Неуклюжи

Ольга Сергеевна Зимина (2024)

Маленькая Кира — одаренный ребенок, появившийся на свет в семье вчерашних подростков, — пытается выжить и развить свой талант в сложной обстановке неблагополучной семьи.Короткий ироничный роман о детях, родителях, бабушках и прабабушках, педагогах по вокалу, животных, призраках и музыкальных инструментах.

Автор предупреждает, что все события и герои нагло выдуманы от начала и до конца, но, тем не менее, кое-что происходило в действительности.

Глава 1.

Таракашечки

Кира помнила себя с этого момента. Позже она, улыбаясь в камеру своей слегка кривоватой улыбкой, — половина лица сияет, половина грустит, — расскажет зрителям эту историю. Что-то выдумает, конечно, а про некоторые обстоятельства благоразумно промолчит.

— Гроооомко вопишь, певицей будешь, — ласково заметила элегантная соседка с третьего этажа, нащупывая высоченными каблуками ступени и дружелюбно улыбаясь Кире. Вслед за ней по ступенькам с диким визгом скакали пять крошечных разномастных собачонок. Одна из псин, самая старая, была известной актрисой — играла в театре тургеневскую Муму.

Отвечая после премьеры спектакля на вопросы журналистов, Кира вдруг припомнит пророческие слова Эллы Феодоровны:

— Мне обещали великое оперное будущее уже в четыре года, — скажет Кира и чуть приподнимет правый угол рта, — я пела с пелёнок и все соседи знали, что в нашем доме растет будущая оперная прима.

На самом-то деле, соседи ничего не знали и не хотели знать.

Кира беспомощно висела у матери под мышкой, так как взобраться на третий этаж по ступенькам самостоятельно ещё не могла — маленькие слабые ножки уставали и подгибались.

Ирина — мать — успела с утра принять пару банок пива, чтобы день не казался таким беспросветным, поэтому поднималась по щербатым ступеням, слегка пошатываясь, и всё норовила Киру уронить.

Артистка Буся вырвалась вперёд и, заливаясь визгливым тявканьем, унеслась на улицу в приоткрытую дверь парадной — скандалить с большими псами со второго этажа. Ирина доволокла до своей двери дочь, отпустила и без сил рухнула на шатающийся стул в узкой захламлённой прихожей.

— Через пять минут жрать будем, — прокричала отпущенной на свободу дочери в темную глубь квартиры. Да где там: Кира уже забралась под кровать и общалась с друзьями — тараканом Герой, шевелившим длинными усами в самом пыльном углу, серым безымянным пластиковым слоном и ободранной персидской кошкой Чуней, которая немедленно пришла на зов и, ласкаясь, нежно бодала девочку теплым рыжим лбом.

Ирина, не в силах встать со стула, разразилась длинным полупьяным монологом.

Из тирады следовало, что Кира испортила Ирине молодую жизнь. Девочка, сворачиваясь под кроватью клубком, и ухом не повела: многого не понимала и потому даже не слушала, как привычный осенний свист ветра за окном. Обняв одной рукой кошку, Кира тихонько запела: мать не любила, когда её выступления прерывают, поэтому громко звучать было в данный момент небезопасно.

— Пусть бегуууут неуклюже, — пела Кира. Кто такие эти"неуклюжи", она не знала, но само слово её интриговало и очаровывало.

Кира представляла себя на сцене, в длинном блестящем платье, совсем как тетя в телевизоре.

— Тараканы, тараканы, таракашечки. Гера, дружочек, возьми мою старую конфетку! — напевала Кира.

Тараканы — лучшие друзья, они не кусаются, с ними можно играть. А тараканьи дети? Жидконогие козявочки-букашечки! Если ночью прокрасться на кухню в надежде найти оставленный беспечными родителями батон, увидишь удивительное: тысячи, нет, мириады крошечных букашек — на стенах, на полу. Кира их любит, но булочку съест сама: тараканы вполне могут перекусить и у соседей.

"Кто это — неуклюжи? — думала Кира, — это, наверное, бегущие человечки. Вода по асфальту рекой, но они всё мчатся и мчатся на полной скорости, поскальзываясь, но никогда не останавливаясь".

— Ты жрать будешь, жопа?! — заорала мать с кухни, — сколько тебя звать? Ща в окно все вылью!

Кира в испуге выкатилась из-под кровати, прибежала на кухню, прыгнула на стул с ногами и схватила свою тарелку. Потеря еды была бы катастрофой — неизвестно, когда маме снова придёт в голову фантазия её покормить.

В тарелке растворялся куриный порошковый суп, залитый кипятком. Вкусно, такое Кира любит.

Ирина буркнула что-то, отвернулась к мойке, набитой вчерашней посудой. Осторожно, двумя пальцами взяла чашку, сунула под кран, включила воду. Вода шла ледяная: газовая колонка давно не работала.

Ирина сдалась, по примеру дочери забралась на стул с ногами и начала мерно раскачиваться. Взад-вперёд, и вот уже нет проблем. Не помню, знать ничего не знаю про эти ваши газовые колонки: я в домике.

Тоже что-то пела, чистенько, красиво, но слов не разобрать. Есть в кого Кире быть певицей.

Вечером заявился папа Влад с гитарой и с порога начал скандалить. Посуда опять немыта, будь она трижды неладна!

Посуда — бич молодых семей; риф, о который разбивается каждая вторая хилая и непрочная любовная лодка: мы знавали немало бежавших в неизведанное от горы грязных тарелок.

"Гита" — это когда-то было первое Кирино слово, чем мать любила её попрекать:"Не мама, не папа, нет, только представьте себе! Гитара — вот кто нас родил, кто ночей не спал".

— Вот пусть гитара тебя и кормит, — говорила мать, ложилась на продавленный диван и отворачивалась к стене.