Швейная машина
В первом классе я уже шила
Не могу наверняка сказать, почему я взяла в руки иголку. Может потому, что в первом классе на уроке труда мы и швы изучали и вышивали. Может потому, что бабушка моя — папина мама тоже всю жизнь обшивала детей, а детей у нее было пятеро.
В любом случае помню, что в первом классе уже уверенно держала иголку и обшивала кукол. Причем одежки для моих кукол были предметом зависти девочек подружек. Так как платья были с воланами и украшениями, курточки с рукавами, пуговицами и мехом, колготки и сапожки. Любой предмет гардероба был доступен моим куклам тогда, когда у кукол у подружек иногда даже трусов не было.
Во втором классе бабушка разрешила мне сесть за швейную машину и я нашила своим игрушкам постельного белья. А еще научила меня вязать. И у моих кукол появились вязанные носки, сапожки и шикарные платья.
Но особой любовью пользовались игрушки, пошитые из тряпочек, старых носков, варежек и перчаток.
У бабушки были соседи, которые жили очень бедно. Игрушек у братьев, моих сверстников не было вообще. А мои мишки, зайцы и куклы с глазами из пуговиц и нарисованными лицами и мордочками были для них апогеем детского счастья. Подозреваю, что дед Мороз у них был с моим лицом.
В четвертом классе прабабушка из Казани подарила мне свою швейную машину «Зингер», с которой я не расставалась почти двадцать лет. Жаль, сломалась и я отдала ее налаживать папе и она сгинула в подвале его дома. А какая была она классная. У нее был горизонтальный челнок, похожий на пулю. Она шила даже кожу без особых усилий.
И вот на этой машине я начала обшивать себя. В четвертом классе на трудах шили фартук. Целый год почти шили. Но мне этого было критически мало. Руки мои зудели и я начала перешивать старые мамины платья. Но когда закончилось то, что мама мне разрешила перешить, я стала выискивать вещи без ее разрешения.
А в то время в Советском союзе пошла мода на джинсы. Они были очень дефицитным товаром. Их можно было купить только по большому блату или у фарцовщиков. Моя мама купила свои джинсы в «Березке» в Москве, когда мы вернулись из Монголии, и родителям выдали сертификаты в валютный магазин.
Но маму в джинсах я почему-то не помню. У нее было полно красивых платьев и костюмов, а джинсы лежали в шкафу и не носились. Вот я и решила извлечь из них пользу.
Эх, смешной ребенок. Я тогда еще не представляла, как трудно красиво посадить брюки на фигуру. Мне казалось, что это так же просто, как сшить брючки для куклы.
Короче я их разрезала по швам, а вот сложить на себя у меня не получилось, как я не старалась. То там морщилось, то сям не сидело. Я все перешивала и перешивала, пока совсем все не испортила.
Надо сказать, что мама не особо следила, в чем я хожу. Она уходила рано и приходила поздно, работала методистом в детском саду и на группе, и ей было совсем некогда.
Я и надеялась, что она и не заметит. Но… что-то пошло не так, и мама вдруг сунулась на мою полку в шкафу и обнаружила не поймешьчто из своих джинсов. Надо ли говорить, что ремень и угол были мне обеспечены. Как говорили раньше: «Сесть не сможешь».
Как же мне пригодилось мое умение шить и перешивать в жизни.
Когда мама с папой разошлись, мы считали с мамой каждую копейку. Вещи мне стали покупать крайне редко. Чаще. Я перешивала себе из маминых вещей и вещей, которые нам кто-то из знакомых отдал. Иногда бабушки дарили отрез ткани, и тогда можно было пошить красивое платье или юбку.
Что я себе только не шила: и ветровки, и куртки, и брюки, и костюм на учебу и даже пальто и демисезонное и зимнее.
На третьем курсе стали модными юбочки в клетку и складочку. И вот тут я получила первый свой заказ. Все девчонки в группе хотели иметь такую юбочку. Помню, что брала за работу три рубля.
Когда родилась дочка, в магазине не было не то что ползунков, а даже пеленок. Поэтому шила и пеленки, и ползунки, и комбинезончики и курточки, и платьишки.
Однажды моя доченька прибежала с улицы в слезах. Девочки ее обидели:
— Мама, они сказали, что не будут со мной дружить, потому что моя мама миллионер!
Мама — миллионер в это время штопала носки и перешивала для своих детей любую тряпку. Да. Они и вправду всегда ходили в интересной одежде. Я всегда старалась сделать какую-нибудь изюминку. Или аппликацию, или шнуровочку, или какую лейблочку, или ремешок. Возможно, этим я и начала воспитывать неформалов из своих детей, у них были вещи не как у всех.
Два года, пока я не могла устроиться по профессии воспитателя из-за того, что не знала татарский язык и носила русскую фамилию (был такой период в истории Татарстана), я спасалась шитьем. Написала визитки с адресом и разнесла по району в каждый почтовый ящик.
Надо отдать должное — без работы я не сидела. Но быть швеей индивидуального пошива оказалось очень сложно, тем более, что я нигде не училась. А приходили женщины, которые не могли себе подобрать ничего в магазине и на рынке, с нестандартными фигурами. Были и промахи. За все время моей швейной практики, у меня всего два раза отказались от пошитого и пришлось возвращать деньги за ткань.
Что я только не шила. Я работала и в портьерном салоне и в мастерской по пошиву туристического снаряжения, и вещей на рынок. Поэтому, я знаю цену вещам с бирочкой от известных производителей. Возможно, эту вещь шили в соседнем доме или даже комнате.
Но потом я перешла на пошив сценического костюма для танцоров, детских театров, аниматоров. И научилась создавать ростовые куклы. Это очень интересный процесс, т.к. нужно все учесть: и чтобы было не холодно не жарко, чтобы в кукле не задохнуться, чтобы она долго служила, чтобы было удобно одевать и было красиво.
Последнее время я не занимаюсь шитьем на заказ. Сначала сама стала уставать, потом началась пандемия. Но я знаю, что у меня в руках всегда есть суперхобби — моя швейная машина.
Кстати, мой котик очень любил, когда я шью. Он забирался на стол, зарывался в тряпочки, как только слышал стук машинки. И ничем нельзя было его от туда выкурить. Так что 16 лет его жизни, он был моим соавтором и правой рукой.
