Тайные похождения экспедитора Дубровского

Олег Татаренко, 2022

Да, это тот самый Дубровский! Он не сгинул на каторге, не сбежал за границу. Но разобраться, кто он теперь есть проблематично даже для меня. Теперь он- это я. Нет, я – это он. Опять не так, мы – это он, но не обязательно Дубровский. Ну, вот, опять запутался. Значит, меня зовут Юра, а теперь всё по порядку, но не в том порядке, в каком течёт Ваше время, а в том, в котором живу я. Я круто попал, мало того, что не в своём времени, так ещё и не в своём теле…

Глава 5

На утро не заставил себя ждать дознаватель от тайной канцелярии Разумовский. На стук в дверь показался Савельич.

— Здаров, старый пёс, барин дома?

— Пётр Андреевич дома, но болеют и не принимают. Вот рапорт велел передать.

— Да иди ты к чёрту, Свельич, с дороги! — в сердцах сказал Разумовский, — неужто не знаешь, что барин твой совсем не мастак рапорта писать. Почерк разборчивый, а ничего не понятно. Пропусти!

Войдя внутрь Разумовский, удостоверившись, что «барин» жив и по петровскому обычаю уже принял стопку анисовой, приступил к дознанию.

— Ей богу, Володька, люб ты мне, но так охота иногда плетей тебе прописать или на дыбе растянуть, особенно когда читаю твои рапорта. Давай разбираться по пунктам. Здоровье телесное 90%?

— Вот, фонарь под глазом, да царапина неглубокая на пузе.

— С этим понятно, бодягу болотную приложи, небитая рожа тебе на днях понадобится. Дальше, здоровье душевное 10%. Влюбился что ли или рассудком тронулся? Мне тут рассказывали, что ты рогатулины из веток у «гром-камня» мастерил. Дурачком прикидывался?

— Влюбляться тут можно разве что в старую кобылу купца Калашникова. Тоска меня убивает, Григорий Иванович, вот дела сделал, теперь от скуки помирать буду.

— Делов наворотил — будь здоров, аж сама императрица… Давай-ка, братец подробнее.

— Народу тут скопилось — тьма тьмущая, сам видишь. Ожидали очередной смуты, да не угадали. Про торговлю в обход царской казны я докладывал. Тут, брат, почище дело вырисовалось. Деловые людишки после обработки «гром-камня» повадились осколки от него как памятные сувениры продавать.

— Вот шельмецы!

— В казну, понятное дело ни копейки. Урон государству налицо. Но и это ещё не всё. Из веточек я строил треугольники Пифагора и вычислил, что камень обтёсывают гораздо больше необходимого. Уже стесали одну пятую его высоты. Пока дотащим до пристани, от него какашка козья останется!

— Часть перечтённых тобой деловых людишек мы ужё прибрали, нескольким удалось ускользнуть, ну, то не беда сыщем. Но пока не понятно, кто решил подорвать авторитет государства и императрицы.

— Пришлось не мало потрудиться, но все ниточки ведут к…

Тут Гринёв взял перо и бумагу и написал ряд имён. Разумовский внимательно прочитал и сжёг лист.

— Пётр Андреевич, а ты часом не ошибся? Ведь это государевой изменой попахивает?

— Нет, не ошибся. Но и эти особы могут быть даже не в курсе дела, во что вляпались. Смотри, этим клинком меня хотели зарезать.

— Сталь знатная, рукоятка из кости. И что?

— Не из кости рукоятка. Я отколол кусочек и поджёг. Он плавится как воск, только при большей температуре, и запах совсем не тот.

— У одного из твоих татей очень интересная обувь, я такую тоже не видел, странный покрой. Вроде туфля, но на шнуровке и скрывает почти всю голень. Но самое странное, это подошва: сделана не из кожи, а неизвестно из чего. Ладно, ты нам тоже загадку подкинул. Соглядатаи в один голос утверждают, что тебе распороли брюхо, а от туда не кишки вывалились, а пух полетел.

— Да тут всё просто. Для достоверности образа ссутулил плечи, подложил под пузо подушку, вот её и прошили клинком. Кстати, теперь Савельичу нечего подкладывать под зад, а у него ревматизм.

— С подушкой разберёмся. Саблю ты сломал, но когда ты успел подмениться с переодетым в тебя Савельичем, ведь в кабаке с тебя глаз не спускали?

— В кабаке я вычислил шестерых по свою душу, вышел, зашёл якобы по нужде в конюшню, а вышел уже Савельич. Крался сзади и помаленьку сокращал число нападавших.

— Ясно, хитро задумано! Далее по списку. Откуда взялся осёл, и куда делись выданные вам две казённые лошади?

— По приезду на постоялый двор, Савельич за полушку велел какому-то сорванцу отвести наших лошадей в стойло, но ни сопляка, ни лошадей мы больше не видели. Ну ни осёл он после этого? Савельич, подай голос!

— Иа, иа, — донеслось из сеней.

— Фигляры! Лошадь свою я оставлю и пойду пешком. Ты справишь новый кафтан и поправишь свою морду лица. Всё до завтрего, крутись как хочешь, но к обеду выедешь в дубраву и будешь совершать верховую прогулку, пока задница не отвалится. С тобой хотят поговорить. Всё!

— Вот и друг называется! Ни молодец тебе, ни спасибо за службу, хоть лошадь оставил.

Скрипнула дверь, это вернулся Григорий Иванович.

— Лошади твои мы знаем у кого, да вот повода зайти всё как-то нету. Дайка свои червонцы сюда, а себе возьми вот мои ассигнации. А то рукоятка из поддельной кости, подошва из поддельной кожи, сдаётся мне, что и червонцы фальшивкой попахивают.