Опыт действия и разочарований. Послесловие к книге «Предел как шанс»

Ольга Ключарёва

История заболевшего — в его собственных руках. И в его силе. Сила — самое главное. Но при таком диагнозе и при течении (часто непредсказуемом) этой болезни сила — как раз и есть самое уязвимое. И если она уйдет, то свет померкнет безнадежно. Дверь будет закрываться постепенно, но неотвратимо. Важно, чтобы она, эта дверь, даже не сдвинулась…

Господи, если ты есть…

«Господи, — говоришь ты почти вслух. — Господи, есть ли ты, нет ли тебя, но если есть, то где же ты есть? И почему, если ты есть, то все, что ни происходит каждый день со мной, — именно происходит и длится, но не заканчивается, и ты не сделаешь так, чтобы это оказалось сном?!»

Так или почти так — осознанно или нет — про себя ли, словами ли, мыслями или тем, что мы именуем некими обрывками, междометиями, буквами мыслей — начинает свой разговор с «Ним» каждый больной. Каждый столкнувшийся. Стадия «Это теперь со мной» уже миновала. Начинается новая: стадия вопроса. Стадия вопрошания. Стадия поиска защиты.

* * *

Я уверена, что даже глубоко верующие люди — сомневаются. Без сомнения человек перестает быть вполне собой. Так или иначе, любой сознает свое собственное движение вперед, и если даже кажется, что долгое время стоишь на месте, — это лишь кажется. Живешь и продвигаешься по своей личной шкале жизни все равно.

Свойство человеческое — в том числе, и изменения. Внутренние, с опытом, с событиями.

Есть и такое свойство как, несмотря на изменения — повторение модели поведения и своего собственного сценария, драматургии бытия. Применение этой собственной «самодраматургии» в относительно новых обстоятельствах. Говорю «относительно новых», потому что, в целом, «мирная» жизнь — это обстоятельства все равно известные. Иное — обстоятельства экстремальные. Среди таковых — болезнь как собственная, индивидуальная война и проверка на прочность. По всему. По отношениям с собой. По отношениям с людьми. И к жизни в каждом дне. И без конца спрашивать себя, делаю ли я то или иное действие верно и правильно, поступаю ли я верно или безвозвратно человека обижаю — бесполезно. На вопросы и ожидание ответов нет уже времени. Сознание и действие в условиях, в общем, постоянного (так и есть, когда что-то случается и уже не отпускает) экстрима жизни — спонтанны.

И вот в том-то и заключается настоящая проблема. Время на паузы, когда ты должен задать себе вопросы, чтобы двигаться дальше, должно быть. Однако в болезни, даже если она затихает на какой-то период, нет ни времени, ни «двигаться», ни «дальше». Все постоянно — здесь, сейчас.

* * *

Можно сколько угодно рассуждать об объективной реальности, а также о том, что жизнь — это то, что мы из нее делаем. События — все, кроме болезни и смерти — действительно, можно принимать как разное. Зависит от того, под каким углом на это смотреть. И все, что ни совершается — кроме болезни и смерти — тоже может быть принято под совершенно разными углами. Любое событие — кроме болезни и смерти — можно оценивать как разнополярное. Но вот у болезни и смерти полюсов нет.

Теперь представьте, что за усилие предпринимает человек, не имеющий ничего, кроме его диагноза и реальности факта неотвратимой смерти, о которых теперь уже абстрактно не порассуждать. И, тем не менее, он старается абстрагироваться. Посмотреть на себя сверху. Найти точку опоры в чем-либо, что позволяет мысли заработать и раскрутиться вновь. И таким образом обрести самодостаточную и прочную самооснову.