Три дома на Набережной

Ольга Ковалёва (2024)

Вы тоже верите, что все счастливые семьи счастливы одинаково? Классикам не верьте. Они люди. Люди ошибаются. Люди часто подходят близко к краю пропасти, а спасти от гибели их может человек, который отведет от этого края. Этот человек должен вас любить. Безусловно, только потому, что вы есть. Юлю и Алису сводят обстоятельства в одном купе поезда. Едут они из столицы в огромное кубанское село, на одну и ту же улицу, в дома, расположенные напротив. Очень похоже на то, что вселенная собрала их специально, чтобы вернуть свет в ближний круг, выполнить волю ушедших и передать напутствие хранителей рода живущим. Они избранные, потому что умеют радоваться чужим радостям, бороться с чужими бедами, создавать счастливое настоящее и будущее. Сами умеете? А в трех домах на Набережной живут люди, которые умеют.

Володя

Она посмотрела на него чужими глазами. И цвет стал другой. Почти голубой, как тогда, когда она теряла сознание у него на руках. В день её смерти. Не состоявшейся. Он тогда испугался. Испугался, когда она падала, испугался её пышущего жаром тела и голубых глаз. Потому что уже видел её глаза. Сине-зеленые глаза в обрамлении черных ресниц, густых и длинных.

Он её раздел догола и решил до приезда скорой остудить её жар. Нашел простынь, намочил в холодной воде и накрыл мокрой простынею её голое тело. Врач его похвалил. Больше никогда он не видел голубых глаз у своей любимой женщины. Ей плохо? Сейчас они оба замордованы работой, она устала или из-за его слов? Что он сказал? Почему она сморит на него чужими глазами?

Юлька так блестяще вывернула ситуацию, из которой, казалось, нет выхода. Загордилась собой и поэтому посмотрела на него чужими глазами? Но такое не про Юльку, про кого-то другого.

Проснулись злобные кошки. Они у него в душе жили. Когда-то давно их туда поселила странная женщина. Он избавился от женщины, и думал, что от кошек тоже. Но нет. Кошки живучи. Проснулись голодные и стали искать еду. Что произошло в эти несколько минут? Что было?

‒ Володя, а давай отменим наш перфекционизм. Смотри, эти образцы сделаны на нашем оборудовании, посмотри протоколы, заказчик получит то, что хочет. Два других образца сделаны у контрагентов, у них выше потенциал, шире функционал, но там серийное изделие будет дороже, они не очень понятно себя ведут, нестабильны, их надо ещё исследовать, дорабатывать, это время и деньги. Зачем? На нашем образце уже висят три патента, это не мало, это шикарно. У нас везде есть и конструктивный, и технологический запас, это блестящая работа. Наше опытное работает в одну смену, если мы внедримся у нас, то это полная загрузка в две смены, люди заработают, наконец, нормально. А эти два варианта, нам есть кому предложить. Технически, из отчета убираем два раздела. Всё! Меняем только содержание на первой странице. Наработанное переводим в режим служебного использования и пока никому не показываем, яблоко на голову обязательно упадет, оно уже созрело.

Тогда он ей что-то сказал. Что? Кажется, сказал, что любит её. Надо вспомнить, что он ей сказал.

Заскребли, зацарапали кошки. Он давно забыл, как скребут кошки, а теперь вспомнил. Он не умел с ними сладить, с этими кошками, потому что его кошки всегда скребли к беде.

Наверное, предстоял тяжелый разговор, а он не знал, как это будет, потому что у них никогда не было тяжелых разговоров.

Вспомнил. Он вспомнил что сказал. Понял, что ждал другой реакции, он устал и хотел какой-то разрядки, веселья, поэтому сказал, то, что говорил Алекс, когда гордился Верочкой.

Споры — да, а выяснений отношений не было никогда. Эта дедушкина шутка всегда заканчивалась смехом и веселой возней. А у него ничего не получилось. Его любимая Юлька посмотрела на него чужими глазами, печально, насмешливо и он ничего понял, только то, что оттолкнул её.

И ещё понял, что ему не предоставят последнего слова. Да нет, он их, наверное, сам сказал, последние слова, после которых отношения не уже не могут быть прежними, они уже не могут быть близкими, вот что произошло. Он понял, что лихо заработал себе свободу, которая ему на фик не нужна. Эта свобода понадобилась ей?