Три дома на Набережной

Ольга Ковалёва (2024)

Вы тоже верите, что все счастливые семьи счастливы одинаково? Классикам не верьте. Они люди. Люди ошибаются. Люди часто подходят близко к краю пропасти, а спасти от гибели их может человек, который отведет от этого края. Этот человек должен вас любить. Безусловно, только потому, что вы есть. Юлю и Алису сводят обстоятельства в одном купе поезда. Едут они из столицы в огромное кубанское село, на одну и ту же улицу, в дома, расположенные напротив. Очень похоже на то, что вселенная собрала их специально, чтобы вернуть свет в ближний круг, выполнить волю ушедших и передать напутствие хранителей рода живущим. Они избранные, потому что умеют радоваться чужим радостям, бороться с чужими бедами, создавать счастливое настоящее и будущее. Сами умеете? А в трех домах на Набережной живут люди, которые умеют.

Таня болеет

‒ Я Таньке такие подарки привезла, смотри!

Достала две коробочки, это духи Lelda, а это Cananga. Помнишь Танькины пузыречки?

‒ Помню, очень хорошо. ‒ Я сейчас. Наклонилась, пошурудила в шкафу и достала два пузырька. Еще пошурудила и достала два калейдоскопа.

‒ Когда Ивановна умерла, я себе забрала, чтобы Клава не выбросила. Она же резкая, не сентиментальная. Юля, ты выпей компоту холодненького, возьми и для Тани, и вот это, заставь выпить одну столовую ложку, это отвар для аппетита, накорми. Я конечно сварила бульон, мне Ира ещё утром принесла мясо для Тани. Тезку свою бедолагу накорми, вот это для неё, ‒ протянула красивую корзиночку с черешней и клубникой. ‒ Она плов любит. Я вот ей приготовила. ‒ Достала укутанную в полотенце кастрюлю. ‒ Ой дочечка, я не знаю, как быть, что делать. Вся надежда на тебя. Мне Ивановна каждую ночь снится.

К Таньке пришлось идти с большой сумкой. И подарки для крестницы своей — целый дом для Барби и стильная рубашка навыпуск для Максима, еда с отварами для болящей, все в руках не унести.

К подруге пошла смело, не взирая на темноту между домами, тихо вошла в дом. Замечательная сельская привычка, дом не запирать, дверь оставлять открытой, значит дома кто-то есть.

В большом зале был полумрак, окна зашторены.

‒ Таня, Танюша — позвала тихонечко.

Остановилась, привыкая к полумраку и вдруг с ревом и криком на неё выскочило крохотное тоненькое создание:

‒ Юлька любимая, моя-а-а-а!

Обняла, прижала, зацеловала.

Они сидели на диване, любовались друг другом, шумели, радовались и не заметили, как приблизилась к ним тень.

‒ Юлечка, наконец-то ‒ сказала тень и села за спиной у Юли младшей.

Юля замерла, потом не выдержала, отодвинула шторы, пустила свет и наконец увидела остатки того, что когда-то было Татьяной Арбатовой.

‒ Танечка, ‒ Юлька стала на колени перед подругой, ‒ что с тобой?

Если кто-то хотел бы запечатлеть, как на самом деле выглядит несчастье, как печально горе, как страшна беда, тот должен бы написать портрет этой измученной молодой женщины.

‒ Всё хорошо.

‒ Таня, что хорошо? Ты ела сегодня?

‒ Зачем?

‒ Так, ладно. Юля, пойдем со мной. Ты обедала?

‒ Нет, не ходила ещё, ‒ ответила младшая.

Юля наложила в тарелку плов, достала корзинку с ягодами, положила клубнику в тарелку, сверху сливки, настоящие, мама дала.

‒ Покушаешь, приходи, я тебе привезла всё, для твоей мечты. Кушай, а я с мамой поговорю.

Юлечка потянулась и на ушко прошептала ‒ Сделай стобы мама покусала, холосо? — и мотнула головушкой несколько раз для убедительности. Юля пообещала.

‒ Таня, помнишь это?

Юля достала два пустых пузырька, протянула подруге.

Танино лицо оживилось:

‒ Юлька, это же мои. Откуда они у тебя?

‒ Мама сохранила.

Таня открутила крышечку,

‒ Они уже не пахнут. Помнишь, когда мы их открывали?

‒ А теперь смотри, ‒ достала две коробочки и показала ‒ Это подарок для тебя, но я тебе его отдам, когда выпьешь ложку вот этого. Мама сказала, что оно очень горькое, но надо сделать всего пару глотков. Таня, добросовестно пей, ты же честная девочка?

‒ Давай. Выпью. Ради этих запахов.

Таню передернуло.

‒ Сатрапка, ты, Юля, отдавай подарки сейчас же.

Юля терпеливо ждала, когда распакуются два пузырька.

Наконец Таня открыла крышечку, черный конус капли, вдохнула и еле слышно произнесла:

‒ Это они. Юля, где ты взяла? Их же давно не выпускают. И те, и другие, их же нет давно, Давай, попшикаем? ‒ и обе девочки наконец почувствовали веселый аромат Танькиного папы, ‒ Финал для воспоминаний, ‒ Юля вытащила два калейдоскопа, и они стали рассматривать в них сказочное прошлое. Вспоминали и Баванну, и пса Настю, и кошку Мусю, и кота Мха и как в корыте плыли по луже к возлюбленному своему, как босиком по теплым летним лужам по небу ходили.

‒ Я поела. Юль ты селесню далеко поставила, я никак не достану. А сем у вас так весело пахнет?

‒ Я тоже черешни хочу, а пахнет у нас нашим детством ‒ сказала Таня!

‒ А вы сто, тозе маленькие были? ‒ удивленно спросила Юлечка?

‒ А все люди сначала маленькие, а потом вырастают.

‒ Вы все влети, ‒ не поверила, ‒ так не бывает.

Принесла черешню.

Юля натерла крохотный кусочек черного хлеба чесноком.

‒ Сначала это пожуй. Запусти механизм переваривания пищи.

Танька послушалась. Юля большая с Юлей маленькой наблюдали, как тоненькими пальчиками изымалась черешенка из корзиночки и съедалась истощавшей болезненной женщиной. Наблюдали и радовались, у Юльки текли слезы.

‒ Не плачь, теперь я не умру, точно. Я так по тебе скучала, Юль! Юль, ты чем меня напоила, я есть хочу.

‒ Пойдем, накормлю.

Юля налила небольшую чашечку бульона и положила пару ложек плова.

‒ Ты особо то не налегай, плохо будет. А мне ещё подарок мечты крестнице вручать.

‒ Юль, я много и не смогу.

‒ А вот он подалок месьты — Юлечка ладошкой с растопыренными пальцами показывала на свою маму ‒ вот он, да, подалок!

И если Юля старшая понимала в чем подарок, то Таня не догадывалась даже. Она плохо соображала последнее время, голова как в тумане и так болит сердце.

Подруги тихо разговаривали, уже после того как вручили подарок дочери, собрали домик Барби и оставили дочь обустраивать его.

‒ Он мне стал изменять. У него это серьезно. Он приходит домой поздно, я уже сплю, а утром он меня спрашивает, где ремень от брюк. Понимаешь, он забывает у неё ремень, забывает его надеть, а я виновата. Юля, он стал накалывать чеки за ремни. Там на кухне. Я уже не считаю их. Я ему говорю, чтобы он ушел к ней, а он упирается и говорит, что никуда не уйдет, никого у него нет, что любит меня, но зачем я прячу его ремни? Юля, этот ад длится три месяца. Когда случился выкидыш, я хотела руки на себя наложить, я чрезмерно сильно его люблю, так не надо любить, но простить измену у меня не получается. Я не знаю, что мне делать. Мы почти не разговариваем. Я так по нему скучаю, Юля, я так сильно по нему тоскую и понимаю, что больше ничего у нас не будет. Ничего. И я не могу с этим жить. Юля, я хочу есть, можно хоть бульончику выпить.

‒ Давай немножко и по компотику вдарим?

‒ Давай и по компотику. И по черешенке.

‒ Таня, что-то в этом не то! Я не знаю, что, но явно что-то, не то!

У Юли зазвонил телефон.

‒ Юля, девочка моя, к тебе дело! Мои бабушка с дедушкой отправились на юг. Дед устал им надо отдохнуть, ехали мимо вашего села, примешь гостей?

‒ Конечно приму. Телефон их скинь и им мой.

‒ И скажи, что ты меня любишь! Да, деда называй Алексом, бабушку все пусть Верочкой зовут, у нас так принято.

‒ Я люблю тебя. Володя, я очень по тебе скучаю, ты только не смейся, скажи, ты, когда вытаскиваешь ремень из брюк?

‒ Никогда! Только когда в стирку. Как Таня? Привет предай! Как твоя Алиса.

‒ Таня и я должны решить проблему с ремнями, которые у Максима пропадают каждую ночь! Таня думает, что Максим ей изменяет и оставляет ремни у своей любовницы, а Максим думает, что Таня прячет ремни, хочет так от него избавиться. А в Алису влюбился Зевс.

‒ Как хорошо, я теперь тебя ревновать к Зевсу не буду.

‒ Ты меня никогда, ни к кому, не ревновал.

‒ Ещё как ревновал, с ума сходил, просто не показывал этого. Так, а насчет ремней я тебе так скажу и вставлять, и вытаскивать ремни дело муторное, особенно вставлять. Вытаскивать и ребенок справится, а вставлять муторно, поэтому никто и никогда сам ремни не вытаскивает. Лови телефон и жди звонка. Или сама позвони, так даже лучше, если сама их пригласишь.

Насчет Максима! Он любит Таню. Не мог он её разлюбить. И я тебя люблю, Юлька и не смогу разлюбить. Максим ревнивый до потери пульса, он боится её потерять, мы же общаемся с ним. Там у вас детективная история наклевывается. Девочки! Разбирайтесь. Думайте, анализируйте.

‒ Таня, Володя знает, что Максим боится тебя потерять и тоже страдает. Володя считает, что это детективная история и в ней надо разбираться по-другому. С применением исследования и анализа ситуации.

‒ Да какая детективная, все же ясно.

‒ Если бы было ясно, Володя так бы и сказал. Но он сказал, что Максим не может тебя разлюбить, ты тоже. Что сами мужчины никогда ремень из брюк не вытаскивают, это тоже меня насторожило, я ни разу не видела, чтобы Володя вытаскивал ремень из брюк. У меня есть настоящий психолог, мы её привлечем, если ты не против.

‒ Вот и я думаю, что Макс возвращается без ремня, просто не помнит этого. Или его подруга делает это и ждет, когда наконец мы расскандалимся.

‒ Таня, ты говоришь не то, вспомни, ты видела это тысячи раз, брюки всегда с ремнем. Отсутствие ремня ‒ это скандал. Не мог Максим ни откуда без ремня уходить. Ты находила у него следы помады на рубашках, запах чужих духов, трусы и лифчики в карманах, любовные записки в телефонах, с чего ты взяла что он тебе изменяет, Таня?

‒ Что за кошмары ты знаешь об изменах, Юль, нет ничего этого нет, как нет и ремней в его брюках.

‒ Кино смотрю, книги читаю, Тань, пойдем к нам, у меня гости неожиданные.

‒ Да конечно пойдем. Юля пойдем к бабушке Нине?

Мама Тане и Юлечке обрадовалась.

‒ Роднулечка моя, ну наконец-то, солнышко ясное к нам явилось. Господи, что же ты так отощала.

Юлечка уже сидела у бабушки Нины на руках и жаловалась:

‒ Мама болеет, у неё попа спляталась.

‒ Мама, к нам едут бабушка и дедушка Володи. Хотят отдохнуть, примем?

‒ Конечно примем! Мы что, зря второй этаж строили?