Чужие ботинки и платье из светлячков

Олег Петров, 2021

Вы замечали, что девочки с именем Алиса чаще других попадают в совершенно невероятные места и обстоятельства? И героиня этой книги – не исключение. Мир, в котором она случайно оказалась, населен вредными феечками, пиратствующими хомяками, компактными драконами, крупногабаритными гномами – и это лишь вершина айсберга проблем и трудностей, с которыми Алисе пришлось столкнуться. Но если верить в себя, и рядом есть надежный ушастый друг – преодолеть можно все…

Глава 4

В это время в логове феек.

А размещалось оно в огромном дупле старого дуба-гиганта, высотой с десятиэтажный дом. В просторном помещении в центре дупла могла бы поместиться большая человеческая комната, а по периметру в несколько ярусов были устроены ниши — их фейки использовали в качестве личных покоев.

Но покоем в этих покоях и не пахло — в полном беспорядке там были навалены подушки, одеяла, какие-то лоскутки, наряды — готовые и в виде отдельных деталей, и еще десятки различных предметов, чаще всего абсолютно бесполезных, но, по мнению феечек, «изящных» или «прелестных».

В одном из углов общего помещения находились книги и журналы, частично сложенные в аккуратные стопки, частично разбросанные по полу целиком или отдельными страницами. Видимо, это был «читальный зал». Среди книг можно было разглядеть толковый словарь, сборник крылатых выражений, руководство по кройке и шитью, а обложки журналов говорили о том, что фейки очень неравнодушны к моде и стилю.

Дупло было весьма хаотично украшено ленточками, фантиками, золотинками. Как сорочье гнездо. Те, кому доводилось бывать в сорочьих гнездах, легко могут представить себе его «нарядное» убранство.

Кроме основного дупла-жилища фейки располагали отдельным «дуплоскладом» в дубе по соседству. Использовался он для хранения продуктов, в основном фруктов и овощей.

Все это наводило на мысль о некоторой цивилизованности и даже образованности феек. Но поскольку они были существами все-таки вредоносными, то их дупло мы назвали страшноватым словом «логово».

И в этом логове стоял ужасный шум, гам и писк…

Вообще-то подобный концерт начинался всегда, если вместе собиралось больше двух феек, но в данном случае шум, гам и писк были действительно ужасными, и это значило, что у феек проходило общее собрание.

— Тыква созреет через две полных луны! — пищала одна из феек.

— Не через две полных, а через четыре половинки! — возражала ей другая.

— Враки! Я вчера видела созревшую тыкву! — кричала третья.

— Сама ты враки! Это брюква была, я ее тоже видела!

— Сама ты брюква!

— А ну, тихо-ооо! — заверещала маленькая сухонькая фея в очках и с розовым бантом на голове. Судя по ее выдающейся писклявости и банту, она была здесь главной.

Феечки неохотно притихли.

— Почему мы тут обсуждаем какие-то тыквы-брюквы?! — продолжила фея с бантом.

— Серафима Геннадьевна, это Роза начала.

— Это ты первая меня тыквой недозрелой обозвала!

— А не надо было щипаться!

— Тихо-ооо! Итак, тыквы-брюквы. Это важный вопрос, и заговорили мы о них неслучайно. Дуплосклад пуст, но никто не чешется!

— У меня вчера нога чесалась!

— И у меня!

— Молчать! — взвизгнула Серафима Геннадьевна. — Нам необходимо пополнить продуктовые запасы, и момент для этого очень подходящий. Вы видели, что происходит в городе?

— Все спят! Скучно!

— Мы пробовали их будить, даже перышко в нос засовывали…

— Не надо никого будить! — прервала феечек предводительница. — Надо собирать их тыквы и брюквы!

— Мы ведь только ненужное берем?…

— Правильно! Если люди спят, значит, для них оно — ненужное, а нам надо наполнить дуплосклад.

— А вдруг проснутся, и оно станет нужное?

— Пока они проснутся, все сгниет, а гнилое — точно ненужное!

— Это гениально, Серафима Геннадьевна! Блестяще!

— Феерично!

— Ну хватит, — Серафима нисколько не сомневалась в собственной гениальности. — На повестке дня у нас еще один вопрос. Антон, встань!

Из толпы выбрался маленький, щупленький фей. Да, мальчик. Среди фей мальчики тоже встречаются. Хоть и не часто.

— Кому-то надо рассказывать о подвигах в кавычках этого героя тоже в кавычках? — спросила Серафима.

— Не надо! Все знают! — зашумели феечки.

— Расскажите! Мы не знаем!

— Он стрекозу спас, когда она в речку упала.

— Да знают все про эту стрекозу!

— Карасей в пруду каждый день кормит!

— Старушке из города очки помог найти, которые мы в чулан запрятали.

— А фейки должны помогать только друг другу!

— Должны, но не обязаны!

— Еще он «спасибо» и «пожалуйста» всегда говорит!

— Хватит! У меня уже голова заболела все это слушать. Ну, Антон, скажи нам, как все это называется? — обратилась Серафима Геннадьевна к фею.

— Я не знаю. — понурив голову, ответил мальчик.

— Ах, не знаешь! Тогда я тебе скажу — это называется «добрые дела»! А должны ли феи делать добрые дела?!

— Я не специально…

— Ну, конечно! Может, у кого-то из присутствующих тоже получается «не специально» делать добрые дела? — обратилась Серафима к собранию.

— Нет таких! — наперебой запищали фейки. — Позор! Защекотать его!

— Нос поцарапать!

— Поцарапать нос и напищать в уши! Выгнать его! Не нужны нам такие!

— Правильно. Выгнать. Но дать шанс исправиться, — высказала свое авторитетное мнение главная фея. — Пусть сделает десять вредных дел, и тогда мы подумаем о его возвращении в наши ряды.

— Одиннадцать пусть сделает!

— Тринадцать с половиной!

— Тихо! — призвала к порядку Серафима и обратилась к фею: — Антон, решением уважаемого собрания ты изгоняешься из феечного сообщества и не имеешь права возвращаться, пока не сделаешь от десяти до тринадцати с половиной вредных дел. Есть вопросы?

— Можно я останусь? Я больше не буду… Пожалуйста! — обратился Антон к Серафиме и собранию.

— И опять это твое противное «пожалуйста»! Нет! Раньше думать надо было. Уходи.

Под оглушительный писк и улюлюканье феек Антон понуро полетел к выходу из логова.

— И на этом собрание считаю закрытым, — скомандовала Серафима Геннадьевна. — У кого по расписанию время повертеться перед зеркалом — идите, вертитесь, остальным — немедленно заняться делом!

Две феечки, довольно улыбаясь и с превосходством поглядывая на прочих, направились в дальний конец логова, где стояло прислоненное к стенке зеркало. Остальные, толкаясь и повизгивая, устремились наружу.