Моя Заноза. Никому не отдам!

Ольга Николаева (2024)

— Что? Любовь? К тебе? — Лицо Матвея презрительно перекосилось. — Ты себя в зеркало видела? Палка! Плоскодонка! — Эй, Мэт, стопэ! За берега не заплывай! Ты помнишь, кто она? — Да это же заноза в заднице! Острая и тощая заноза! Уйди отсюда, мелкая! — Аська, оглохла? Надо повторять?! — Семен опять пренебрежительно цыкнул. — Ты никому не нужна здесь. Свали. И не мешай играть взрослым мальчикам! Опять. Опять они меня прогоняют… Мой сводный брат и его лучший друг… Я в этой компании лишняя. А я, между прочим, люблю! Очень люблю одного из них! И добьюсь своего, пусть и через много лет!

Глава 2

— Стаська! Очуметь! Вот это ты отожгла! — Наташка бегала по комнате кругами, зажав руками рот, чтобы не визжать.

— Мне кажется, чуточку перебрала…

Вкус поцелуев до сих пор обжигал губы, растекался ядом по венам… Отравлял смесью ликования и жуткого стыда.

— Да ты что? Пришла, увидела, победила! Сразу двух чумовых альфа-самцов — и все себе забрала! Да я такого не видела никогда в жизни!

Остаться бы сейчас одной. Спрятаться в душе. И подумать…

О чем-нибудь отстраненном. Нужно как-то вытравить из крови мысли об этих двоих…

Я ведь их ненавижу, да? Обоих — и Семёна и Матвея??

Терпеть не могу, и хочу лишь только их унижения. Правда же?

Тогда почему мои руки дрожат, а ноги не держат?

— Наташ, мне кажется, я чуточку перебрала коктейлей для смелости. Надо бы остыть немного… Полежать. Выспаться…

— С ума сошла?! А кто будет праздновать нашу победу?! — Подруга вытаращила глаза, искренне пораженная моим дурным настроением. — Давай, Стэйси! Ты же готовилась к этому! Столько сил угробила! Теперь — можно расслабиться и гульнуть по-настоящему, да?

— Победа? Ты с ума сошла? Все еще только начинается, Таш…

Взгляд Семена, которым он сверлил мне спину, до сих пор ощущался горячей занозой. Где-то в районе сердца: прожег дыру, и она никак не хотела затягиваться.

— Да ну… Брось ты! Наши мальчики чуть не подрались из-за тебя.

— Они — закадычные друзья. И девушек никогда не делят. Поверь, я слишком хорошо знаю обоих, Таш. Скорее, меня разыграют. И все. Кто победил — тот и первый.

— Да ладно… — Натуська еще старательно держала улыбку на лице, пытаясь меня поддержать… — Ты же им так просто не поддашься, верно, Стась? Ты же их насквозь видишь и все знаешь?

— Конечно. — Улыбнулась в ответ беззаботно. Идеально улыбнулась: не зря же столько лет это тренировала.

— Ну, вот и все. Радуйся первой одержанной победе, Стасенька. И — давай, расскажи, что будешь дальше делать? — Она снова захихикала. — Черт, надо было видеть лицо твоего братца гребаного, когда ты сказала, что он целуется хуже Мэтта!

— Он! Мне! Не! Брат! Не брат, слышишь, Наташа?! И никогда им не был?! Никогда не говори так!

— Оу… Вот это да… А почему ты так нервничаешь, Стась? Все еще сидит в сердечке, да? Поэтому? — Она хотела как лучше, конечно. Моя лучшая подруга — она желает мне только добра.

— Не хочу иметь с ним ничего общего, понимаешь?! Он слишком гадкий, отвратительный человек! Я его ненавижу, Наташа! И мама с его отцом уже давно развелась! Мы не родственники даже по документам!

— Хм… Тогда… Зачем мы здесь, если не секрет?

Ужасный вопрос.

И очень верный.

И отвечать на него нельзя.

— Мама с дядей Сережей — отличные партнеры и друзья. И он позвал меня погостить, пока не найду жилье и работу. И тебя позвал за компанию, разве не помнишь?

— Я тебя обожаю, Стась. И безумно благодарна за то, что позвала за компанию… Только, помнишь? У тебя достаточно денег, чтобы пожить в отеле… Разве не так?

— Я должна отомстить им. Обоим. За все унижения, Наташ.

— Ну, все. Отомстила. Теперь пора сваливать, не так ли?

— Нет. Я только начала!

— Блин… Стась… Они такие крутые, эти твои парни… — Она почему-то застряла напротив зеркала и что-то там высматривала. Как будто себя оценивала и любовалась…

— Не пойму, у тебя в голосе что сейчас? Сожаление или восхищение? К чему это?!

— Я за тебя переживаю, подружка! — Ната метнулась ко мне, обняла со всей дури. Так, что даже хрустнули косточки на шее…

— Тебе чуть-чуть осталось, чтобы придушить. Нет тела — нет проблем. И Семен с Матвеем заживут, как прежде… — Еле выбралась из этих знойных и любящих объятий.

— Ладно, малыш! Я спать! А ты?

— Мне тоже пора. Завтра новый тяжелый день… А я должна выглядеть и-де-аль-но! — Пропела эту фразу тем же тоном, каким разговаривала с Мэттом.

— Фу! Прекрати! Меня сейчас стошнит, Стэйс! Ты можешь хотя бы со мной не кривляться?!

— Я тренируюсь, чтобы форму не терять!

— А теперь нормальным голосом пожелай мне спокойной ночи! Иначе мне будут сниться кошмары! — Подруга щелкнула меня по носу. — И не смей выделываться! Иначе уеду и оставлю тебя одну!

— Сладких тебе снов, дорогая! — Уже нормальным голосом. — И никуда ты не денешься от меня! Я паспорт спрятала!

Вскакиваю и отпрыгиваю подальше, чтобы случайно не огрести подушкой по заднице — с Наташки станется, она быстрая на расправу.

— Найду. Только завтра. Спокойной ночи, Стась. Я пошла. — Откровенно зевая, Натуська шустро ныряет за дверь моей комнаты…

И только теперь меня накрывает ужас. Паника.

Неужели я это сделала? Целовала сразу обоих — и Семена, и Мэтта? Дразнила их, улыбалась, растворялась в объятиях?

Это же были просто фантазии, детские, хоть и смелые…

Но я же смогла!

Теперь нужно в душ. Смыть с кожи запахи, которые до сих пор волнуют и будоражат… Столько плескалась в бассейне, дразня парней, — не помогло. Они словно въелись намертво…

— Зачем ты здесь? — Хриплый рык — прямо в лицо. Отшатнулась в ужасе, споткнулась о порог ванной комнаты…

Семен схватил меня за полотенце, не позволяя упасть. Дернул на себя.

— Что ты делаешь? — Между нами осталась только его футболка.

Зачем-то внимательно наблюдаю, как тонкая белоснежная ткань моментально пропитывается влагой — с моего тела, до конца еще не высохшего после душа.

— Повторяю вопрос: зачем? Какого хера ты сюда приперлась?

Нерешительно поднимаю взгляд — и тут же опускаю.

Это невозможно: видеть, как он пожирает глазами всю меня. Но даже так, не видя его лица, чувствую, как он обжигает мои губы, шею, грудь… Чтобы спрятаться, прижимаюсь к нему плотнее: не хочу, чтобы видел меня голую. Не хочу! Не буду! Завтра же, сегодня же ночью отсюда улечу!

— Потеряла голос? — Он, между прочим, и сам говорит с трудом. Я вижу, как звуки собираются под кадыком, перекатываются, собираются в кучу — а потом Семен их выплевывает. На меня. Словно хочет отравить одними только словами.

— Встречный вопрос: ты зачем сюда приперся?

Первый испуг и смущение, как всегда, исчезают.

С ним всегда так, с этим грёбаным Семеном: сначала боюсь и стесняюсь, а потом хочу растерзать в клочья! Не для того я столько лет готовилась к этой встрече! Не затем, чтобы снова слиться!

— У тебя что, мало цыпочек по спальням раскидано? Все ждут, готовенькие! Страдают от нетерпения! Иди отсюда, Сэм! Тебя сюда не приглашали!

Во всяком случае, не с этой злой, разъяренной рожей.

Я мечтала, что он приползет сюда. Однажды.

С цветами.

И будет умолять, чтобы я просто открыла дверь. И впустила его, чтобы просто поцеловать…

А не вот это вот все!

И да. Тогда я тоже иногда думала, что не впущу. Цветы заберу, а его выставлю!

— Это — мой дом. — Он растягивает губы в злорадной ухмылке. Красивые, твердо очерченные… Так бы и провела пальцами — чтобы убедиться, они существуют, они такие же классные по ощущениям, как и при поцелуе… — А вот тебе здесь — не место.

Выгонит? Прямо сейчас? Раздетую?

С него станется. И не такое вытворял…

Но у Семена слова как-то очень расходятся с делом: он зачем-то гладит меня по плечам. Невесомо, едва заметно прикасается… И от этого остатки влаги на коже испаряются. Мне кажется, я даже слышу шипение: так это горячо.

Рывком вдавливает меня в свое тело. Выбивает дыхание. Заставляет закинуть голову — и смотреть, не отрываясь, в жгучие, непроницаемые глаза. Там — черти.

Больше ничего не разобрать.

— Я должна уехать?

Готова схватить пожитки и убежать. Оденусь как-нибудь по дороге.

— Да. — Он почему-то отрицательно качает головой. И еще крепче сжимает ладони на моем теле: гладит плечи, шею, щекочет между лопатками, сдавливает поясницу…

— Хренушки.

Разве можно куда-то уйти после этого? Можно только плавиться и требовать…

Это слишком хорошо. Даже для меня.

Для той, кто планировал только отомстить и уйти с гордо поднятой головой!

— Что ты сейчас сказала, детка? Повтори?

Сильные пальцы вжимаются в мои ягодицы, подхватывают… Я с тихим визгом уже обнимаю бедрами его пояс, просто вишу на нем! Деваться некуда — приходится обхватить руками мужскую шею.

— Хренушки.

— Смотрю, ты совсем распустилась! Забыла, как я тебя наказывал за плохие слова?

— Я уже большая. Говорю, как захочется. — Вру. Даже себя обманываю: я могу сейчас только шептать. Половина слов теряется в этом хриплом шепоте.

Семен же… Он все понимает: ловит звуки губами. Так, наверное, лучше доходит!

— Большая, говоришь? — Щекочет мой рот своим, дразнит… — Докажи.