Моя Заноза. Никому не отдам!

Ольга Николаева (2024)

— Что? Любовь? К тебе? — Лицо Матвея презрительно перекосилось. — Ты себя в зеркало видела? Палка! Плоскодонка! — Эй, Мэт, стопэ! За берега не заплывай! Ты помнишь, кто она? — Да это же заноза в заднице! Острая и тощая заноза! Уйди отсюда, мелкая! — Аська, оглохла? Надо повторять?! — Семен опять пренебрежительно цыкнул. — Ты никому не нужна здесь. Свали. И не мешай играть взрослым мальчикам! Опять. Опять они меня прогоняют… Мой сводный брат и его лучший друг… Я в этой компании лишняя. А я, между прочим, люблю! Очень люблю одного из них! И добьюсь своего, пусть и через много лет!

Глава 6.2

Крупная дрожь колотит все тело.

Чья она? Моя или Сёмы?

Мы оба трясемся от напряжения, которое никак не хочет отпускать…

Зубы сжимаю, чтобы не стучали — так сильно меня трясет. Но он, все равно, слышит. Замечает…

— Ты замерзла? — Откидывает волосы со лба. Пытается что-то рассмотреть в лице…

В каморке темно, лишь рассеянный свет от ламп из коридора… Но даже он не в состоянии справиться с летающей в воздухе пылью.

Я плохо вижу Семена. Он хмурится, не в силах разглядеть меня…

Мотаю головой.

Если скажу «нет» — сразу выдам себя. Начну икать и трястись еще сильнее.

— Ты зачем веревку взяла? Совсем свихнулась?

Мои глаза становятся еще больше. Я больше не могу их таращить — векам больно.

И вообще, так хочется опустить веки, расслабиться, привыкнуть к его теплу… Чтобы потом вспоминать, как это здорово — ощущать объятия Семена… В одиночестве нужно чем-то греться!

— Стася? Алло? Ты как, вообще? Слышишь меня?

Он говорит строго, вроде как старается встряхнуть… А сам — убаюкивает, покачивает, заставляет нежиться и плыть на волнах этих легких движений — вправо, влево, вправо, влево… Так можно вечность провести! И вдыхать, как пахнет его толстовка — чем-то потрясающим, забивающим ноздри, сводящим с ума… Примесь табака, еле заметная… Видела, как он втихаря балуется, пока не видят взрослые…

Ненавижу сигареты! Они вонючие, гадкие!

Но на Семене даже этот запах — как манна небесная…

— Черт. Что с тобой, Стась?

Мягко улыбаюсь в ответ.

— Ты почему молчишь так долго? Ты же не умеешь молчать?!

А зачем сейчас говорить? И о чем?

И так ведь — все здорово?

К чему слова?

— Да она — обдолбанная! Не видишь сам, что ли?!

В наш уютный, полусумрачный, тихий мирок врывается скрипучий голос. Разрывает скрежетом все очарование. Разбивает чудо на тысячи мелких, острых осколков…

— Что?!

Я совсем забыла, что где-то рядом осталась лахудра. Почему-то верила, что она испарилась из дома. Оставила нас вдвоем — на весь дом одних — с Сёмой…

Эта тварь никуда не делась.

И видела все. От начала до конца.

Руки Семена становятся жесткими, взгляд — острым и холодным.

Он теперь не гладит меня, не ищет чего-то во взгляде. Сверлит. Царапает. Делает больно.

— Стася… — И голос его внезапно грубеет. Кадык дергается. Пальцы впиваются в плечи — наверняка, оставят на них синяки…

— Что?

Не верю в эту трансформацию. Боюсь верить.

Неужели все, что было только что… Неужели мне все это почудилось, приснилось?!

— Говори честно: что ты принимала? — Теперь он уже не просит, не сомневается, а открыто требует…

— Свихнулся, что ли?! — Теплые мужские ладони жгут. Превращаются в оковы, повисшие на плечах, стягивающие запястья…

За такие вопросы, между прочим, положено убивать!

— Это ты свихнулась! Откуда мысли про веревку и мыло?! — Он грубо встряхивает меня.

— Да пошел ты! Отпусти! Отпусти меня! Не трогай! Грабли свои убрал, козел! — Тщетно пытаюсь вырваться. Но это невозможно: Семен стискивает пальцы еще жестче, еще крепче!

— Зачем ты вешаться собиралась? Тебя за это в дурку теперь надо!

— Это тебя надо в дурдом. Вместе с лахудрой. С чего ты взял, что я вешаюсь?!

— Ты забралась наверх. — У него дергается левая щека. Почти незаметно. И только я знаю, что это — признак, верный признак, что Сёма нервничает!

— Да я сбежать от тебя пыталась! От тебя, придурка, слышишь?! Видеть тебя не хотела!

— Ну… Говорю же, Сэм, она обдолбанная! — Противный скрипучий голос вновь напоминает, что мы здесь не одни. Что кто-то еще наблюдает за мной и Сёмой.

— Иди в задницу, дура патлатая! Тебя никто не спрашивает! — Мне, наконец, удается вырваться из цепких пальцев сводного брата. Отпрыгнуть в сторону, нечаянно зацепив какие-то ведра, палки, совки…

Все падает, грохочет, окончательно создает бардак…

— Ай! — Слезы брызжут из глаз. Какая-то тяжелая дрянь вскользь проезжает по моему затылку. Плакать хочется не от боли — от обиды!

— Все. Заноза. Ты меня достала! Выходи отсюда, твою мать! Не хватало еще разнести мой дом на щепки! — Семен дергает меня за руку, заставляя выпрыгнуть из кладовки. — Мало от тебя проблем, надо еще добавить?!

Конец ознакомительного фрагмента.