Он и женщина, жившая у моря

Ольга Кедук, 2023

Женщина жила здесь всегда. У неё нет имени, она не знает своего возраста и не понимает элементарных вещей. Для неё не существует законов и правил, морали и условностей. Найти еду, воду и спрятаться от жары – вот все её потребности.Она существует, как зверь в клетке. Но почему кажется, что ей принадлежит весь мир?

В маленькой комнате теплился очаг.

Даже не очаг — костерок прямо на полу. Пол был — песчаная глина, засыпанный соломой от сырости. Все это могло бы в любой миг полыхнуть, но очаг заперли в низкую глиняную крепость — из кирпичей, обожженных только с одной стороны.

Дым тонким призрачным столбом уходил в небо, моргавшее далекими звездами через дыру в потолке. Это и «труба» и единственное окно в комнате. И во всем маленьком домике.

Здесь светло лишь в полдень. Все другое время — полумрак и дым.

В очаге тлела зола — колючка горит жарко, но быстро. Может и хорошо, что быстро. В полдень над домиком появляется солнце и греет глину стен до позднего заката. Темная глина хорошо хранит тепло.

Они сидели у очага плечом к плечу. Он по-турецки, сгорбившись, устало глядел по сторонам. Иногда — на неё. Она сидела очень прямо, как-то по-восточному, подобрав под себя ноги и устроившись на собственных пятках.

Между ними на полу стояла старенькая алюминиевая кастрюлька, почерневшая от копоти. Кастрюлька была пуста — она никогда не оставляла объедков, а рыбьи кости бросала в огонь.

Ему было одновременно спокойно и тошно.

За стеной тихо шумело море. Но теперь он обращал внимание на этот звук, лишь когда тот затихал — в штиль перед рассветом. В эти часы он тревожно вздрагивал и просыпался, таращился в темноту, потом укладывался снова и долго ворочался, пока не начинал дуть рассветный бриз. Тогда он снова засыпал.

Ему хотелось одновременно молчать и говорить.

Но эта женщина привыкла говорить лишь с морем.

Наверное, ему хотелось слушать…

— Ты давно здесь живешь?

— Давно… — она задумалась. — Нет, не давно. Я живу здесь всегда.

Он усмехнулся:

— Разве «всегда» — это не «давно»?

— Нет. — Она серьезно покачала головой. — Я знаю, сколько это — давно. Всегда — это больше.

С этим нельзя было не согласиться.

— А почему одна?

— Одна… Нет, раньше я жила здесь с мамой. Теперь одна. Мама говорила, что наверху живут другие люди — это такие же как мы.

— Наверху?

Она кивнула. В огромных зрачках отражалось оранжевое пятно очага. Когда она начинала говорить, ресницы её вздрагивали, словно она хотела закрыть глаза и увидеть всё, о чём говорит. Когда слушала — не двигалась вовсе.

— Наверху… — повторила она. — Там, на скале. Мама говорила, чтобы я никогда не ходила туда. Там плохо, потому что нет моря.

Он поглядел вверх. Сквозь редкий дым мерцали звезды. Он никогда не слышал, что в этих местах можно подняться на скалу и, напротив, спуститься к морю. Ближайший безопасный спуск в 14 километрах отсюда. А здесь… Слишком хрупкая порода, острые скалы, слишком высоко… Слишком коварные мели — даже с моря не подплывёшь. Интересно, как она ловит рыбу?

Она немного помолчала, потом заговорила снова:

— Мама говорила, что ещё там живут мужчины. Это такие, как ты?

— Да.

— Мама говорила, что мужчины — это плохо.

— Почему?

— С ними сначала хорошо, но потом они уходят, и остаются дети.

— По-твоему, дети — это плохо?

— Я не знаю, как это — дети.

— Они такие же, как мы, только маленькие.

— Как жуки?

Он усмехнулся:

— Нет. — Потом вытянул вперед руки и показал примерно полметра. Подумал, что она не поймет и движением показал полметра от пола. — Вот такие.

Она кивнула, но спросила снова:

— Они как мужчины или как я?

— Нет, они совсем другие. Такие же, как мы, только другие. Ты тоже была ребенком, давно. Помнишь, когда ты была маленькой?

— Помню. Тогда мне всегда было весело.

— Детям всегда весело.

Конец ознакомительного фрагмента.