Большая любовь майора Никитича

Ольга Липницкая (2024)

Майор Соколовский возвращается в родную деревню и встречает свою первую любовь. По странному стечению обстоятельств, именно в этот день с девушкой начинают происходить очень необычные, даже мистические вещи! И обвиняет она, конечно, того, кто нежданно — негаданно свалился на ее голову! Никитич теперь просто обязан во всем разобраться, чтобы спасти свое доброе имя, а заодно и первую любовь.

Глава 7

Марийка

Мамочки…

Это как так?

Это почему ноги подкашиваются?

Это…

Это со мной?

Андрей…

Андрюша…

Как же так?

Сама не понимая, что делаю, расслабляюсь, закидываю голову, закрываю глаза…

Боже, какой же он…

И щетина не мешает.

Наоборот. Приятно щекочет…

Губы чуть обветренные, но такие нежные…

Кладу ладони ему на грудь… Какие мышцы! Вау!

Скольжу выше, запускаю пальцы ему в волосы.

— Марья! — выдыхает шепотом. — Какая ты у меня… — и будто не найдя слов, снова впивается в мои губы.

Так основательно, сильно, нахально!

А мне сладко!

Его руки смыкаются у меня на спине, и я вдруг понимаю, что крепко… Очень крепко к нему прижата…

И вот эта штука, в которую я упираюсь… Это не фонарик!

— Андрей! — чуть отталкиваю его, смотрю ошарашенно.

— Марийка, — он тяжело дышит и совершенно точно не хочет останавливаться. — Ну ты же не собираешься оставаться этой ночью одна? — произносит он заговорщически.

— Ах ты! — шлепаю его по плечу. — Это, знаешь, как называется? Знаешь как?

— Как? — он чуть отстраняется, но рук не размыкает.

— Это называется “пользуешься служебным положением!”

— Я? Служебным? — Андрюха чуть отступает и начинает ржать.

Ну как Васькин конь, ей-богу!

— Ты! Служебным! — упираю руки в бока. — Ты ж там какой-то следователь.

— А, нет, Марьяш, — он садится за стол, подпирает щеку рукой и смотрит на меня, будто я картина какая знаменитая. — Я уже лет шесть, как в отставку ушел… Почти сразу после того, как развелся.

— А… — шмыгаю носом, отворачиваюсь. — Развелся… Что ж не сложилось?

— Да я ж вечно на службе! Где тут сложиться? — очень легко и почти весело отвечает он. — Она со мной три года промучилась и ушла к какому-то учителю. Живут мирной счастливой скучной жизнью!

— Три года? — из всего его монолога я услышала только это. — Это ты что ли уже второй раз женат был?

— Почему второй? — вскидывает брови он. — Первый и единственный!

— В смысле? — замираю. — А там… В армии… Мне Митька тогда сказал…

И я замолкаю, понимая, что у меня не было никаких доказательств. Никогда. Только слова старшего брата. А самому Андрейке я даже не позвонила. Гордая была. Сидела ревела месяца два подряд.

— Марийка, — глухим напряженным голосом спрашивает Андрей, — что тебе сказал Митька?

.

Никитич

Я следователем много лет отработал. Лучшим в своем районе был. Я знаю, когда люди врут, а когда нет.

Я физически чувствую, как у них потеют ладони и дрожат поджилки, я вижу, как у них бегает взгляд, и как они то и дело облизывают пересохшие губы… А еще голос. Всегда меняется голос.

Так вот.

У Марийки он сейчас не поменялся.

Ни на тон…

Ошарашенные распахнутые глаза, дрожащие губы, сжатые до побелевших костяшек кулачки…

Нервничает. Готова кричать и драться, но не врет.

— Митька сказал, что ты женился, — еле слышно лепечет она, — и не вернешься больше никогда в нашу дыру… Что ты себе столичную девку нашел, а я… — она рвано вздыхает. — А я могу быть свободна!

У меня все ухает куда-то вниз…

Это как же?

Это зачем?

Что за идиотизм?

Я? Женился?

— И ты поэтому пошла во все тяжкие? — спрашиваю, скривившись.

— Я? — она чуть не задыхается от гнева. — Куда пошла?!

— Не, тебе ж сказали, что можешь быть свободна… — я вдруг понимаю, что тут тоже мне сейчас встретятся сюрпризы.

— Да я ждала тебя, идиота, после того еще два года! — орет она, хлестанув стол полотенцем. — Школа да моя каморка! Больше ничего не видела! Вот, кстати, спасибо тебе, — кивает она резко. — Я ж только потому и поступила, что училась как оголтелая! Все перечитала и по химии, и по биологии! Лишь бы о тебе не думать!

Она, кажется, сейчас задохнется от негодования, а у меня холодеет все внутри.

— Повтори, Марь, — прошу ее тихо.

— Что тебе повторить? Что я ждала, пока ты из армии придешь, да еще два года после?

— Да, именно это, — выдавливаю из себя. — Потому что меня убедили, что ты в город укатила и принялась по клубам шляться. Что тебе родители за поступление заплатили, лишь бы ты с подмоченной репутацией в деревню не вернулась… Что…

Стискиваю зубы и понимаю, что все остальное произносить нет смысла…

Всю ту грязь, которую на меня вылил восемнадцать лет назад Митька, я помню дословно. Только, судя по Марьянкиному лицу, там нет ни грамм правды…

— Марь… — шепчу. — Прости меня, что поверил…

А она медленно оседает на ближний стул. И лицо у нее при этом такое бледное.

Конец ознакомительного фрагмента.