Моя жизнь

Ольга Сергеевна Соколова

Ольга Соколова – певица, хормейстер, в 1977—1990 гг. солистка Ростовского камерного хора (г. Ростов-на-Дону). В 1982—1984 гг. член ансамбля Донских казаков под руководством А. Н. Квасова; солистка популярного ансамбля казачьей песни «Аксинья». Участница многих международных хоровых конкурсов. В 1992 году эмигрировала из России в Нидерланды. С 2015 года живет в Лондоне. Эта книга – малая часть ее воспоминаний.

Глава 3.

Разлука с мамой.

Знакомство с театром

Зимы на Кавказе тогда были снежные и холоднее, чем сейчас, поэтому дети в основном играли в хоккей (я стояла на воротах с деревянной клюшкой, коньки были редкостью) или катались на санках. Летом все шли на Кубань купаться. Помню, в пять лет я сама прыгнула в реку, не умея плавать. Течение вынесло на берег, страх был, но вновь бежала и прыгала в воду — не хотелось показаться трусливой. Осенью жгли костры из опавших листьев и пекли картошку, играли в войнушку и в казаков-разбойников среди новостроек. Тогда строили знаменитые хрущевки — маленькие квартирки, чтобы всех переселить из коммуналок, где люди плотно жили, ютились без удобств. Весной были первомайские демонстрации и в честь Дня Победы! Для нас малышей это было утомительно: рано вставать, долго ждать начала, потом идти через весь город пешком, чтобы пару минут пройти по площади перед Домом Правительства и памятником Ленина, прокричав «ура!», но взрослые выпивали, пели и веселились в колонне, всегда звучала гармонь или аккордеон, духовой оркестр, барабаны. После парада отдыхали в парке, ели вкусный пломбир или эскимо на палочке, пили лимонад, ели вкуснейшие пирожки с ливером за пять копеек или чебуреки. Как было вкусно!

На каникулах нас вывозили на Черное море, пару раз была с отцом в Гаграх, где мое тело сгорало под ярким солнцем — тогда не было защитных кремов, обгоревшие части тела мазали сметаной. Также были в пионерских лагерях в Анапе, Железноводске, Кисловодске, где нас еще подлечивали, укрепляли наше хилое здоровье. Помню, в лагере я очень тосковала по дому, по маме, всегда стояла у ворот лагеря в выходные дни и ждала, когда она приедет навестить нас, но она не приезжала, тогда тоска наваливалась еще больше. С тех пор я поняла, что каждый живет своей жизнью, и ты особо никому не нужен; внутреннее одиночество, тоска увели меня в музыку, мне было хорошо, когда я играла, пела, что-то разучивала новое.

Родители водили меня на балеты «Жизель» и «Лебединое озеро», когда в Черкесск приезжала труппа из Ленинграда. Восхищение было невообразимое: музыка, красота костюмов, четкое синхронное исполнение! Концерты цыганских исполнителей — Ляля Черная, Николай Сличенко были очень популярны! Вольф Мессинг поразил своими фокусами, отгадывал имя и номер паспорта на расстоянии, с закрытыми глазами! Все удивляло и восхищало, хотелось добиться тоже чего-то подобного. А пока приходилось терпеть бытовые неудобства, пьянки отца, драки родителей, их развод, раздел имущества и чувство, что ты беден и живешь в неполноценной семье, без отца, без опоры, без светлого будущего. Чувство стыда не покидало, учителя и дети в школе смотрели на меня как на ущербную, друзей почти не было, все хотели дружить со счастливыми, богатыми девочками. С одной я сблизилась: дочь начальника пожарной охраны, красивая, веселая, росла в счастливой семье, в хорошей квартире. Ее семья щедро угощала нас, у них было сытно, много еды на столе. В этом я видела эталон тогда. И грустила, почему у нас не так.

Родители развелись в 1966 году, когда мне было восемь лет. Папа съехал на съемную квартиру и сошелся с одной женщиной. Папа скончался в 1981 году где-то в Крыму, куда он в итоге уехал из Черкесска. Мы с ним не общались, он только один раз приехал потом в Абхазию, когда мне было лет восемнадцать. Отец был высокий, красивый, его любили женщины. Когда он не пил, это был чудеснейший человек.

Когда мне было двенадцать, мама переехала из Черкесска в Абхазию, в город Очамчира, в сорока километрах от Сухуми. Там я тоже поучилась в школе. Там шикарный субтропический климат, море, фрукты, и там мы окрепли, поправили свое здоровье.

Когда мне было тринадцать, а сестре пятнадцать (в 1971 году), мы с мамой на год уехали из Абхазии в Донецк. Мама пыталась поменять квартиру и уехать из Абхазии окончательно, так как там стало тяжело жить для нас, девушек. Парни молодые нас просто осаждали, караулили наш подъезд. А я была высокая и выглядела старше своих лет, уже девушкой. В Абхазии же тогда еще похищали невест. В Донецке мне понравилось, но маме пришлось вернуться в Абхазию вместе с сестрой Викой, чтобы не потерять квартиру. А я из Донецка вернулась к бабушке в Черкесск, закончила там школу и поступила в училище.