Отдайте ее мне!

Ольга Авдеенко (2024)

Второй роман из серии «Дюжина викторианских детективов». Интерес к сокровищам времен войны за испанское наследство разгорается с новой силой спустя почти две сотни лет. Ограблена и жестоко убита владелица бесценной шкатулки. Расследуя это преступление, инспектор Найт обращается за советом к отставному судье сэру Уильяму Кроуфорду. Племянница судьи Патрисия не желает оставаться в стороне, что едва не приводит к трагическим последствиям. Сюжет основан на реальных событиях из истории советского уголовного розыска, а действие перенесено в Великобританию эпохи королевы Виктории — и Шерлока Холмса. В повествовании появляются реальные исторические личности, однако события, в которых они участвуют, являются вымышленными.

4 мая 1887 года, среда. Мистер Альфред Саттерфилд

Массивное четырехэтажное здание на углу Белгрейв-плейс и Итон-сквер выглядело солидным и основательным — таким, каким и должно быть жилище его владельца, состоятельного банкира. Расчерченные строгими пилястрами фасады, входной портик в классическом стиле и небольшие балкончики с чугунным ограждением — этим ограничивалось украшения дома снаружи. Роскошь и разнообразие заключались внутри. Следуя за степенным дворецким, сэр Уильям и его племянница успели полюбоваться широкой лестницей с резными перилами, дубовыми панелями на стенах, наборным паркетом, картинами в золоченых рамах и мраморными статуэтками на специальных постаментах. Особое внимание Патрисии привлекли два великолепных гобелена с историческими сюжетами — насколько она смогла определить на ходу, стремясь не отстать от своих спутников, они были сотканы не позднее семнадцатого века.

В гостиной дядю и племянницу встречал хозяин дома — Альфред Саттерфилд, крупный импозантный мужчина средних лет. Примечательным в его внешности были глубокие карие глаза — взгляд их был цепким, оценивающим. Дружески поприветствовав сэра Уильяма, он с явным удовольствием оглядел Патрисию.

— Очень рад! — заговорил банкир громким звучным баритоном. — Я нарочно попросил вас прийти пораньше — мне не терпится посмотреть работы мисс Кроуфорд. Обожаю открывать новые таланты!

Девушка, стесняясь, протянула Саттерфилду свою папку. Тот предложил гостям расположиться в креслах возле камина, а сам отошел к стоявшему рядом бюро и принялся рассматривать рисунки. Пока он этим занимался, сэр Уильям потягивал херес, который ему подали в старинном стеклянном бокале в форме тюльпана, а Патрисия разглядывала комнату, где они находились. Это было просторное светлое помещение, с большим вкусом выдержанное в красных, серых и белых тонах; изобилие предметов искусства делало его похожим на музейный зал. Задержавшись взглядом на украшавших стены пейзажах (несомненно, подлинниках), девушка не сразу заметила появление в гостиной еще одной персоны — молодой женщины, которая вошла, неслышно ступая по мягкому персидскому ковру. Вошедшая остановилась в нескольких шагах от присутствующих, словно бы для того, чтобы предоставить им возможность оценить ее фигуру, чьи несомненные достоинства подчеркивало роскошное платье из темно-синего шелка.

— А, вот и ты, Лорейн! — сказал хозяин дома, и в его голосе прозвучал упрек. — Знакомьтесь, друзья: моя супруга.

Патрисия удивилась. Жена банкира выглядела так молодо, что ее легко можно было принять за его дочь: на вид ей было не больше двадцати пяти — двадцати семи.

— Ты едва не опоздала. — Саттерфилд с извиняющейся улыбкой обратился к гостям: — Воистину, женщины теряют представление о времени, когда им нужно переодеться к обеду.

— Прости, дорогой, — откликнулась женщина без тени раскаяния, — мне это было действительно нужно: ты же сам сказал, что у нас будут гости.

— Они уже здесь. Мы больше никого не ждем. — Банкир снова повернулся к сэру Уильяму и Патрисии. — Прошу меня простить: сегодня будет скромный, почти семейный обед. Мне хотелось посвятить этот вечер творчеству мисс Кроуфорд, а при большом количестве гостей это было бы невозможно.

— Мы вам весьма признательны, — вежливо откликнулся пожилой джентльмен.

Между тем Лорейн Саттерфилд уселась в кресло поодаль — так, чтобы видеть собственное отражение в большом зеркале над камином. Она приняла изящную позу и повела головой из стороны в сторону, любуясь тем, как играют искорки света на ее сапфировой диадеме.

Ее лицо показалось Патрисии смутно знакомым. Девушка стала невольно вглядываться, пытаясь вспомнить, где она могла видеть эту красавицу раньше. И вдруг поняла: жена банкира словно сошла с полотна Гейнсборо³ — портрета герцогини Девонширской: та же бледная нежная кожа, точеные черты и яркие глаза, та же врожденная грация; только, конечно, у Лорейн не было такой безумной высокой и напудренной прически, и одета она была по самой последней моде. Патрисия испугалась пришедшего ей на ум сравнения. Только месяц назад в Борнмуте они с дядей встретили женщину, которая тоже напоминала произведение искусства — античную статую, и та женщина стала жертвой жестокого убийства. Девушка постаралась отогнать эти мысли: нет, конечно, с миссис Саттерфилд не случится ничего плохого!

Почувствовав, что за ней наблюдают, Лорейн повернула голову. В отличие от мужа, чьи глаза ничего не упускали, взгляд женщины был абсолютно пустым — то ли она тщательно прятала свои мысли, то ли их у нее вообще не было. Патрисии стало неловко, оттого что она столь бесцеремонно ее рассматривала.

— Вы художница, мисс Кроуфорд? — небрежно поинтересовалась красавица.

— О нет, — смущенно улыбнулась та. — Я еще только учусь на первом курсе.

— Вот как? И чему же вас учат? Вышивать? Плести кружева?

— Какие кружева, Лорейн? — с неудовольствием воскликнул банкир. — Мисс Кроуфорд — студентка школы изящных искусств Слейда⁴. Там воспитывают художников, а не ремесленников. Взгляни на эти рисунки! — Он подошел к жене и протянул ей раскрытую папку. — Какие легкие и уверенные линии, какая безупречная композиция, как выразительно передано движение! А эта любовь к деталям? Я в восторге!

— Ты же знаешь, Альфред, я в этом ничего не смыслю, — откликнулась женщина, изучая свои ухоженные ногти.

— Ах, да, конечно, если бы дело касалось изящества кружев или вышивки…

— Не все же разбираются в искусстве, как ты.

— Кружева — это тоже искусство, — несмело вступилась Патрисия.

Красавица бросила на нее мгновенный острый взгляд, который девушка не заметила, и улыбнулась:

— Слышишь, дорогой, что говорит будущая художница? Кстати, мисс Кроуфорд, то кружево, что на вас сейчас, довольно миленькое!

— Спасибо. Оно досталось мне от бабушки.

— А, я так и поняла, что это что-то старое… простите, старинное.

— Сэр, вы действительно думаете, что рисунки моей племянницы заслуживают внимания? — спросил сэр Уильям.

— Безусловно! — убежденно кивнул банкир. — Я уверен, мы очень скоро увидим работы юной леди на выставке в Академии художеств. А начать можно с того, чтобы проиллюстрировать какую-нибудь книгу. У меня хорошие связи в книжных издательствах, так что, моя дорогая мисс Кроуфорд, я вас порекомендую. Гарантирую, что за вас ухватятся обеими руками!

— Вы очень добры, сэр, — запинаясь, пролепетала Патрисия, — но… это такая серьезная услуга… Не знаю, как я смогу вас отблагодарить…

— О, не беспокойтесь, моя дорогая! Вы не будете чувствовать себя обязанной — я потребую от вас взаимной услуги, — посмеиваясь, успокоил ее Саттерфилд. — Всем известно, что мы, банкиры, ненасытные стяжатели и ничего не делаем бесплатно. Я не упущу своей выгоды и на этот раз. Причем мне даже не придется ничего изобретать, потому что через три недели я устраиваю аукцион в пользу молодых художников. Мое предложение таково: я добиваюсь для вас заказа на иллюстрации, а вы взамен рисуете мне макет пригласительного билета на аукцион. Согласны?

— Да! И я окажу вам любую другую помощь, какая только понадобится.

— Прекрасно! Значит, договорились.

Девушка, сияя, посмотрела на своего дядю, и тот улыбнулся в ответ, как бы говоря: «Я не сомневался в успехе».

— А ты не боишься, Альфред, — лениво подала голос Лорейн, — втягивать юную неопытную девушку в свое мероприятие?

— Чего же мне бояться?

— Ну, ей же придется общаться со всеми этими художниками. А их распущенные нравы ни для кого не секрет!

— Я буду общаться с ними сам и обещаю оградить мисс Кроуфорд от их дурного влияния.

— Постарайся, дорогой. Честно говоря, те, что к тебе приходят, не имеют никакого понятия о приличных манерах! И потом, они ужасно неопрятны: все, как один, в мятой и заляпанной одежде, а в мастерской нигде невозможно присесть, чтобы не перепачкаться в краске.

— Издержки их профессии, дорогая, — развел руками банкир. — Но я удивлен: откуда тебе известно, как выглядит мастерская художника?

Красавица растерянно захлопала глазами и ответила не сразу:

— Наверное, прочла где-нибудь… Или просто представила, глядя на их спутанные бороды со следами вчерашнего обеда. Не знаю, возможно, мисс Кроуфорд привыкла к такому в школе Слейда…

Патрисия увидела тень беспокойства на лице сэра Уильяма, и ей вдруг стало смешно. С самым серьезным видом она поспешила заверить:

— Не волнуйся, дядя, у нас все очень аккуратно стирают и расчесывают бороды!

— Право же, Лорейн, ты преувеличиваешь, — улыбнулся Саттерфилд, хотя было заметно, что он начинает раздражаться. — Тебе следует поменьше читать дамские журналы.

— Там бывают очень интересные статьи и рассказы.

— Для определенного интеллектуального уровня.

— У каждого свой вкус, Альфред.

Пожилой джентльмен поставил свой бокал на столик и, повернувшись к каминной полке, где были выставлены многочисленные статуэтки, заметил:

— Прекрасный фарфор!

— Какое-то время назад я им увлекался, — сказал хозяин дома. — Собирал наш, отечественный: Веджвуд, Споуд, Дерби⁵…

Сэр Уильям подошел к камину, надел очки.

— Вот эта тоже английская?

Он указал на фигурку девушки, словно застигнутой внезапным порывом ветра: многочисленные оборки ее нежно-розового платья взметнулись волнами, а сама она улыбалась и придерживала рукой кокетливую летнюю шляпку.

— Нет, это Дрезден. — Банкир с недовольным видом повернулся к жене: — Лорейн, ты опять принесла ее сюда? Она же очень хрупкая! Вот, гляди: уже кусочек откололся!

Красавица обиженно надула губки:

— Она смотрится здесь премило. И все обращают на нее внимание.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, дорогая. Я согласен на все, лишь бы только доставить тебе радость.

Патрисия тоже подошла поближе, чтобы рассмотреть статуэтку.

— Это чудо! — воскликнула она в восхищении. — Ее платье — оно совсем как настоящее!

— Очевидно, существует какой-то секрет изготовления подобного кружевного фарфора, — Саттерфилд пренебрежительно пожал плечами, — но я им не интересовался. Эта фигурка совершенно не сочетается с моей коллекцией. Я купил ее в виде исключения — только потому, что она понравилась моей жене. Кроме того, она в своем роде уникальна. Приглядитесь: расписывая ее, мастер ошибся и выкрасил одну туфельку в бледно-голубой цвет, а другую — в бледно-зеленый.

В дверях гостиной появился дворецкий и пригласил всех к столу.

— Отлично! — обрадовался банкир. — Должен признаться, после коллекционирования предметов искусства моя главная страсть — это вкусная еда. Надеюсь, никто не возражает против камбалы под голландским соусом и медальонов из ягнятины с зеленым горошком? А на десерт — дыня и яблочный пирог… Прошу, мисс Кроуфорд, сэр…

Альфред Саттерфилд оказался не из тех, кто медлит исполнять свои обещания. Уже на следующий день он лично отвез Патрисию в известное издательство, а домой девушка возвращалась, взволнованно сжимая в руках папку с отпечатанными листами. Повесть, к которой ей доверили выполнить рисунки, была не слишком длинной и, как легко было догадаться из ее названия — «Дело о пропавшей гувернантке», — заключала в себе детективную историю.

Дома Патрисия немедленно и с энтузиазмом приступила к чтению. Книга явно не была рассчитана на чересчур требовательного читателя, и поэтому то, что гувернантка фальшивая, стало понятно уже на пятой странице. Тем не менее девушке было интересно следить за тем, как эта хитроумная особа выпутывается из щекотливых ситуаций, а проницательный сыщик неумолимо движется к ее разоблачению. Перевернув последний лист, Патрисия задумалась, какие моменты повествования лучше выбрать для будущих иллюстраций.

Назавтра, вернувшись с занятий в Школе Слейда, девушка сразу же побежала к себе, уселась за свой обширный письменный стол и принялась увлеченно рисовать. Она забыла бы про пятичасовой чай и обед, если бы не ее дядя, который всегда заботился о том, чтобы его племянница вовремя питалась.

Так прошло несколько дней.

Примечания

3

Томас Гейнсборо — английский живописец XVIII века.

4

Школа Слейда — школа изящных искусств при Университетском колледже Лондона, основана в 1871-м году на средства английского юриста и филантропа Феликса Слейда. Одно из первых высших учебных заведений Великобритании, где студенты мужского и женского пола обучались совместно.

5

Веджвуд, Споуд, Дерби — одни из старейших английских мануфактур по изготовлению посуды и декоративных изделий из фарфора. Основаны в XVIII веке.