Осколки разбитого неба

Ольга Борискова, 2019

Если бы не затеянный с друзьями глупый спор, Андрей никогда бы не обратил на неё внимания. Серая мышка – вот и всё, что он мог сказать про неё. Прежде. Потому что у неё есть тайна, до которой он, сам того не желая, дотронулся. Теперь Андрей стоит перед выбором: продолжить жить своей налаженной жизнью или попытаться исправить то, что было сломано ещё до него, но безжалостно им растревожено. Но сможет ли он? Готов ли он осколок за осколком склеить её разбитое небо?

Глава 4

— Ань, постой, — окликнул Андрей девушку, когда та возвращалась на свое рабочее место после обеденного перерыва.

В коридоре, на удивление, было безлюдно, поэтому помешать им никто не мог. Поговорить с Аней Андрей хотел с самого утра и уже несколько раз за сегодня видел ее, но возможности для разговора не представлялось — то она была занята, то он сам. Да и что уж там, с чего начать, Андрей понятия не имел. Весь минувший вечер он думал над сложившейся ситуацией, но ни до чего толкового так и не додумался. Купил бутылку коньяка, но выпил только пару глотков, поужинал в одиночестве и, руководствуясь народной мудростью «утро вечера мудренее», отправился спать.

Аня замедлила шаг. Как вести себя, она не знала. Пройти мимо, сделав вид, что ничего не видит и не слышит, было как-то глупо, но и останавливаться она не хотела. Единственное, чего ей хотелось после разговора с Нечаевым в его кабинете, так это чтобы все оставили ее в покое, и не только Андрей, а вообще все. Хотя бы на месяц-другой, а в идеале, так навсегда. Смотреть на Андрея она не могла, потому что стоило ей только его увидеть, как внутри все сжималось, в горле образовывался комок, леденели пальцы. Было больно. Вчера, проходя по больничному скверу, она видела сидящую на лавочке молодую пару. Опустила голову и, стараясь не смотреть, быстро зашагала прочь, потому что от созерцания чужого счастья становилось еще больнее.

Так и не решившись остановиться, Аня попыталась пройти мимо. Попытка провалилась — Нечаев был не из тех людей, которые отступают от своего. Видя, что она собирается проигнорировать его, он просто преградил ей дорогу.

— Дай пройти. — Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти его, но Андрей, оперевшись рукой о стену, с легкостью отрезал ей все пути для бегства.

— Говорю ж, постой. — Аня стояла совсем рядом, и Андрей чувствовал едва заметный аромат ее туалетной воды. Близость сбивала с мыслей, и он немного отстранился.

— Что еще? — подняв голову, на выдохе спросила Скворцова. — Ты ведь сам сказал, что уже получил от меня все, что тебе было нужно. Чего ты еще от меня хочешь, Андрей?

— Попросить у тебя прощения, — после секундной паузы, проговорил он. — Прости.

Аня, как и несколько дней назад, была бледной, Андрею даже показалось, что она осунулась. И взгляд усталый… Отвернулась, вздохнула. Покачала головой.

— Ты опять какие-то игры затеял? — тихо, с горечью спросила она. — И что теперь предметом спора стало? Будешь выяснять с кем, когда и где я спала? Или что? — голос ее был вроде бы ровный, по крайней мере, она старалась придать тону твердость, но от Андрея не ускользнули печальные нотки.

— Прекрати, — выражение его лица стало еще более серьезным. — Мне действительно жаль, что все так…

— Все правильно, Андрей. Все правильно. Это я просто забылась, замечталась, — с надрывом ответила она, перебив его. — Только, пожалуйста, не надо больше ничего. Я сказала тебе, что не потревожу тебя, можешь не беспокоиться. Только прошу, не издевайся надо мной! Я человек, понимаешь? У меня чувства есть, у меня сердце есть, в конце-то концов. — Теперь уже дрожь в голосе скрыть было невозможно, да Аня и не пыталась сделать это. Разговор явно не клеился.

— Ничего правильного нет! — не выдержав, Андрей положил ладони на Анины плечи. — Почему ты так говоришь? Я не должен был так с тобой…

— Да потому! — снова перебила его Аня. — Оставь меня в покое! Оставьте меня все в покое! — воскликнула она, бросив на Нечаева отчаянный взгляд.

— Ань, — он чуть сильнее сжал ее плечи, — я все знаю.

Он не хотел ей этого говорить. Действительно не хотел. Но сейчас остро пришло понимание того, что, если он не будет откровенен, ничего дельного не выйдет. Паша, брат Ани, был прав — ей не стоило знать об их разговоре, но и скрывать от нее правду, прикрываясь внезапным раскаяньем, было неправильно. Его извинения, больше походящие на очередную игру, ее крики…

— Что ты можешь знать? — едко усмехнулась Скворцова.

— Я знаю, что случилось, когда тебе было двенадцать, — негромко, спокойно проговорил он и тут же почувствовал, как напряглась девушка в его руках.

— З-знаешь? — запнувшись, переспросила Аня. — Ч-что ты знаешь? Откуда?

— Твой брат… Паша, мне рассказал, — Андрей убрал руки с ее плеч. — Мы вчера разговаривали.

— Нет. — Она помотала головой и, сделав несколько мелких шагов, уперлась спиной в стену. — Он не мог… он бы не сказал… — с ужасом глядя на Андрея, пролепетала Аня. Все, что угодно, только не это! И не мог Паша, не мог… Только не этому мужчине, только не ему! Он не должен ничего знать! Никто не должен, а тем более он! Только не он!

Дыхание сбилось, во рту пересохло, воздух стал будто бы тяжелым и вязким, даже вдох сделать было трудно. И в памяти снова калейдоскоп из отрывков воспоминаний. Порой ей казалось, что она забыла, стерла, перечеркнула, что это ее больше не тревожит, только это был самообман. И ночью, во сне, она до сих пор порой видела белёсо-голубые, почти бесцветные глаза, в выражении которых не было ничего, кроме злобы, пренебрежения и похоти. Именно похоти, а не желания. Она чувствовала, как ее трогают чужие руки, чувствовала прикосновения грубых, безжалостных пальцев и противное, с примесью перегара, дыхание у своего лица. Ей было страшно, ей было мерзко. Она сама себе была омерзительна. А потом она просыпалась и, глядя в непроницаемую ночную мглу, не могла заставить себя вновь сомкнуть веки. Она боялась, что во сне снова придет он — убийца ее детства, палач ее души.

— Ань… Ань, успокойся, — видя ее реакцию, Андрей приблизился к ней. — Все хорошо, — он дотронулся до Аниной руки.

Аня лишь плотнее вжалась в стену. Бежать отсюда! Бежать от него, от его голоса, от его взгляда! Потому что невыносимо осознавать, что он все знает. Он не должен был узнать! Никогда!

Но Аня не могла сдвинуться с места. Она чувствовала спиной холод стены, чувствовала касание Андрея к своей руке, но тело не слушалось. Оглушенная, оцепеневшая, она была не в состоянии пошевелиться и только когда ощутила, как ее ладошка тонет в ладони Андрея, немного пришла в себя.

— Не трогай меня, — Она отдернула руку. — Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! — закричала Аня в истерике. — Если ты думаешь, что что-то знаешь, то ты ошибаешься! — Глаза вмиг наполнились влагой, и уже через мгновение на бледных щеках остались две влажные дорожки. — Ты ничего, ничего не знаешь! Ты получил, что хотел, теперь оставь меня в покое!

Оттолкнув Андрея, Аня сорвалась с места и, ничего не соображая, ринулась к кабинету.

Под удивленными взглядами коллег торопливо побросала в сумку свои вещи, выключила компьютер, даже не обратив внимания на то, что не сохранила данные.

— Ань, у тебя что-то случилось? — осторожно спросила сидящая за соседним столом девушка. — Ты куда?

— Что? — Скворцова растерянно посмотрела на нее. — Нет, все нормально, Даш. Мне надо… надо идти. — Пальцы не слушались, молния на сумке не поддавалась, и Аня бросила попытки застегнуть ее.

— Ты же плачешь… Может быть, нужна помощь?

— Я сказала, все в порядке, — грубо отрезала Аня, смахивая слезы. Ударившись коленом о стол, она прошипела: — Черт!

— А что говорить хоть, если спросят, почему ты ушла? — подала голос вторая соседка по кабинету — пухленькая, как свежая булочка, хорошенькая Наташа. — Дел навалом, а ты и вчера ушла рано, и сегодня…

— Ничего, — не глядя на нее, Скворцова шмыгнула носом. — Ничего никому не надо говорить. Я сама со всем разберусь. — Она накинула ветровку и, не прощаясь, выбежала за дверь.

— Странная она все-таки, — проговорила Наташа, переведя взгляд с захлопнувшейся двери на Дашу.

— Мало ли, — та вернулась к важной электронной переписке. — Не лезь к ней. Не хочет человек, так не нужно. Она девочка, вроде, неплохая, а тараканов в голове у всех предостаточно.

— Все равно, — Наташа качнула головой и тоже занялась работой.

Пройдя по коридору, Аня завернула в женский туалет. Включила прохладную воду и, набрав в ладошки, плеснула себе в лицо. Успокоиться, хоть немного успокоиться. Подняла голову и встретилась взглядом с мертвенно-белой девушкой, загнанным зверем смотрящей на нее из зеркала. Челка прилипла ко лбу, губы подрагивали… Аня болезненно всхлипнула, слезы полились с новой силой. Это всегда будет преследовать ее! И та девушка, которая сейчас отражается в зеркале, всегда будет жить в ней. Это ее проклятье, ее крест.

Скворцова выключила воду и отступила назад, к покрытой кафельной плиткой стене. Запрокинула голову и закрыла глаза. Сдавленно застонала и накрыла лицо ладонями. Сползла по стене и, опустившись на пол, глухо заплакала. Сил сдерживаться не осталось, призраки прошлого снова вырвались наружу, заставляя Аню чувствовать себя той двенадцатилетней девочкой, которая, забившись в угол кровати, не понимала, как сможет жить дальше, и боялась смотреть в глаза родителям. Одиннадцать лет прошло, а она по-прежнему часто прячет взгляд за челкой и не может отделаться от воспоминаний.

— Аня, что с Вами, — услышала Скворцова женский голос и, убрав руки от лица, увидела склонившуюся к ней женщину. Одна из сотрудниц отдела маркетинга. Аня сделала глубокий вдох и всхлипнула. Глупо было полагать, что здесь она сможет долго пробыть в одиночестве. — Вам помощь нужна? Что случилось?

— Ничего, — Аня помотала головой. — П-пожалуйста, просто оставьте меня в покое.

— Но Вы… — Женщина отошла в сторону, но оставить Аню в одиночестве не решалась.

— Пожалуйста! — повторила Аня настойчиво. — Я прошу Вас, просто дайте мне побыть одной. Больше мне ничего не нужно.

— Хорошо, — неуверенно согласилась маркетолог и, постояв еще несколько секунд, все же вышла из уборной. Бросать Аню одну в таком состоянии она не хотела, но и навязываться не могла. Все знали, что Аня Скворцова человек очень замкнутый, на контакт идет только по рабочим моментам. Сама она с ней была едва знакома, но и этого хватило, чтобы убедиться в правдивости разговоров.

Она заметила идущего с противоположного конца коридора Андрея: по одному его виду было понятно, что пребывает он не в лучшем расположении духа, но, не зная, к кому еще можно обратиться за советом, направилась навстречу.

— Андрей, слушай, там, в туалете Аня Скворцова, — поздоровавшись, проговорила она. — Сидит на полу, вся в слезах, говорит, что хочет одна побыть. Я не знаю, что делать. Вроде и лезть не хочется, и бросать ее тоже как-то…

— Аня? — взгляд Андрея сразу же стал обеспокоенным. — Она… она плачет?

— Да. И не говорит ничего. Может, у нее что-то случилось, помощь нужна, так нет, хочу одна остаться, и все.

— Ты иди к себе, Ларис, — задумчиво посмотрев в сторону дамской комнаты, произнес Андрей. — А я с Аней поговорю. Я все-таки ее лучше знаю.

— Спасибо, Андрей, — искренне поблагодарила его женщина. — А то боязно оставлять девочку одну. Мало ли что могло у нее случиться.

Аня все так же сидела на полу, но рыданий уже слышно не было. Выдавали ее только влажные щеки, покрасневший нос и припухшие веки. Андрей вздохнул. И надо же было так промахнуться! Приступами совестливости он страдал крайне редко, но сейчас в самом деле безумно сожалел о том, что поступил так, как поступил. Ладно бы стерва была какая, а так…

— Ань, прости меня, — присев на корточки рядом с девушкой, произнес Нечаев. Она и голову к нему не повернула. Как сидела, уставившись безжизненным взглядом в противоположную стену, так и продолжала сидеть. Потом прикрыла глаза и вздохнула. — Я тебе помогу подняться, хорошо? — дотронувшись кончиками пальцев до ее запястья, спросил Андрей.

— Андрей, чего ты добиваешься? — Аня так и не открыла глаза.

— Сейчас я просто хочу, чтобы ты встала с пола и умылась, — ответил он.

— Я не об этом, — снова вздохнула Аня.

— Вставай.

Поднявшись на ноги, Андрей склонился над Скворцовой и легко поднял ее с пола. Придержал, почувствовав, что ее шатает, подвел к раковине и включил воду. Аня не сопротивлялась. Сил спорить не осталось, да и смысла не было — место для истерики она выбрала совсем неудачное. Впрочем, на это ей как-раз-таки было наплевать. Завтра она, наверное, пожалеет, что позволила себе быть настолько слабой, но сейчас просто хотелось домой. Залезть под одеяло, свернуться клубком и забыться на несколько часов. Главное, чтобы не было снов…

— Я вызову тебе такси, — безоговорочно заявил Андрей, когда она умылась. — Если не хочешь такси, сам отвезу. Нечего тебе сейчас шататься по улице.

— Хорошо, пусть будет такси, — Аня покорно кивнула. Такси, так такси. Пререкаться с ним она уже не в состоянии, да и тащиться домой на метро — тоже.