Последний мерзавец

Ольга Сергеевна Рузанова (2024)

Последний мерзавец — так шептались о моем сводном брате в городе. Однако репутация дебошира и бабника лишь подогревала интерес к нему женской половины населения. Дамы любили его так же сильно, как их мужья ненавидели. Однажды очередь дошла и до меня, и теперь я не знаю, как жить дольше.– Значит, все, что говорили о вас, это правда?! — мечусь взглядом между ними двумя. — Все это время вы встречались за моей спиной?..Илья молчит. Шевеля челюстью, мрачно смотрит на меня и молчит.

Глава 5

Илья

Обойдя тачку по кругу, присаживаюсь на корточки и заглядываю под днище.

— Чисто там, я смотрел, — говорит Рус, останавливаясь рядом.

— Коробка как?

— Коробку менять надо. Но, Илюха… варик огонь…

Хороший вариант, да. Учитывая год выпуска этого старья, состояние тачки отличное.

— Да и много ты у нас здесь «Прелюдов» видел?

— Не видел.

— Обвес снимем, пороги доработаем, рейлинги поставим — будет ракета.

Поднявшись на ноги, заглядываю под капот и выношу вердикт: надо брать. Вполне себе бюджетный вариант для любительских гонок. Заберут с руками.

Руслан созванивается с продавцом «Прелюда», а мы с Тохой заходим в гараж, чтобы спрятаться от раскаленного солнца.

— Чего она приходила-то? — спрашивает он, хватаясь за бутылку с водой.

— Кто?..

— Сестра твоя… сводная…

— Откуда мне знать?

Сам охерел, когда увидел ее. Бабка из ума выжила, отправляя ко мне эту кучерявую?

— Так спросил бы. Ты ж ей слова не дал сказать.

Падаю в кресло и опрокидываю голову назад. Сейчас бы холодного пива, прохладного душа и качественного минета. Заебался с утра.

— Тох… любопытной Варваре яйца на базаре оторвали.

— Может, старый хрен тебе половину царства своего оставил. Ты бы поговорил с бабкой.

Еще один. Не выношу непрошенных советов. И навязчивости тоже не терплю. Мне, может, баннер у мэрии города повесить: «Срать я хотел на Бергов», чтобы они перестали донимать меня?

— И сестренка у тебя ничего, конечно… выросла незаметно.

— Понравилась?

— Сладкая сучечка, — ухмыляется Тоха. — Я б вдул.

Выросла, да. Из пухлого гнома превратилась в цыпочку.

Я помню, как они с ее мамашей появились в городе. О них трындели все, кому не лень. Кто та чудо-женщина, которая смогла загнать под каблук самого Берга? Меня же тогда больше интересовала девчонка, которой он с такой легкостью дал свою фамилию.

Увидел ее я только спустя год около городской гимназии. Берг лично привел ее в первый класс. Очкастое бесформенное нечто с торчащими в разные стороны кудряшками.

Одноклассники открыто ржали надо мной. Дескать, посмотри, на кого променял тебя твой папаша. Не счесть, сколько носов я разбил за те слова. И сколько раз меня чуть было не отчисляли из школы.

Я был уверен, что через полгода, максимум год, он разведется и вышвырнет их обеих из города. Но нет. Крепко зацепились. Пухлая болонка училась на отлично, пела, плясала и даже подалась в волонтерскую службу. Одним словом, делала все, чтобы мой амбициозный папаша мог гордиться ею.

Первое время меня задевало.

Да что там задевало!.. Меня бомбило от злости и ненависти ко всему их идеальному семейству. Разрывало на части от несправедливости и обиды. Его девчонку возил в гимназию личный водитель на новом «мерсе» с тонированными стеклами, я же вкалывал все лето на стройке, чтобы заработать на свой первый байк. Она два раза в год отдыхала на дорогих курортах, я — купался с пацанами в грязном котловане в пригороде.

Мать, глядя на это, тихо проклинала Берга, но советчиков подать на алименты и поднять скандал открыто посылала на хер.

Позже, с окончанием переходного возраста, я успокоился. Понял, что мой мир не вертится вокруг задницы Берга с его миллионами и что человека делают не бабки его родителей, а он сам.

Фокус внимания с девчонки снялся сам собой, когда ее мамаша вылетела из их дома, как пробка из шампанского. Раздражала она лишь в те редкие моменты, когда попадала в кадр.

Но сегодня выбесила тем, что осмелилась сунуться ко мне сама. Хорошая жизнь атрофировала ее инстинкт самосохранения?

— Поверь мне, Антошка… — проговариваю, не открывая глаз. — Тебя скорее кастрируют, чем позволят вдуть породистой болонке.

— Да ладно… У тебя породы куда больше, чем у нее, а ты покрыл почти всех сук в округе…

Не всех, а только самых красивых. А их, к сожалению, не так много.

Кстати…

Открываю глаза и, выпрямив спину, вынимаю телефон из кармана. В нем несколько непрочитанных сообщений от Викки. Она пишет, что вечером приедет на старую кольцевую. Отвечаю, что тоже планирую. Зажжем.

Смотавшись еще по одному делу, заезжаю домой, чтобы переодеться и принять душ, и к десяти подъезжаю к месту сбора нашей братии — любителей ночного образа жизни, скорости и адреналина.

— Абрам! — Крепкое рукопожатие от Гротова.

— Илья!.. — Поцелуй с языком от Викки.

Присасываюсь, пролезая рукой под ее короткую кожаную юбку и впиваясь пальцами в упругую ягодицу. Кровь в венах начинает закипать, в штанах мгновенно тяжелеет.

— Прими мои соболезнования, Илюш… — порочно шепчет в рот.

Обхватываю ее запястье и прикладываю ладонь в своему паху.

— Можешь начать соболезновать уже сейчас.

— Сейчас?.. — смеется, сжимая пальцы. — Может, прокатимся с ветерком, а потом к тебе?

— Может, — соглашаюсь я.

Жду, когда она разместит свою задницу позади меня, и качусь туда, откуда доносятся раскаты музыки и рев газующих движков.

Закурив и открыв запотевшую бутылку холодного пива, слушаю байку о том, как Ромик сегодня «Прелюд» покупал. Тот умеет рассказать так, что у слушающих челюсти отваливаются. Приврет, где надо, приукрасит, но я не комментирую. Пусть пиздит.

А потом внимание целиком и полностью сосредотачивается на моей невъебенной персоне. Смерть и похороны Берга — новость номер один в городе.

— Твой венок был самый крутой, Абрам…

— Да все только о нем и говорят… Красава…

— Наш бомонд в культурном шоке.

Обычно болтовня о моем папаше меня не трогает, но сейчас, после того как он отправился на тот свет, шуточки о его смерти кажутся неуместными.

Я не знаю, что почувствовал сам, когда он помер. Это точно не равнодушие, но и не злорадство тоже. Скорее, злость и разочарование из-за того, что он сыграл в ящик так рано.

Пойти на похороны решил в последний момент. Не смог не прийти и не отдать дань чуваку, подарившему мне жизнь.

— Хорош. Завязывайте…

Вручив недопитую бутылку пива Викки, седлаю байк и еду на стартовую. Грот, единственный, кто не боится со мной гоняться, останавливается параллельно.

Две минуты на подготовку и настрой, и стоящая между нами рыжая девчонка в кожаных стрингах срывает с себя лифчик.

Оставляя за собой столбы серой пыли, срываемся с места одновременно. Позади свист, тяжелые биты. В ушах ветер и рев мотора. Адреналин вспарывает вены и бьет в виски.

Вырываюсь вперед, ухожу в занос на повороте, выбивая Гротова с его полосы, и вихляю задним колесом, чтобы лишить его зрения.

Еще три минуты, и раскаты рока и крики толпы вновь приближаются.

— Абрам… Абрам!!!

— Илюха!..

Вылетев за черту, едва не кладу байк на бок, разворачиваю его на сто восемьдесят градусов и вижу горящий в облаке пыли глаз летящего навстречу Грота.

Сегодня не его день.