Школа темных. Наследница молний

Ольга Пашнина, 2020

Что толку в пробудившейся магии, если она не способна защитить? После того кошмара, что темный бог устроил в школе, я думала, этот мир для меня закрыт. Но у Кеймана Кроста, директора и моего опекуна, на этот счет оказалось другое мнение. Меня не только не исключили, но и взялись охранять, как самую настоящую принцессу. Придется все же продолжить учебу. Стиснув зубы, осваивать магию дальше, чтобы назло всему выжить и отомстить за тех, кто стал жертвой обезумевшего бога. И верить в то, что сила Огня способна вернуть того, кто уже шагнул за грань…

Глава 3

— Я начинаю к этому привыкать, — хихикнула Аннабет, вытягивая ноги на сиденье кареты, которая несла нас навстречу новому семестру. — Хорошо быть подопечной могущественного темного лорда!

— Хорошо быть кискою, хорошо собачкою, — совершенно некстати вспомнилась дурацкая детская песенка.

В отличие от Аннабет, пребывавшей в радостном возбуждении, я сидела, вцепившись в скамейку, и нервно всматривалась в окно. Ждала, когда вдали покажутся знакомые башенки школы и флаг Штормхолда. И завидовала подруге — ее, в отличие от меня, не мучили воспоминания о сером столбе дыма, поднимающемся к небу. Умом я понимала, что школу отреставрировали и сегодня в нее слетится целая толпа адептов, но эмоции неслись вскачь, игнорируя доводы разума. Приходилось все силы бросать на то, чтобы сдерживать всплески магии.

Аннабет листала одну из моих книг.

— Потрясающе. Ты правда это понимаешь?

— Немного. — Я пожала плечами.

— А для меня — какие-то жуткие загогулины.

— Примерно так человек с дислексией видит тексты. Хотя нет… представь, что буквы еще и двигаются.

— У тебя интересный дар. Стихии кажутся скучными в сравнении с темной магией. Никогда не знаешь, что вдруг сумеешь натворить.

— Да, хотелось бы еще контролировать процесс творения. Хотя бы ту часть, которая угрожает окружающим.

— У нас впереди три с половиной года в школе, — резонно заметила подруга. — Научимся. Ух ты, смотри, рисунок дракона… кто-то говорит, они вымерли, а кто-то считает, что их и не существовало. А ты как думаешь? Что здесь написано?

Я мельком взглянула на страницу, что показывала Аннабет. Там действительно был изображен красивый величественный дракон, заслоняющий солнце мощными перепончатыми крыльями. Но текст был настолько мелкий, что издалека я не разобрала, а наклоняться не стала.

— Давай потом. Меня сейчас укачает.

Хотя эта тошнота ничего общего не имела со слабым вестибулярным аппаратом.

Наконец вдалеке показалась школа. Я затаила дыхание, наблюдая за посадкой. Во дворе уже стояли несколько десятков экипажей. Погода выдалась солнечная, морозная, и адепты не спешили в помещение. Кто-то бросался снежками, кто-то обнимался после разлуки во время каникул. Казалось, и не было ничего. Словно не в этих стенах два десятка студентов в последний раз встретили рассвет.

На этот раз мягкой посадки не вышло: призрачные черные кони опустились на посыпанный песком снег, и карету тряхнуло. Аннабет поморщилась, чуть не уронив книгу, а я несколько секунд сидела молча и вслушивалась в приглушенные звуки с улицы.

Что ж, никто не кричал: «Позор Деллин Шторм!», никто не встречал меня с плакатом «Она должна заплатить», а значит, Кейман действительно сделал все, чтобы о моем отношении к Акориону и Оллису не прознали. Подозреваю, долго так продлиться не могло, но хотя бы есть время перевести дух.

Закутавшись плотнее в меховой воротник, я распахнула дверь кареты и спрыгнула на землю.

— С виду все то же самое, — хмыкнула Аннабет, вылезая следом. — Школа как школа.

— Основные разрушения были внутри.

Я всегда буду помнить охваченные странным бесцветным огнем стены. Рухнувшие колонны, разбитые окна. Тела, заботливо разложенные так, чтобы я увидела каждого, пока дойду до записки.

Пришлось потрясти головой, чтобы заставить мрачные воспоминания уйти.

Я вдруг почувствовала сильный удар по затылку и обернулась. Один из огневиков, дружок Бастиана, радостно скалился, катая в руках новый снежный ком. Если бы на мне не было капюшона, я бы провела первый день нового семестра у лекаря!

— Придурок, — бросила Аннабет. — Без Бастиана они, кажется, окончательно потеряли человеческий облик. Похоже, нас ждет интересный семестр.

С этим трудно было спорить. Я почти забыла, что уговор, по которому Бастиан держался от меня подальше, действовал до первого учебного дня. И вспомнить об этом не давали до самого вечера.

Мы не успели и на порог подняться, как у центрального входа показался Кейман. Он кивнул кому-то позади нас, смерил сначала меня, а затем и Аннабет задумчивым взглядом и произнес:

— Надо поговорить. Сначала в кабинет.

— Что?! Я еще ничего не сделала! — У меня рот открылся от справедливого возмущения.

Кейман фыркнул.

— Вот что значит правильная репутация. Я не обольщаюсь, Шторм, ключевое слово в твоей фразе — «еще». И вот чтобы в момент, когда ты «уже», не случилось непоправимой беды, я и хочу поговорить перед началом занятий. И вас, Фейн, это тоже касается.

Мы переглянулись, и я пожала плечами. Карету мы не портили, магических коней не кормили и не угоняли. Остаток каникул мы с Аннабет развлекались, гуляли по городу и наслаждались самыми обычными вещами. Я пару раз разбила коленки на катке и тайком от Кеймана копалась в аптечке в поисках заживляющего зелья — признаваться в неуклюжести было стыдно. Но за этим исключением ничего интересного больше не происходило.

Поэтому я шла вслед за Кейманом и Аннабет в преподавательский корпус почти без страха, скорее с легким любопытством. Думаю, меня на этот раз будут не распекать, а предупреждать. Интересно только о чем.

— Адептка Фейн. — Кейман пропустил в кабинет Аннабет, а вот мне преградил путь. — Подожди здесь.

Пришлось сесть на скамейку в коридоре. Точно так же я сидела вместе с Аннабет, ожидая ее приговор. Ну или не совсем сидела…

Любопытство сильнее меня. Если бы в этом мире существовала еще какая-нибудь сильная магия, я была бы королевой любопытства. Оглядевшись, я бесшумно приблизилась к приоткрытой двери кабинета Кеймана, из-за которой слышались приглушенные голоса.

— Может, закроете дверь, адептка Фейн? Если вам некомфортно разговаривать так.

— Все в порядке, магистр.

— Зря, ваша подружка наверняка подслушивает. На месте ей не сидится.

Я вспыхнула и за долю секунды вновь оказалась на скамейке. Подслушивать разговоры Аннабет — уже перебор, правда, меня извиняло то, что я даже не подумала, что Кейман будет говорить с ней о ее личных делах. Я, честно сказать, продолжая традицию зацикленности на себе, однажды подмеченную Эйгеном, подумала, что Кейман заставит Аннабет за мной приглядывать.

В глубине души я была уверена, что сейчас столкнусь с Ясперой, уж очень давно магистра Ванджерии не было на горизонте. Интересно, она перестала ходить к Кейману из-за меня? Или они стали встречаться где-то еще, решив, что концентрация адептов в доме превысила критическую?

Дверь открылась через пять минут, хотя я настраивалась на длинное ожидание.

— Адептка Шторм.

— Я зайду перед ужином, — шепнула Аннабет.

Из чего я сделала вывод, что это со мной предстоял долгий разговор.

— Садись, — кивнул Кейман. — Мне нужно решить пару вопросов относительно тебя. Первый и самый главный — молчание. Повторять, надеюсь, не нужно, что все происходящее между тобой и Акорионом не должно выйти за узкий круг избранных?

— Ничего между нами не происходит, — вздохнула я. — Мы ни разу не встречались, я не знаю, как он выглядит, не знаю, чего хочет, но в то же время он обо мне знает почти все. Такое никому не расскажешь.

— Ты уверена, что хочешь получать его посылки и письма?

— Да. — Я кивнула. — Хочу. А нельзя ему отвечать начать?

— Что? — Кейман поперхнулся кофе, который как раз отпивал.

— Ну… он мне подарки шлет, а я ему ни одного. Можно, я Акориону картинку нарисую?

— Нельзя, — отрезал Кейман. — Не хватало мне еще переписки двух баранов, одного сумасшедшего, а второго с подростковым максимализмом. И если ты будешь заниматься самодеятельностью, Шторм, я тебя накажу. На этот раз крыльями не отделаешься.

— Ладно-ладно. — Я подняла руки, сдаваясь. — Просто шучу. Если я буду всерьез думать об Акорионе, то тоже поеду крышей.

Потом до меня дошла вторая часть фразы опекуна, и я даже выпрямилась в кресле, а еще украдкой скрестила пальцы и на руках и на ногах.

— Так мне можно летать?

— До первого косяка. И при одном условии. Ты будешь брать уроки боев, я договорился с тренером. На всякий случай.

— А… то есть вместо обычной физры?

Лицо Кеймана приняло насмешливое выражение, и я сникла. Третий блок, как говорил Эйген, самый тяжелый, а в четвертом меня вообще ждали экзамены. Но расчет был хорош. Если испугалась нагрузки — пожалуйста, крылья на стол. А если все же хочу летать, придется, стиснув зубы, ходить туда, куда скажут.

И почему Кейман с каждым днем вызывает у меня все больше непреодолимого желания зубами вцепиться ему в ухо?

— Пожалуй, на этом пока все. Хотя я не тешу себя надеждой, что тебя больше не будет в этом кабинете. Свободна, Шторм. Грызи гранит магической науки и постарайся не измазать его слюнями, ты в школе не одна.

— Очень смешно. — Я скривилась. — Не пробовали выступать с концертами? Я бы купила билет.

— То есть ты за мой счет еще и посмеяться надо мной хочешь? Нет уж, лишу тебя такого удовольствия.

— Я сама зарабатываю на развлечения, — буркнула я.

Но это уже был спор ради спора. Вспомнилось вдруг, что работала-то я у леди Найтингрин, чьим племянником был не кто иной, как Джорах Оллис. И настроение поползло к привычному месту у плинтуса.

— Ты планируешь вернуться на работу? — спросил Кейман.

— Я не хочу иметь ничего общего с Рианнон.

Почему-то Кейман вздохнул так, словно не одобрял это решение. Это было странно: буквально пару месяцев назад он едва сдерживался, чтобы не начать орать. Тогда я сопротивлялась изо всех сил, а сейчас от мысли о том, что Акорион видел меня в образе Таары, все это время наблюдал, накатывала дрожь.

Я потрясла головой. Нельзя думать об Акорионе. Я никогда не видела его, даже не знаю, как он выглядит, но уже смертельно боюсь. Это талант. Особое искусство — так играть с жертвой.

— Спасибо за крылья, — сказала я, поднимаясь.

— До встречи за ужином, — кивнул Кейман и перестал меня замечать — погрузился в бумаги.

А я только пожала плечами. За каким еще ужином? Преподаватели же едят отдельно.

* * *

Я шла по школе, как по музею. Они сделали все, чтобы ни один камешек не напоминал о пламени, пожирающем стены школы. Новый холл, теперь в холодных серо-синих тонах, новый королевский портрет. Мерцающие серебристым сиянием магические факелы и…

Сердце совершило кульбит, я инстинктивно сделала глубокий вдох и почувствовала лишний удар. В прошлый раз я шла через холл к лестнице, где на ступеньке меня ждала записка от Акориона. Сейчас стояла наверху, смотрела на небольшой постамент в центре зала и чувствовала, как слезы душат. Но не проливаются — слишком много народа столпилось вокруг скульптуры.

Двое, девушка и парень, стояли, протянув друг другу руки. На их ладонях горели огни: красно-оранжевый искрящийся шар, водная капля, играющая световыми зайчиками. Нежный, словно трепещущий на ветру, зеленый росток. И крылья, парящие над мраморной ладонью.

— А темной магии нет, — хмыкнул кто-то из толпы огневиков. — Оллис был темный.

— И почему их всех не отправят в закрытую школу? Психи.

Дальше слушать я не стала, развернулась и направилась в комнату. Хотелось как можно скорее оказаться в одиночестве, пока меня не заметили.

Комнаты тоже изменились, стали чуть побольше. С верхнего яруса опустили кровать, теперь на нее можно было ложиться, не изображая циркового артиста, а еще появилось место, куда гости могли бы сесть. Стол оставили прежним, в нем я нашла все оставленные письменные принадлежности, а в шкафу — одежду. Комната стала светлее, дышалось в ней теперь легче.

— Надо же, они перестали считать нас за попугаев, которые спят на жердочках.

— Бастиан. — Я закрыла глаза.

— На прошлых кроватях было невозможно спать, это даже ты должна признать. А уж заниматься сексом и вовсе нереально.

— Избавь меня от подробностей.

— В восемнадцать пора бы уже и подробности знать.

Огненный король, даром что был призрачный, оккупировал кровать. Наверное, я могла бы плюхнуться сверху — и парень бы исчез, но не то воспитание, не то остатки природной неуверенности заставили опуститься в кресло. Хотя за полгода в школе, тут не признать не могу, я заметно прибавила в уверенности.

— Я думала, мы закончили.

— Я же обещал, что вернусь в первый учебный день. Вот и вернулся. Сначала хотел дождаться, пока ты будешь переодеваться, но ты удивительная копуша. В конце концов я решил, что смотреть у тебя все равно не на что, и пошел к магистру Ванджерии. Вот там…

— Она темная, извращенец, не боишься, что увидит тебя?

— И что она мне сделает? — фыркнул Бастиан. — Убьет?

— У тебя есть хоть какие-нибудь интересы, кроме тестирования кроватей и подглядывания за голыми девушками?

— Остальное для тебя слишком сложно, Шторм.

Итак, что мы имеем? Мне вернули крылья, причем по акции — в подарок дали бои. Расписание выдадут, наверное, вечером, но не сомневаюсь, что количество пар и предметов будет расти. Плюсуем не очень оживленную, но содержательную одностороннюю переписку с Акорионом и скрывающегося Оллиса. И вуаля — я вряд ли доживу до сессии. А если доживу, Яспера это недоразумение исправит.

До ужина я разбирала вещи, готовила чистые тетради, пересчитывала деньги и крупицы, чтобы понимать, чего и на сколько мне хватит. Удивительно, как за полгода я обзавелась целой кучей мелочей. И все их надо было где-то хранить, под книги и блокноты пришлось даже выделить полку в платяном шкафу. Можно было расставить книги и на открытой полке над кроватью, но мне не хотелось светить подарок Сайлера. Хотя Бастиан все равно их увидит так или иначе. Не могу же я закрываться в туалете, чтобы немного почитать на древнем языке. Хотя он и там меня достанет, для ди Файра вообще не существует понятия приличий.

Перед ужином мы с Аннабет встретились в комнате отдыха. На подруге уже была форма: точно такое же платье, как и у меня, только насыщенного синего цвета. На входе в столовую у меня даже в глазах зарябило от разноцветного калейдоскопа. Теперь девушки, все как на подбор, носили платья в цвет своего факультета и черные пиджаки. А вот парней изменения почти не коснулись, разве что нашивки стали чуть ярче и крупнее.

— О чем хотел поговорить Кейман? — спросила я, садясь за столик.

Мы с Аннабет дружно посмотрели на одно из двух свободных мест. Так странно… Эйген не придет и не сядет больше с нами.

— Напомнил, что если я еще хоть раз посмотрю в сторону воровства, то мне придет быстрый и мучительный конец. — Аннабет пожала плечами. — Я сказала, что такого больше не повторится, и он сделал вид, что поверил. Но все равно будет следить. А еще я спросила совета…

Подруга немного замялась, словно не была уверена, стоит ли мне рассказывать.

— Я спросила, как мне найти настоящих родителей. Я всегда хотела с ними познакомиться. Узнать, почему они меня оставили. Ну или, если они мертвы, найти могилы. Но магистр Крост сказал, что понятия не имеет, откуда я. В приюте, куда школа делала запрос, никакой информации не дали.

— Ого. А мне вернули крылья. И еще добавили бои. Теперь на приключения просто не останется времени, и, думается, на это и был расчет. Так мало народу. Еще не все вернулись с каникул? Я думала, сегодня последний день.

— Это все, я думаю. Девчонки говорили, что почти половина адептов просто решила не возвращаться в школу. Кого-то не пустили родители, кто-то сам отказался. Они боятся.

Если перед началом каникул наш стол был одним из немногих, где еще оставалось свободное место, то сейчас за иными и по два-три стула пустовали.

— А я думала, Школа темных — последний шанс для тех, кто не умеет контролировать магию. Есть деньги? Идешь сюда. Нет денег или не хочешь идти сюда — идешь… далеко, в общем.

— Ну… — Аннабет усмехнулась. — Официальная версия такая. Но если есть деньги, всегда можно договориться. Я полагаю, магистр Крост будет разбираться лично. И многие вернутся, но… родителей тоже можно понять.

— Да, наверное. Мне что-то все меньше и меньше хочется рожать в этом мире детей. Вот так родила, любишь его, воспитываешь и херак — либо, мадам, отдайте в школу, где выживать — особое искусство, либо в психушку, где из него сделают овощ.

— Вот поэтому выходить надо за богатых, — мудро изрекла Аннабет.

Словно приняв это на свой счет, на свободном стуле появился Бастиан. Я украдкой огляделась, но никто не заметил присутствия огневика. Наши ближайшие соседи были всецело поглощены салатами. Точнее, салаты почти поглощены ими… черт, как сложно.

— Кыш, — процедила я. — Это место Эйгена.

— Вот я еще тебя не спросил, где мне сидеть.

— Тебе что, переместить призрачный зад на соседний стул сложно?

— Да! — отрезал Бастиан и будто бы потерял ко мне интерес.

Аннабет застыла с вилкой у рта. С лица подруги сошла всякая краска. И хоть она не видела Бастиана, самого знания об его присутствии оказалось достаточно.

— А… кхм… то есть… Делл, он что, будет сидеть с нами?

— Понятия не имею.

— А чего он хочет?

— Он хочет, чтобы она заткнулась, — мрачно сообщил огненный король.

Я закатила глаза. Нет, все же до сессии я не доживу. Просто однажды личный глюк доведет меня до ручки — и пиши пропало. Надо думать, не просто так Оллис стал ближайшим помощничком темного бога.

В столовой, где всегда было шумно, вдруг воцарилась гнетущая тишина, и в этой тишине открылись двери, впуская Кеймана и девушку, которую он сопровождал. Мы дружно на нее уставились, забыв обо всех правилах приличия, разве что пальцами не тыкали. И то лишь потому, что ее невозможно было не заметить.

Красота неописуемая. Раньше я считала очень эффектной Ясперу, но, увидев эту девчонку, если и не изменила мнение, то точно крепко задумалась, кому отдавать первое место в личном топе красивых стерв. Эта блондинка была нереальной. С идеальной фарфоровой кожей, изящно уложенными золотистыми локонами. Ледяным равнодушным взглядом и фигурой… мне оставалось только завидовать. Даже Кейман, кажется, в ее присутствии немного растерял привычно суровый вид. Он почти ласково проводил ее к одному из свободных столиков и помог сесть, а затем что-то тихо сказал, склонившись к самому ее уху.

— Это кто? — шепотом спросила я у Аннабет.

— Брина ди Файр.

— Брина ди Файр? Сестра? — Я мельком взглянула на Бастиана.

Перемены в облике огненного короля поразили намного сильнее эффектного появления его сестры. Бастиан буквально вцепился до побелевших костяшек пальцами в край стола и с такой силой стиснул зубы, что я даже порадовалась: хорошо, что он — проекция. А то стоматология во всех мирах стоит космических денег. Не отрываясь, Бастиан смотрел на Брину. Как и все мы.

— Адепты, — произнес Кейман, — минуточку внимания. Я не отниму у вас много времени.

На несколько секунд Кейману удалось перевести все взгляды на себя, но потом многие не перестали наблюдать за Бриной. Она сидела с идеально прямой спиной, отсутствующим взглядом смотря в стену, и отрешенно ковырялась вилкой в тарелке с салатом. Мне показалось, сестре Бастиана было совершенно все равно, где находиться.

— Несколько недель назад произошло то, что останется в памяти Штормхолда, школы и каждого из нас. Погибли ваши товарищи, наши подопечные и коллеги. Погибли потому, что, живя в мирное время, быстро привыкаешь к безопасности. Забываешь, что каждый встреченный маг — потенциальный противник, а каждая безделушка может оказаться смертельным артефактом.

Кейман бросил взгляд на меня, и я поняла, что мы оба подумали о подарках Акориона, которые я заперла вместе с деньгами в ящике. Хотя подумывала купить сейф, впрочем, понимая, что темного бога не остановят никакие замки, если вдруг ему вздумается нагрянуть ко мне в гости.

— Я допустил ошибку. Пустил в школу безумного убийцу, не распознал в нем смерть и не заметил, как в школу пронесли серьезные артефакты темной магии. Из-за этой ошибки Джорах Оллис отнял двадцать три жизни. За это невозможно просить прощения, но я прошу. Поклявшись защищать вверенных мне учеников, я не сдержал слово и позволил случиться тому, что случилось.

Все без исключения молчали, сидя как пришибленные. Даже Бастиан не отпустил ни одной едкой шуточки, хотя его больше занимала Брина: он как завороженный наблюдал за сестрой и вряд ли слышал, что там говорит Кейман.

— Чтобы подобного больше не произошло, мы сделаем все от нас зависящее. Вы не должны бояться, приезжая в школу, но сейчас я не в силах этого изменить. Страх — основа выживания. Однажды он притупится, но сейчас я хочу, чтобы каждый из вас прислушался к своему страху. И ответил на простой вопрос: рационален ли он? И если да, если вы не просто боитесь просыпаться, потому что где-то рядом может находиться убийца, если вы способны думать, анализировать, оценивать опасность, то я прошу воздержаться от необдуманных поступков и нарушений правил. В которые мы вносим некоторые изменения. С этого момента и до тех пор, пока Джорах Оллис не окажется под стражей, адептам Высшей Школы темных категорически — я повторяю — категорически! — запрещено посещать город. Все выходные вы должны проводить на территории школы. Как и будни.

Народ вокруг возмущенно зароптал, и я его очень хорошо понимала. Как быть с теми, кто работает?

— А что делать, если кончились крупицы?

— Или нужно купить платье на выпускной?

— А мне нужно ставить изящную программу на крыльях, как же реквизит и костюм?!

Вопросы посыпались как из рога изобилия. Кейман терпеливо выслушал все и кивнул.

— С платьями вопрос мы решим, пригласим модисток и сошьем всем желающим за умеренную цену. Заявку на крупицы можно будет оставить в библиотеке и оплатить ответственным магистрам, их имена будут на доске объявлений. Остальные вопросы будем решать индивидуально. Если у вас есть проблема, связанная с выходом в город, в ближайшие две недели вы можете прийти ко мне для обсуждения. Прошу отнестись к нововведениям с должной ответственностью. Во-первых, это сделано для вашей безопасности. А во-вторых…

Кейман посмотрел мне в глаза и красноречиво поднял брови.

— За нарушение последует серьезное наказание.

— Да-а-а, ну и попали мы, — присвистнула Аннабет.

— Как думаешь, что здесь делает Брина?

— Это очевидно. При сильных потрясениях магия может выйти из-под контроля. Брина потеряла парня и почти потеряла брата. Она не справилась с магией и оказалась здесь.

Я посмотрела на Бастиана. Он сидел мрачнее тучи, и мне мигом вспомнился разговор в кабинете Кеймана, когда он угрожал за проступки ди Файра наказать его сестру. Похоже, огненный король не ко всем относился как к мусору. И в его жизни были те, за кого он переживал.

— Ты не знал? — спросила я.

Потом меня укололо внезапной и горькой догадкой:

— Ты не был дома. Не ходил к ним.

Во взгляде парня было столько ярости, что я выронила вилку и отшатнулась. Он вскочил на ноги — и салфетка передо мной вспыхнула, а стул, который должен был пройти сквозь проекцию, вдруг с грохотом перевернулся, чем привлек внимание всех, включая магистра Кроста.

Не успев подумать, что делаю, я накрыла горящую салфетку рукой и охнула от боли. На глаза невольно навернулись слезы, а с губ сорвалось ругательство. Бастиана и след простыл. Навел шороху и испарился.

— Извините, — пробормотала я.

— К лекарю, — бросил Кейман.

Дважды повторять не нужно было: я быстро выскочила из столовой, пока всеобщее пристальное внимание не прожгло во мне вторую дырку. Ладонь ныла от нестерпимой боли, на покрасневшей коже наливался крупный волдырь.

Я бы от души сказала «будь проклят Бастиан ди Файр», если бы он действительно не был проклят. Значит, будучи проекцией, Бастиан ни разу не был дома. Неужели не захотел взглянуть на мать, на Брину, на остальных близких? Или не смог? Легко рассуждать, если у тебя есть только ты. Смогла бы я смотреть, как не находит себе места мама?

Эти мысли так загрузили, что я не стала возвращаться на ужин. Дождалась Аннабет в холле, а потом мы побродили вокруг школы, ступая по нетронутому похрустывающему снегу. В первый раз я взглянула на новое расписание с недоверием. Мне казалось, хоть какие-то предметы должны были убрать. Но по факту добавились основы артефакторики и бои.

— А у меня воздействия на стихию, — сказала Аннабет. — Будут учить работать не только с внутренними силами, но и с внешними.

— А у меня вместо внешних — Кейман. Он взял пары Оллиса.

— Вот это да. Говорили, магистр Крост не ведет занятий.

— Все меняется. И меня не покидает ощущение, что я запустила волну этих изменений.

К ночи стремительно холодало, так что пришлось вернуться. За время каникул я привыкла поздно ложиться, поэтому долго не могла уснуть. Ворочалась в постели, непривычно низкой. А когда наконец провалилась в сон, совсем не обрадовалась.

Я успела забыть об этом храме, ведь прошло почти полгода. Но, едва взглянув на испещренные трещинами серые стены, я снова ощущаю необъяснимый глубинный страх. Это место внушает тревогу.

А еще сейчас я не одна.

Я медленно бреду, обходя обломки статуи, вслушиваюсь в звуки, наполняющие храм. Но ничего не слышу. Ни завываний ветра, ни едва слышного дыхания. Вот в чем кроется тревога — в абсолютной бархатистой тишине. Мгновение перед грозой. Внутри все сжимается от ожидания: вот-вот грянет гром.

— Выходи! — кричу.

Голос кажется чужим, совсем непохожим на мой.

— Я знаю, что ты здесь.

Он выходит из темноты, но лицо скрыто под капюшоном, а фигура — под черным плащом. Это не Оллис, его я бы узнала. Это даже не человек, а какая-то воплощенная темная сила. Я чувствую, как из углов и укромных мест, где клубится тьма, на меня смотрят невидимые, но кровожадные сущности.

Как же я хочу проснуться! Но как бы я украдкой ни щипала себя за руку, очнуться не выходит.

— Доброй ночи, Деллин. Я давно тебя ждал. Эти каникулы бесконечны.

— Ты можешь наводить сны только в школе?

— Кто сказал, — я слышу его улыбку, — что эти сны навожу я?

— Что тебе от меня нужно?

— Ты мне скажи. Деллин… какое забавное имя. Ты знала, что так я хотел назвать свою дочь? Я мечтал, что Таара родит для меня девочку. И хотел назвать ее Деллин. Какая ирония в том, что именно ты носишь имя, придуманное мной. Накладывает обязательства.

— Не на меня.

— Тебе понравились подарки?

Его голос… он какой-то нереальный. Совсем непохожий на все, что я слышала раньше. Очень мелодичный, идеально поставленный. Акорион говорит не так, как смертные. Он словно тщательно отрепетировал наш диалог, миллион раз повторил каждое слово.

— Я готовлю еще много интересного для тебя, Деллин, — говорит он, делая акцент на моем имени.

Конец ознакомительного фрагмента.