Чернильные ночи – янтарные дни

Ольга Баскова, 2013

Вот уж не думал журналист Саша Пименов, что за такой короткий срок в его жизни приключится столько приятных событий. Бабушка оставила в наследство большой загородный дом у моря и дорогую машину, заместитель мэра Иван Кононенко предложил высокооплачиваемую должность главного редактора. Взамен Кононенко дал пустячное поручение – подготовить его молодую жену к сдаче на водительские права. Разумеется, Саша согласился. Но во время одного из уроков вождения девушка сбила человека, да не простого пешехода, а сотрудника ГИБДД. Наезд произошел на новом автомобиле Пименова, и его начинают шантажировать. Незнакомец требует от журналиста в обмен за молчание загородный дом. И Саше предстоит решить трудную задачу: либо лишиться наследства, либо собрать компромат на шантажиста и заставить его замолчать…

Глава 2

Утром Саша подъехал к работе на шикарной машине, сопровождаемый завистливыми взглядами коллег. Они стали еще более завистливыми, когда коллеги узнали: автомобиль действительно принадлежит Пименову. Журналисты — народ, который черпает информацию из разных источников, и поэтому многие уже были в курсе, что, кроме машины, Саша теперь владеет трехэтажным особняком. Одни пытались его расспрашивать, другие спешили скрыться, чтобы зависть не перевалила через край, однако он ни на кого не обращал внимания и отделывался короткими фразами. Когда журналист поднимался в свой кабинет, его перехватила Лада.

— Привет. Как дела?

Почему-то ему хотелось ее видеть меньше всего.

— Она умерла, — бросил Саша.

Глухова дернула плечами.

— Умерла?

— Врачи говорят: виноват тромб.

Девушка отбросила со лба непослушную челку.

— Тебе нужна моя помощь?

Он покачал головой.

— Всем занимается мать. У нее везде знакомые.

— А-а… — протянула Глухова. — Тогда скажешь мне, когда похороны.

— Хорошо. — У него возникло непреодолимое желание от нее отделаться. — Я обязательно скажу.

Лада словно почувствовала его настроение.

— Я пошла, — тихо проговорила она. — Если что…

— Обязательно.

Девушка еще немного потопталась, пока ее не оттеснила неизвестно откуда вынырнувшая Улыбина.

— Привет, Сашок. Мне опять звонил Кононенко. Сегодня он во что бы то ни стало хочет поговорить с тобой.

— Мне не до него, — выдавил Пименов. — У меня умерла бабушка.

Улыбиной было до лампочки его горе.

— Ну и что? Сколько ей лет? Небось девяносто? Может, мы столько не проживем. И потом, жизнь продолжается. Главному не понравится, если ты не пообщаешься сегодня с Кононенко.

— Пообщаюсь, — вяло пообещал Саша и открыл дверь кабинета.

— Никуда не уходи, — напутствовала его Улыбина.

Пименов мысленно послал ее к черту вместе с ее Кононенко. Если заместитель председателя городской администрации, как называлась его должность, захочет получить от него статейку, он откажет и ему. Пусть подождет, пока состояние парня изменится к лучшему. Пока он ни о чем не способен думать.

— Вот бы сегодня Кононенко не появлялся на горизонте, — высказался Пименов вслух и сглазил: в кабинет ворвалась Галина Егоровна.

— Кононенко на проводе, — провозгласила она. — Он ждет разговора с тобой. Сейчас я вас соединю. И помни: его зовут Иван Ильич.

Саша кивнул. Начальник отдела скрылась так же быстро, как и появилась. Городской телефон, стоявший на столе, призывно зазвонил. Пименов нехотя поднял трубку.

— Пименов слушает.

— Наконец-то вы меня слушаете, — послышался глуховатый голос. — Я, как вы поняли, Иван Ильич Кононенко. У меня к вам есть серьезный разговор.

— Что же, я готов, — отозвался журналист. Зам. мэра усмехнулся.

— Разумеется, не телефонный. Вы можете подъехать ко мне сегодня?

— В госадминистрацию? — поинтересовался Саша.

— На эту тему я не буду говорить и в своем кабинете, — откликнулся Кононенко. — Приезжайте вечером ко мне на дачу. Только не отказывайтесь. Вы будете приятно удивлены. Я хочу сделать вам одно выгодное предложение.

Пименов зажмурился. Поистине этот летний месяц оказался богатым на подарки. Только одно печальное событие все равно перевешивало все радостные.

— А как доехать до вашей дачи? — поинтересовался Саша.

— Мы с вашей бабушкой Нонной Викторовной почти соседи, — заметил Иван Ильич. — Я знаю о ее дарственной и очень за вас рад. Только вчера я почему-то ее не видел. Она болеет?

— Она умерла, — тихо проговорил Пименов.

Иван Ильич тяжело задышал.

— Да что вы? Такая боевая женщина… Как жаль… Но ведь она свое пожила, правда? Жизнь продолжается, я имею в виду, ее жизнь продолжается в вас. Кстати, она бы порадовалась, если бы услышала, что я хочу вам предложить. Ну, так приедете?

— Приеду, — сдался журналист.

— Тогда слушайте меня, — начал заместитель мэра. — От дома бабушки по этой же дороге проедете до конца. Мой дом — крайний справа. Я буду ждать вас, скажем, к семи часам вечера.

— Я буду.

— Тогда до встречи. — Кононенко положил трубку.

Окончив разговор, Саша задумался. Он много слышал о Кононенко, однако то, что довелось узнать, не делало последнему чести. Иван Ильич родился в Приморском районе на улице Куйбышева. Там таких мальчишек, как он, было предостаточно. Отец его, военный, умер рано, и детство Ивана, пришедшееся на семидесятые годы, не отличалось сытостью. Мать на хлеб себе, старшей дочке и сыну зарабатывала, убирая рынок. Обидеть безотцовщину норовил каждый. Но у Ивана этот номер не проходил — рослый и жилистый, он всегда умел постоять за себя. В школе, которую он окончил, Иван славился разбойником и «оторвой рыночной», потому как водился с опасной шантрапой. В юные годы он получил и свой первый и последний тюремный опыт — его посадили за хулиганство. Но вышел из камеры Иван Кононенко другим человеком — зарекся снова попадать на нары и криминальничал либо по статьям, которых… нет в Уголовном кодексе, либо сам лично ни в чем не участвовал. Во всяком случае, достоверных фактов его криминальной биографии после колонии для несовершеннолетних никто не знал. Поговаривали, малый тусовался среди «ломщиков». В начале восьмидесятых, когда было под запретом даже само слово «валюта», имелись чековые магазины (в Советском Союзе их помнят как «Березки»). Отоваривались там в основном моряки, бывавшие за пределами Союза, с которыми и рассчитывались такими чеками. Часто, ничего не выбрав в магазине, моряки пользовались услугами тех, кто хотел скупить у них чеки. Давали скупщики, правда, за чек в два раза меньше, но зато живые деньги! Так вот эти группки перекупщиков еще умудрялись и дурить продающих чеки — так умело заламывали между пальцами «книжку» при отсчете, что самые дорогие чеки оказывались у них, а моряку возвращался пшик. Вроде бы на этом парень и сколотил свой первый капитал, однако о том не ведала ни одна живая душа. Часть этого капитала, как опять болтали, пошла на взятку ректору университета, который, несмотря на отсидку, принял парня на исторический факультет. Иван благополучно окончил его, вскоре началась перестройка, и молодой человек одним из первых организовал в городе кооператив по пошиву одежды. Ходили слухи, что он имел дело с Папой — главным мафиози города Федором Клоковым, однако Кононенко начисто отметал эти, как он выражался, сплетни.

— С Папой мы если и пересекались, то только в сферах бизнеса, — оправдывался он. — Кроме криминала, он занимался и другими делами. Многие в то время имели дело с ним.

Однако после гибели Папы Кононенко на некоторое время уехал в Испанию, потом вернулся, наконец-то оформил развод с женой, с которой они уже давно были чужими (правда, сыну помогал, тут никто его упрекнуть не мог), и недавно женился на модели — Анжелике. Пименову однажды довелось увидеть их вместе на одной из многочисленных презентаций, и красота молодой девушки его поразила. Поистине Кононенко умел выбирать. Впрочем, про него и ходили слухи: Иван Ильич предпочитает все самое лучшее. О том, зачем он понадобился Кононенко, Саша не думал. Он давно привык: если его вызывал к себе чиновник такого ранга, значит, требовалась статья. В городе журналист был на хорошем счету, к тому же не боялся порой залезать в дебри.

Еще раз просмотрев последние новости Южноморска, он не вынес для себя о Кононенко ничего нового. Выступления на сессиях горсовета, обещания, данные всеми власть имущими, — ну что тут можно почерпнуть полезного?

Молодой человек достал мобильный и позвонил матери. Галина Ивановна еле дышала от быстрой ходьбы.

— Сынок, пришлось много побегать, — пояснила она, — но в итоге все решилось. Похороны через два дня. Сначала отпевание в церкви Всех Святых, а потом — кладбище. На поминки я заказала кафе «Красный мак». Там довольно приемлемые цены. Думаю, много народа не придет. Бабушка всегда любила уединение. Гроб я выбрала недешевый. Все же она оставила тебе довольно большое наследство…

— Спасибо, мама, — проговорил Саша и взглянул на дисплей. По второй линии высветился какой-то незнакомый номер.

— Кто-то звонит, — сказал он матери. — Поговорим позднее.

— Хорошо, — ответила Галина Ивановна и отключилась.

Пименов нажал кнопку вызова. Бодрый мужской баритон полился прямо в уши.

— Здравствуйте, Александр. С вами говорит Анатолий Донов, нотариус вашей покойной бабушки. — Журналист хлопнул рукой по столу. Конечно! Нонна Викторовна предупреждала о нем. — Если хотите скорее стать полноправным владельцем дома, зайдите ко мне в контору.

— Где она находится?

Донов подробно объяснил ему, как туда проехать.

— В принципе все готово, только бабушка не успела заплатить за дарственную полностью, — заметил нотариус. — Утром следующего дня она собиралась отправиться в банк, чтобы снять деньги, но, как вы знаете, ее прихватило. Поэтому с вас… — Он назвал небольшую сумму, и Саша облегченно вздохнул.

— Не волнуйтесь. Я все заплачу.

— Тогда до свидания.

Окончив разговор с нотариусом, журналист в который раз подумал о бабушке с благодарностью. Словосочетание «родная кровь» не было для нее пустым звуком, она оставила наследство внуку. Жаль, что они практически не успели пообщаться!

Пименов вздохнул и встал со стула, собираясь приготовить чай. В кабинет заглянула Улыбина.

— Ну что, разговаривал с Кононенко?

Парень кивнул.

— Разумеется.

Галина Егоровна бесцеремонно расположилась на стуле.

— Зачем он тебя вызывает?

Саша пожал плечами.

— Наверное, хочет увидеть статью. Только вот о чем — скажет при встрече.

Она посмотрела на него с интересом.

— Почему ты?

— Вы бы лучше задали этот вопрос ему.

— Когда ты с ним увидишься? — поинтересовалась женщина.

— Сегодня вечером, — буркнул Саша.

— Постарайся сделать так, как он желает, — напутствовала она его и встала. — Расположение этого человека очень важно для нашей газеты. Ты ведь знаешь, как тяжело выживать в нынешнее время. — Улыбина закатила глаза. — Ох, лучше бы он пригласил меня. Уж я бы выложилась на все сто.

Журналист хмыкнул. Ее фразу можно было понять по-разному. Однако начальница сделала вид, что не заметила его ухмылки.

— Ладно, пусть будешь ты. Только смотри мне… Без выкрутасов. А то мы ведь стали богатые… Когда, кстати, справишь новоселье?

— Наверное, в отпуске, — уклонился Пименов. — Сейчас некогда. Бабушку, кстати, еще не похоронили.

Галина Егоровна изобразила сочувствие.

— Когда похороны?

— Через два дня.

Она повернулась к двери и бросила через плечо:

— От редакции пришлю пару человек. Скажешь, когда и где.

— Хорошо. — Меньше всего он хотел видеть коллег у гроба бабушки.

— Не забудь проинформировать меня о встрече, — сказала на прощание женщина и вдруг притормозила: — Почему ты не просишь три законных выходных в связи с похоронами? Все же много хлопот, а тут еще Кононенко.

— Думаете, главный даст? — поинтересовался Пименов. Галина Егоровна сжала губы.

— Знаешь что, иди-ка домой. Будешь на связи, если что, я позвоню тебе.

Это его порадовало. Можно было прямо сейчас ехать к нотариусу.

— Спасибо, — искренне отозвался парень. Все же Улыбина неплохая тетка, хотя иногда и взбалмошная.

— Не за что.

Саша быстро собрал вещи со стола, намереваясь, если останется время, поработать над статьей, и вышел из кабинета. Навстречу попалась Лада. Она понимающе кивнула.

— Отпустили домой?

— Да.

Девушка поправила челку.

— Мама уже сказала, когда похороны?

— Послезавтра, сначала отпевание.

Она взяла его за руку.

— Я хочу находиться с тобой рядом.

Сейчас ему было не до нее.

— Хорошо, я позвоню.

— Да, да, позвони.

— Пока, — по привычке он коснулся губами ее щеки. Лада еще сильнее сжала его ладонь.

— Держись.

Когда Саша вышел из редакции, на улице вовсю светило солнце. Его жаркие лучи, как щупальца осьминога, залезли под его футболку и жгли кожу. Он быстро сел в машину, завел ее и включил кондиционер. Все же здорово иметь такое авто! На старом «Москвиче» кондиционера не было и в помине. Пименов в летнюю жару всегда разъезжал с открытыми окнами, вспоминая анекдот о водителе первой модели «Жигулей», который на вопрос, почему он в жару не открывает окна, отвечал:

— Пусть думают, что у меня кондиционер.

Сейчас пришедший на память анекдот не рассмешил. Журналист нажал педаль газа и покатил к нотариусу.