмотрела на дочь, та опустила глаза, — я беременна.

Наталья Ивановна замерла от восторга. Это такое счастье! Она тоже мечтала в свое время о втором ребенке, но, к сожалению, так и не случилось его родить.

— Не смей делать аборт! Даже и не думай об этом! Игорь знает?

Строгий взгляд матери заставил Ольгу поежиться, вспоминая, как в детстве ее наказывали родители за провинности. Все—таки правильно говорят люди, что дети для своих родителей навсегда остаются детьми, даже когда достигают зрелого возраста.

— Я сама только вчера узнала, Игорю сказать не успела, а потом, сама понимаешь, не до этого было.

— Понимаю, конечно. Сказать надо будет обязательно, он имеет право знать. Но не сейчас, давай немного подождем. Кстати, ты в понедельник поедешь на работу?

— Конечно, поеду, напишу заявление на увольнение. Устроюсь здесь в какую—нибудь больницу.

— А Вику? Середина учебного года, февраль.

— Не знаю, что с ней делать, если честно. Проснется, будем разговаривать. В принципе, в Москве ее ничего не держит, все друзья и подруги в интернете. — Ольга нахмурилась, разговор коснулся неприятной темы.

— Так и сидит за компьютером все время?

— Да, мам, все по—прежнему. Я даже не могу зайти к ней на страницу, узнать, чем она там вообще занимается, видимо, имя вымышленное взяла при регистрации. Многие дети сейчас так делают, чтобы от родителей скрыться. — Ольга глубоко вздохнула. — Но больше всего меня расстраивает то, что все ее мысли вертятся вокруг новых нарядов, она готова целыми днями переодеваться, позировать и фотографировать сама себя. Фотоаппарат мы с Игорем у нее уже отняли, но телефон—то при ней остался. Наверное, придется его заменить на какой—нибудь совсем простой, чтобы без камеры был. Интересно, такие еще продаются?

Наталья Ивановна покачала головой, налила дочери кофе и занялась тестом.

***

Вика проснулась около одиннадцати часов утра. Раскрыла шторы, посмотрела в окно на снежные сугробы и начала прикидывать в уме варианты фотографий на фоне такого количества снега. Она подумала, что на белом будет отлично смотреться какой—нибудь яркий цвет. Жаль, красный пуховик остался в московской квартире. «Так, так, так, что мы имеем? А имеем мы светло—серую норковую шубку. Плохо. Ну и что же делать? Нужно порыться в бабушкином гардеробе. Придется спускаться, она, наверняка на кухне или в гостиной».

Викина комната располагалась на втором этаже. Девочка любила гостить у бабушки: во—первых, никто не зудел над ухом и не делал замечания по поводу «посиделок за компьютером»; во—вторых, бабушка исполняла практически все ее желания; в—третьих, обстановка в доме была очень красивой и фотографии получались просто шикарные. Что стоили только одни кованые перила с металлическими цветами и виноградом! Единственная проблема — выбор ракурса. «Как было бы замечательно, если бы бабушка умела профессионально фотографировать! Я бы все лайки собрала, еще и в конкурсах побеждала бы!», — думала Вика, спускаясь по лестнице на первый этаж.

Бабушка с мамой сидели на кухне и тихо разговаривали. В центре стола Вика увидела блюдо с булочками, к ним—то она и направилась в первую очередь.

— Всем привет! Что притихли? Не подслушиваю я, успокойтесь. — Вика взяла в руку булочку, демонстративно откусила и показала ее женщинам, — вот, видите, я вообще на запах пришла.

— Вика, садись за стол, поешь нормально, манную кашу тебе сварила, ты же ее любишь? — Наталья Ивановна встала из—за стола.

— Да ладно тебе, ба! Я в комнате поем, давай сюда кашу.

Вика не решилась при маме поговорить с бабушкой об одежде, во избежание скандала. Каждый раз, когда речь заходит о фотографиях, мама начинает ругать Вику за то, что у нее на уме больше ничего нет, только интернет и самолюбование. Говорит, что красивая внешность — не главное в человеке, вспоминает поговорку: «Встречают по одежке, а провожают по уму». И ведь не поспоришь. А внешность у Вики и в самом деле привлекательная: вьющиеся каштановые волосы, длиной до плеч, крупные глаза карего цвета, такие темные, что почти не видно зрачков, а на щечках во время улыбки появляются озорные ямочки, преображая девочку, наделяя ее обманчивой приветливостью. И, благодаря невысокому росту, Вика выглядела миниатюрной куколкой. Но внешность, как иногда случается, характеру не соответствовала: тяжелый нрав и резкость в общении, иногда граничащая с грубостью, портили юную красавицу, отталкивая всех, кто ошибочно видел в ней доброжелательную натуру. И если с отцом у Вики установился нейтралитет: он не трогает ее, она не трогает его, то вот с мамой дела обстоят сложнее. Постоянные упреки, нравоучения и вопросы с ее стороны раздражают Вику. Каждый раз, когда мама заходит к ней в комнату и начинает допытываться, чем та занята, или собирается обсудить планы на будущее, происходит ссора. Вика никак не может понять, зачем мама интересуется ее увлечениями. Зачем ей знать, какая профессия Вику больше всего привлекает? Ведь и так ясно, что будущее Вики давно решено. Но даже, если предположить, что выбор у Вики есть, девочка все равно не знает, где можно применить ее увлечения. Сложно определиться, когда навыков подходящих нет. Например, имея художественный вкус, но, не умея рисовать, человек не станет дизайнером, имея способности к режиссуре, но изучая химию и латынь, никогда не станешь режиссером. И актером не станешь. И вообще, увлечение и умение — вещи разные. Так уж вышло, что ничему Вика за свою жизнь не научилась, не посещала в детстве никаких секций и кружков. Она не умеет петь и танцевать, не понимает геометрию и черчение. Она плохо учится в школе. Все это посеяло в Вике чувство ущербности, которое не дает ей покоя, но она никому не признается в этом. Потому что стыдно. Ей стыдно перед родителями, что у них такая бездарная дочь.

Ольга злится на Вику и считает ее неуправляемым ребенком, а Вика в последнее время старается избегать лишних ссор, именно поэтому разговор с бабушкой о красном наряде придется отложить.

— Никаких комнат, садись за стол! — строго сказала Ольга, и тихо добавила: — Поговорить надо.

Вика заметила в маминых глазах грусть, пожалела ее в душе, спорить не стала, взяла у бабушки из рук тарелку с кашей и села за стол рядом с мамой.

Ольга посмотрела на Наталью Ивановну, увидела поддержку в ее глазах и начала тяжелый разговор:

— Вика, ты знаешь, по какой причине мы уехали из дома, поэтому должна понять, что я туда точно не вернусь.

— Знаю, — Вика кивнула. — И понимаю.

Расстройство Ольги сменилось раздражением, ей не понравился тон дочери, показывающий ее безразличное отношение к ситуации. Но решила не делать замечаний, просто продолжила:

— Ты девочка взрослая, я должна тебя спросить, ты останешься здесь, со мной и бабушкой или уедешь в Москву к отцу? Только учти, если останешься с нами, придется менять школу.

Вика с вызовом посмотрела матери в глаза:

— А ты хочешь, чтобы я осталась или уехала?

Ольга удивилась, это отразилось на ее лице.

— Что за вопрос?! Конечно, я, как и любая нормальная мать, люблю тебя, своего ребенка, и хочу, чтобы ты жила со мной. Но, как я уже сказала, в этом случае придется учиться в другой школе, с другими детьми, с новыми учителями. Тебя это сильно пугает или вообще не имеет значения?

Вика опустила взгляд.

— Вообще не имеет значения. Останусь с вами.

— Спасибо, родная, — Оля встретилась взглядом с Натальей Ивановной, та счастливо улыбалась.

Вика, после таких ласковых слов, почувствовала себя неловко. Наскоро доела кашу, выпила чай и, не сказав ни слова, ушла в свою комнату.

Ольга принялась мыть посуду.

— Оль, скажи, пожалуйста, ваши отношения с Викой испортились до того, как она увлеклась компьютером, или после? — задала вопрос Наталья Ивановна.

— Точно не помню. Никогда не связывала наши отношения с социальными сетями. Знаю одно, — Вика злится, когда я касаюсь темы ее будущего. Она вообще не задумывается, чем будет заниматься после школы. — Ольга поджала губы и нахмурилась, было видно, что ей неприятно вспоминать ссоры с дочерью.

— Ты никогда не думала обратиться к психологу?

Ольга удивилась вопросу, ведь именно Наталья Ивановна всегда считала психологов шарлатанами и смеялась над теми, кто не мог помочь себе сам.

— Ты что, мам, — Ольга повернулась и взглянула на Наталью Ивановну, — как я расскажу совершенно чужому человеку о том, что у меня с дочкой нет взаимопонимания? Это же стыдно! — Оля выключила воду и вытерла руки о полотенце. — Ты думаешь, психологи не понимают, что мать всегда виновата в том, что не смогла найти подход к ребенку? Конечно, они так не скажут, но подумают. Нет, ни за что не признаюсь в своем бессилии.

— Успокойся и сядь. — Ольга подчинилась. — Что ты так остро реагируешь? Я же не настаиваю, просто хотела рассказать, что у нас недавно открылась клиника психологическая. На вывеске написано, что принимают разные психологи: и детские, и взрослые. Так вот… Ты пойди туда и скажи, что у дочери компьютерная зависимость, попроси совета. Наверняка, уже придумали, как с этим бороться.

— Очень сомневаюсь, что кто—то сможет ей помочь. Она сама должна осознать, что компьютер — это тупик.

— Мы обе понимаем, что Вика впустую тратит свою жизнь. С этим надо что—то делать. И чем раньше, тем лучше. К сожалению, ни ты, ни я, не знаем, как ей помочь. Игорь, по—видимому, тоже бессилен. Нужно хвататься за любую возможность.

Ольга задумалась: «Может, мама права? Может именно из—за компьютерной зависимости Вика закрылась от меня? Другое дело, смогут ли психологи помочь? Очень в этом сомневаюсь».

— Хорошо. По субботам клиника работает?